Настоящая фантастика – 2010 - Олди Генри Лайон Страница 63

На самом деле это черный ход тус-бара «Небеса». Здесь спасаются бегством ловцы удачи, любители кайфа, двинувшиеся ролевики. Кому-то удается уйти, кто-то застревает навсегда, кого-то пристреливают, кто-то накладывает на себя руки сам, иных пожирает эвинир, пока они плетутся по коридору. В названии бара есть доля иронии: побывав здесь, ты непременно отправляешься на тот свет, на небеса, и для очень немногих спасительный свет в конце тоннеля — та дверь, обитая ржавым железом.

Многим из отбросов наверняка помогла охрана «Небес». Задолжал, лего-кровь качнули — пиши пропало! Если без обычной крови просто сдохнешь, то без лего будешь гнить вот таким фосфоресцирующим отбросом. В теле останутся некоторые программы и обрывки глюкнутой системы, которые будут поддерживать жизнь в свихнувшемся организме, но от человека ничего не останется. Что делает кровь? Разносит кислород и питательные вещества по организму. А лего? Соединяет, грубо говоря, все системы твоего компа в единое целое.

Я едва не свалился до состояния отброса. Стен перелил кровь, составил индивидуальное лего на основе моего ДНК, чтобы не было отторжения, создал иммунитет. Потому, глядя на головастиков, их можно только пожалеть: шприцом вводить программу недельного балдежа, пусть даже самую продвинутую, — прямой путь к сумасшествию. Сначала будет, конечно, классно, пока не начнется борьба крови с посторонней программой. А тогда… Мне довелось однажды видеть девчонку, грызущую себе вены.

Лего-кровь, как я уже говорил, создает в человеческом организме персональный компьютер, который, кроме своих электронных функций, способен исцелять и поддерживать этот организм, одевать и обувать его, помогает усваивать любые виды энергии. Главное — на все функции иметь программу — дозу запрограммированных определенным образом нанороботов, настроенных на твою ДНК.

Привыкал я ко всему этому очень тяжело. Несколько месяцев страдал фантомными болями, делал ошибки в пользовании, пару раз едва не глюкнул всю систему. Да и сейчас не чувствую себя суперменом. То, что Стен делает походя, мне приходится делать несколько секунд — непозволительное количество времени в этом мире. Вот хотя бы одежда. Она тоже создана компом из волосяного покрова тела. Программа стимулирует рост волос, перестраивает их структуру — и готова одежда, меняющая свои функциональные возможности по желанию хозяина. Как, например, сейчас: включаем систему прозрачности и дальше продвигаемся по стенам.

В чистилище могут встретиться охранные программы или еще соображающие более-менее живые неудачники, и надо быть очень аккуратным, особенно когда до входа остается метров сто. Вход для нас. Для клиентов «Небес» это выход. Как раз сейчас он открывается. Мы еще далековато, поэтому затаиваемся: я на левой стене, Стен — на правой.

Похоже, паренек загулял хорошо.

— Не трогайттттьььееее мняяаааа! Ййааа оотгрыааайууусь!

Фигура плывет, ноги не держат, руки скользят по стенам.

Игроки никогда не останавливаются, пока в конце концов не используют последний шанс — ставят на кон свою лего-кровь. Или покупают программку из тех, что вводятся шприцами. Торговец уверяет: программа дает стопроцентный выигрыш и растворяется через сутки. Да, за сутки ничего страшного не произойдет. Но можно нарваться на пират-программу, нарваться на охранную систему, которая чует «блеф-код» за версту, или просто увлечься, подобно Золушке на балу, забыв про обновление.

Парень студенистой массой плюхается на пол, пытается ползти назад, однако дверь за ним давно закрылась, и стучать в нее бесполезно. Да и нечем ему стучать.

Два прозрачных таракана подползают к несчастному.

— Вот и наш пропуск на небеса, — тихонько шепчет «говорилка» в моем ухе голосом Стрелка.

— Типун тебе на язык, — шепчу в ответ.

Стен осторожно подползает к самому полу и вводит хитрый состав в зелено-желтое желе, которое еще недавно было человеком. Алхимик!

Когда дверь открывается в очередной раз, парнишка с криком негодования бросается на охрану. Происходит замешательство, потасовка. Из рук «церберов» не просто выпутаться, даже если ты десять раз пудинг. Но благодаря Стену паренек на короткое время приобретает плоть. Внезапность — знамя победы! Свалка, дикий ор, вспышки деструкторов — от их воздействия лего-кровь образует тромбы. Тромбик — в сердце, и конец. Впрочем, мы уже далеко от выхода в чистилище.

