Клиффорд Саймак - Грот танцующих оленей Страница 62

— А по-вашему? — вместо ответа спросил он.

— Не знаю.

— А вы бы стали оперировать, зная, что это абсолютно безнадежно? Вы послали бы ее к специалисту, зная, что он ей не поможет, зная, что она не сможет ему заплатить и будет тревожиться по этому поводу? Вы сказали бы ей, что ей осталось жить месяцев шесть, лишая ее остатков небольшого счастья и надежды?

— Простите, доктор.

— Не за что. Я встречался с этим очень много раз. Ни один случай не похож на другой, в каждом из них требуется уникальное решение. День сегодня был долгим и трудным…

— Доктор, тут еще один человек.

— Еще один пациент?

— Мужчина. Только что пришел. Зовут Гарри Герман.

— Герман? Впервые слышу.

— Он нездешний. Может, только что переехал к нам в город.

— Если бы он переехал, я бы знал. Я знаю обо всем, что тут творится.

— Может, он просто проездом. Может, он ехал по шоссе и заболел.

— Ладно, пусть войдет, — согласился доктор, взяв полотенце, — Я его осмотрю.

Медсестра повернулась к двери.

— Э-э, мисс Лейн!

— Да?

— Вы можете идти. Вам нет смысла торчать здесь. Сегодня действительно был трудный день.

День и в самом деле был трудным. Перелом, ожог, водянка, климакс, беременность, два тазобедренных сустава, целая гамма простуд, несварений желудка, два больных зуба, подозрительные шумы в легких, подозрение на желчнокаменную болезнь, цирроз печени и Марта Андерсон. А теперь еще и человек по имени Гарри Герман — если вдуматься, то невероятное имя, очень даже курьезное.

Да и человек оказался курьезным — чуть выше и чуть стройней, чем можно себе представить; уши его прилегали к черепу чересчур плотно, а губы были такими тонкими, словно их и нет вовсе.

— Доктор? — сказал он, остановившись в дверном проеме.

— Да, — ответил доктор, подхватив халат и влезая в рукава, — Да, я доктор. Входите. Что вас беспокоит?

— Я не болен, — заявил человек.

— Не больны?

— Но я хочу говорить с вами. Вероятно, вы имеете время?

— Разумеется, имею, — ответил доктор, прекрасно зная, что времени у него нет и это вторжение следует отвергнуть. — Валяйте. Прошу садиться.

Он пытался определить акцент, но не мог. Пожалуй, Центральная Европа.

— Техника, — сказал человек, — Профессионализм.

— Что вы этим хотите сказать? — спросил доктор, чувствуя себя слегка неуютно.

— Я говорю с вами технично. Я говорю профессионально.

— Вы хотите сказать, что вы доктор?

— Не вполне, хотя, вероятно, вы думаете так. Я должен вам немедленно сказать, что я пришелец.

— Пришелец, — кивнул доктор. — У нас тут их множество. По большей части беженцы, эмигранты.

— Не то, что я говорю. Не тот род пришельца. С некой другой планеты. С некой другой звезды.

— Но вы сказали, что вас зовут Герман…

— В чужом монастыре, — ответил тот, — со своим уставом не ходят.

— А? — переспросил доктор, а затем осознал. — Боже милосердный, вы в самом деле?.. Значит, вы пришелец. То есть из тех пришельцев, что…

Тот радостно кивнул:

— С некой другой планеты. С некой другой звезды. Очень много световых лет.

— Ну, черт меня побери! — только и сказал доктор.

Он встал, глазея на пришельца, а тот ухмыльнулся ему, хотя и как-то неуверенно.

— Вы думаете, вероятно: «А ведь он так человечен!»

— Именно это мне и подумалось.

— Так вы можете, вероятно, поглядеть. Вы знаете человеческое тело.

— Вероятно, — кивнул доктор, хотя это ему пришлось совсем не по вкусу. — Однако человеческому телу присущи всякие курьезные выверты.

— Но не такой выверт, как этот, — ответил пришелец, показывая ладони.

— Да, — согласился доктор, — такого не бывает.

Потому что на руках пришельца было по два больших пальца и только по одному нормальному, словно лапа птицы надумала превратиться в человеческую руку.

— И такого тоже? — спросил пришелец, вставая и приспуская брюки.

— И такого, — снова согласился доктор, потрясенный этим зрелищем сильнее, чем за всю предыдущую практику.

— Тогда, — заявил пришелец, застегивая брюки, — по-моему, это явно.

Он снова сел и спокойно закинул ногу на ногу.

— Если вы имеете в виду, что я считаю вас пришельцем, — ответил доктор, — то, пожалуй. Хотя это и нелегко.

— Вероятно, нет. Это приходит как удар.

— Да, конечно, удар, — доктор провел по лбу рукой, — но есть тут кое-что еще…

— Вы указываете язык и мое знание ваших обычаев.

— Естественно, это тоже.

— Мы изучали вас. Мы потратили время на вас. Не только на вас одного, конечно…

— Но вы так хорошо говорите, — запротестовал доктор. — Как высокообразованный иностранец.

— И это, конечно, и есть, что я есть.

— Ну да, пожалуй. Я как-то не подумал.

— Я не бойкий. Я знаю много слов, но я использую их некорректно. И мой словарь основан на общей речи. На субъектах более технических я буду неискусен.

Доктор обошел стол и плюхнулся в кресло.

— Ладно уж, — сказал он, — оставим это в покое. Я согласен, что вы пришелец. Теперь скажите еще одно: зачем вы здесь?

И был чрезвычайно удивлен, что спокойно принимает этот факт как данность. Но вот после, догадывался доктор, при одной мысли об этом его будет пробирать дрожь.

— Вы доктор, — заявил пришелец, — вы целитель вашей расы.

— Да, — согласился доктор, — я один из многих целителей.

— Вы работаете очень сильно, чтобы сделать нехорошее хорошим. Вы чините сломанную плоть. Вы отвращаете смерть…

— Мы пытаемся. Иногда нам это не удается.

— У вас есть множество хворей. У вас есть рак, и сердечные приступы, и простуды, и многое другое — я не нахожу слова.

— Болезни, — подсказал доктор.

— Болезни. Именно оно. Вы простите мою близорукость в разговоре.

— Давайте отбросим любезности, — предложил доктор. — Перейдем лучше к делу.

— Это неправильно — иметь все эти болезни. Это нехорошо. Это ужасная вещь.

— У нас их меньше, чем раньше. Многие болезни мы победили.

— И конечно, вы зарабатываете на болезнях.

— Да что вы такое говорите! — захлебнулся от возмущения доктор.

— Вы должны быть терпимы со мной, если я неверно понимал. Экономическая система есть вещь, которую трудно вместить в голову.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — пробурчал доктор, — но позвольте сказать вам, сэр…

«Впрочем, без толку, — подумал он, — Это существо думает так же, как и многие люди».

— Я хотел бы указать вам, — начал он снова, — что медики прикладывают все усилия, чтобы одолеть те болезни, о которых вы говорите. Мы делаем все возможное, чтобы подорвать основы своей профессии.