Юрий Брайдер - Хозяева Острога Страница 64

Вполне возможно, что схватка продолжалась бы и здесь, но горячий пар, хлеставший со всех сторон сразу, заставил Темняка поспешно вернуться обратно.

— Горячевато там у вас, — пожаловался он. — Не прачечная случайно?

— Нет. Там хозяйская еда распаривается, — пояснила Зурка, сразу прекратившая визг.

— А твоему приятелю это не повредит?

— Если бы! Этот стервец даже мертвым из петли вывернется. Тем более что он знает здесь все ходы и выходы.

Как бы в подтверждение этих слов где-то совсем за другой стеной раздалась брань карлика, правда, весьма невнятная.

— Язык он себе всё же ошпарил, — сказала Зурка.

— Скорее всего, прикусил, — возразил Темняк, поглядывая на “букет”.

— А ты шустрый! Быстро здесь обжился.

— У меня такое правило — на новом месте первым делом бью морду хозяину, а потом насилую хозяйку, — пошутил Темняк, вкладывая в слово “хозяин” совсем другой смысл, чем это принято было в Остроге.

— Ну и как? — с ехидной улыбочкой поинтересовалась Зурка. — Изнасиловал?

— Пытался. Да не удалось, — развел руками Темняк. — Насиловать брадобреек — себе дороже.

— Да я не про себя спрашиваю, а про настоящую хозяйку. С которой ты спал этой ночью.

У Темняка сразу отвисла челюсть, — а Зурка со смехом поведала ему, что здешний Хозяин — на самом деле Хозяйка. Именно женские особи являются наиболее влиятельной и деятельной частью этой расы. В отличие от немногочисленных самцов, инертных и изнеженных, они обладали и хваткой, и предприимчивостью, и темпераментом.

Плачевное положение, в котором оказалась Стервоза (так слуги называли между собой Хозяйку), скорее всего, тоже стало результатом разборки из-за какого-то особо привлекательного самца.

— Мы-то, — Зурка с улыбочкой похлопала себя по ляжке, — почти всегда можем, но не всегда хочем. Ты понимаешь, о чем я говорю. А они совсем другой породы — хотят и могут только один раз в тридцать-сорок дней. Но уж тогда им просто удержу нет. Всякий стыд теряют. И если случается, что две охочие самки позарятся на одного и того же самца — жуткое дело. До смертоубийства доходит.

— Не зря, значит, говорят, что страсти правят миром, — многозначительно заметил Темняк. — Причем везде и всюду.

— А ты как думал! Возьми, к примеру, этого вшиваря, — она кивнула головой в ту сторону, откуда продолжали доноситься проклятия. — Противный, как кусок дерьма, а туда же… Прохода мне не дает.

— Ничего, я с ним как-нибудь разберусь, — пообещал Темняк.

— Я сама с ним разберусь. И с тобой заодно. Нечего на меня пялиться! Ступай к своей Стервозе. Она тебя приласкает.

Это уже напоминало вспышку ревности, что было хорошим знаком. Женская злость — залог любви. Хуже всего, если женщина к тебе равнодушна.

Впрочем, Темняк не имел на Зурку никаких матри-монтильных видов. Если сбежать на волю прямо из покоев Стервозы нельзя, значит, надо искать другую дорожку. А для этого пригодится любая помощь. И Стервозы, и Зурки, и даже злобного карлика, звавшегося, кстати говоря, Цвирой. Заводить в этих условиях шашни — то же самое, что вешать на себя лишние цепи.

— Я, собственно говоря, вот по какому поводу, — чувство голода, слегка притупившееся во время схватки, взыграло с новой силой. — Мне есть хочется. А то, что после Хозяйки осталось, просто в глотку не лезет.

— Ничего удивительного, — согласилась Зурка. — К их жратве ещё привыкнуть нужно. Такие привереды! Они любой продукт, прежде чем съесть, сначала пропарят, перетрут, пропустят через целую дюжину цедилок, а потом ещё дожидаются, пока эта бурда перебродит и дозреет. И всё потому, что собственного желудка нет. Подожди, я тебя сейчас очистками угощу. От вчерашнего ужина остались. Забыла их в мусоропровод сбросить.

“Очистки” на поверку оказались чем-то вроде фруктового салата, не слишком питательного, но способного заморить червячка.

— Благодарствую, — сказал Темняк, уплетая это угощение за обе щеки. — А сама почему не ешь?

— Опасаюсь. Я ведь к хозяйской пище привыкла. Как бы заворот кишок не заработать. Да и брезгую что-то… Это зверек? — Она подняла за хвостик огрызок груши.

— Нет, это фрукт. Такая же часть дерева, как листья или корни. Впрочем, ты, наверное, и дерева-то никогда не видела.

— А вот и видела! Правда, только одним глазком, когда меня Стервоза на крышу Острога брала.

— Большие там деревья?

— Приличные.

— И что же на них растет?

— На них Хозяева растут.

Темняк про себя подивился этим словам, но переспрашивать не стал, решив, что Зурка просто оговорилась. Сейчас его занимало совсем другое — как бы, не уронив достоинства, выпросить ещё одну порцию “очисток”.

Общение с Зуркой, не только насытившее, но и развеявшее Темняка, к сожалению, продлилось недолго. Ссылаясь на страх перед Хозяйкой, девушка постаралась побыстрее выпроводить его и даже поцелуем на прощание не одарила — на верхотуре вольность нравов не поощрялась.

Вернувшись с помощью “букета” в спальню, Темняк, как мог, устранил следы своего недавнего буйства и даже собрался было почистить кормушку, но она уже сияла изнутри, словно стерилизатор для хирургических инструментов.

Больше заняться было абсолютно нечем, и вскоре выяснилось, что вынужденное безделье утомительней любой работы. Столб призрачного света продолжал мерцать в углу, но различить в нем что-либо было невозможно.

День между тем клонился к вечеру, и Темняк, плохо спавший прошлой ночью, начал клевать носом. Разбудил его карлик Цвира, выглядевший наподобие бультерьера, которому мешает вцепиться в горло врага только короткий поводок.

— Иди, тебя зовут, — прорычал он, буквально испепеляя Темняка взглядом.

— Куда? — преспокойно поинтересовался тот.

— Куда надо, туда и зовут!

— А если подробнее? — Темняк даже не сдвинулся с места.

— Гости у Хозяйки, — вынужден был объясниться Цвира. — Гулянка какая-то.

— А пожрать там можно будет?

— Смотри, как бы тебя самого там не сожрали!

— Пока мы с тобой не объяснимся, я никуда не пойду. Какие ко мне претензии? Драку ты начал первым, согласись. И зря. К Зурке я не питаю никаких чувств, можешь успокоиться. Попал я к ней совершенно случайно, разыскивая еду. Если всё дело только в Зурке, то обещаю, что даже пальцем к ней не притронусь. А я не из тех, кто бросает слова на ветер.

— Если бы я не знал эту потаскушку, то, возможно, и поверил бы тебе. Она любого мужика в два счета окрутит. Так и норовит на сторону гульнуть.

— Такое от безделья случается. Но если я тебе мешаю, есть верный способ избавиться от меня. Помоги мне сбежать отсюда.

— Ты хочешь вернуться вниз, на улицы? — Похоже, что это предложение сразу заинтересовало Цвиру.