Чипсы со вкусом ананаса, мяты и корицы. Какая гадость! Коктейль «амброзия». При всей своей продвинутости они безнадежные тупицы! Боги амброзию ели, а пили они нектар! Эх, расходиться бы от трех-четырех стаканчиков да спустить штаны, кому под руку попадет, да всыпать. Игры у них те же, что и в нашем мире. Вон толпа с ослиными ушами на своей виртсцене мочит катанами косорылых. Продолжение закольцованной когда-то эпопеи Средиземья. Дальше игральные столы Вегаса. Бессмертный рок-н-ролльщик, сверкая люрексом, дергает ножкой. Девочки визжат, мечут трусики в кумира.

Космические корабли проносятся по просторам Вселенной, и Мироздание содрогается от рева гиперпупердвигателей. Зеленый остроухий мечется по стенам бункера, сокрушая лазерным фонариком очередного графа, сидха или еще какого-нибудь темного.

А некоторые просто оттягиваются под музычку без всяких заморочек, как я, например. Сижу, глазею на девчонку за соседним столиком.

Она просто поражает мое воображение: под горящей солнечным светом кожей с нежным перезвоном переливаются изумруды, рубины, сапфиры. Глаза излучают бирюзовое сияние, рыжие волосы — пламенеющий костер, а тело покрыто золотой сетью от шеи до пят. При взгляде на эту сеть возникает ощущение глубины, начинает слегка кружиться голова, чувствуешь, как постепенно погружаешься в мерцающую бездну.

— Что-то ищешь? — Мой очарованный взгляд не остался незамеченным.

— Любовь, — отвечаю, заполняя ее опустевший бокал. — Я знаю — это твое имя.

Она смеется:

— Какой отстой! Ты откуда свалился, дауни?

Называется, приударил за малолеткой. Да и раньше, собственно, не умел ухаживать. То учеба, то аспирантура, то лаборатория. Говорила мама — учись, сынок! Выучился, послушался. Знала бы мама, куда приводят знания.

Зеленый кафтан, расшитый пурпурными нитками, меняю на рубище скулма.

— Кого ты, крошка, назвала дауни? — интересуюсь, прищурив один глаз. Девочка напряглась. — A-а! Наверное, вон того клоуна с острыми ушами и луком за спиной, — подсказываю ей.

Владычица каменьев нервно улыбается, бросая беспокойные взгляды то на меня, то на «толкнутого» эльфа. Ушастый за соседним столиком достает из-за спины катану. Откуда у эльфов катаны? Была бы программа «воздействие», приделал бы дурачку крылышки, осыпал светящейся пыльцой — и порхай, голубок, настоящим эльфом. Только скулму, которого сейчас я играю, никогда не купить такую программу, да и ни к чему она факельщику. Оторваться, нажраться и девочку заграбастать — предел мечтаний. А скулм с дорогой программой выглядит более чем подозрительно.

Цыкаю сквозь щербину в зубах, извлекаю из своей сумы свежий череп «старого». Изображаю самую добродушную улыбку, на которую способна моя покрытая шрамами физиономия.

«Валюту» видят все, и за нее я могу заказать все, что сердцу мило. Даже этого остроухого. Если захочу, сородичи сольют из его тела лего-кровь и принесут мне в черепе как коктейль. За черепами для этого и охотятся, чтобы делать из них чаши. Фишка, блин, у них такая. Уроды! Если ты пьешь из черепа, значит, ты крут, ты человек, ты решил проблему со «старыми», вышел из-под их контроля на свободу. Сначала было именно так — дети убивали родителей во времена «подростковых бунтов». Теперь обычай — пить из черепа «старого», и уже не важно, где ты его раздобыл.

— Лучше давай хлебнем «амброзии», — предлагает девчонка, тренькая камешками под кожей.

— За удачу скулма! — рявкаю я на весь зал, как бывалый убийца «старых».

Выбрасываю трубочку и пью залпом до дна. Моя соблазнительница только чуть пригубила, внимательно следит поверх края своей чаши. Выхлебав пойло, хватаю ее за шею, припадаю к желтым пылающим губам. Горячая колючая волна врывается в глотку, двигается по пищеводу, растекается по телу. Больно! Но надо терпеть. Стену в тылу врага под личиной охранника сейчас не лучше.