Альфред Ван Вогт - ФАТА-МОРГАНА 2 (Фантастические рассказы и повести) Страница 64

— Это наркотик, его не упоминают даже в секретных справочниках.

— У вас он есть?

— У меня суперконданин. Если вы примете его сейчас, то через три минуты умрете. Однако эти минуты превратятся в века счастья.

— Но тогда какая мне от него польза?

— Ничто не помешает вам принимать его после того, как дромозомы поработают над вами. Сейчас я кое-что покажу…

«Какой тут может быть выход, — уныло подумал Мерсер. — Неужели он думает, что я смогу покинуть эту планету».

— Посмотрите в окно, — тем временем продолжал Бликат, — и скажите мне, что вы видите.

Воздух был прозрачен. Шайоль напоминал гигантскую пустыню горчичного цвета. Метрах в ста от окна виднелись какие-то розоватые предметы, показавшиеся Мерсеру живыми. Еще дальше, справа, лежала огромная статуя, представляющая собой человеческую ногу высотой с шестнадцатиэтажный дом.

— Вижу ногу, — начал он, — однако…

— Что «однако»? — перебил его Бликат.

— Это не может быть настоящей ногой, — засомневался Мерсер.

— Да нет, она действительно настоящая! Это капитан Альварец, который открыл эту планету шестьсот лет назад. Он все еще в прекрасном состоянии. Да, конечно, дромоза поразила его на сто процентов, но мне кажется, что человеческое сознание он сохранил. Вы знаете, что я делаю?

— Что же?

— Даю ему шесть кубиков суперконданина, и он хрипит в ответ. Вот на что способен этот наркотик. Вам я буду его давать тоже. Вот это и есть приятный для вас сюрприз!

«Ты лжешь, — подумал Мерсер. — Если бы все это было правдой, откуда бы тогда раздавались крики во время связи со спутником? Почему врач тогда предлагал лишить меня рассудка и зрения?»

Человек-бык с мукой в глазах смотрел на него.

— Ты мне не веришь? — уныло спросил он.

— Не совсем. Мне кажется, вы чего-то недоговариваете.

— Не так уж и многого, — ответил Бликат. — Ты подпрыгнешь, когда дромоза нападет на тебя и когда из твоего тела вырастут новые органы: голова, почки, руки. Здесь есть малый, который отрастил всего за один год тридцать шесть рук. В первое время ты будешь жутко кричать… Ну, а теперь о приятном… Яичницу хочешь?

— Яичницу? — удивился Мерсер. — Какое ко всему этому имеет отношение яичница?

— Почти никакого. Просто, последнее удовольствие.

Мерсер с удивлением наблюдал, как огромный человек достает яйца из холодильника.

— Так чт, дружище, — ухмыльнулся Бликат, — все еще сомневаетесь, что я вам друг? Ничего, скоро вы убедитесь в этом.

Примерно через час Мерсер покинул гостеприимное укрытие.

Бликат дружески похлопал его по плечу:

— Не заставляй меня надевать свой защитный костюм.

Мерсер покосился на огромный свинцовый скафандр.

— Когда я закрою дверь, — продолжал минотавр, — откроется наружный шлюз, и тебе останется сделать два шага вперед.

— И что случится? — спросил Мерсер, у которого все внутри перевернулось от ожидания неизвестно чего.

— Ты хочешь начать все сначала? — проворчал Бликат. В течение последнего часа он только и делал, что отбивался от вопросов Мерсера про планету.

Мерсер вышел наружу. Ничего не произошло. Со страхом он озирался вокруг. Гороподобное тело капитана Альвареца занимало добрую часть горизонта справа. Мерсеру очень не хотелось становиться жителем этой планеты.

Медленно, через силу переставляя ноги, побрел он прочь. Внезапно прямо перед ним что-то вспыхнуло, и в тот же момент его больно ужалили в бок, словно ткнули раскаленным железным прутом. Ничего не поняв, он продолжил путь. В тот же момент словно небеса обрушились на его многострадальную голову.

Это была даже не боль. Ощущение было гораздо хуже, словно кто-то вгрызался в правую сторону его тела. Он упал, потеряв голос. Словно невидимые щупальца сдавили его тело изнутри.

Неожиданно рядом раздались голоса. Два лица гротескно-розового цвета склонились над ним. Было трудно поверить, что когда-то это были люди. У мужчины вместо одного росло сразу два носа. Женщина была невообразима. На каждой щеке у нее отросло по груди, а со лба свисал пучок пальцев.

— Красивый новичок, — улыбнулась она.

Они помогли ему подняться на ноги, умело подхватив под руки, и он увидел, что они направляются, точнее, его волокут к группе розовых тел.

Когда они подошли поближе, он увидел, что это тоже люди. Точнее, когда-то это были люди. Человек-фламинго клевал собственное тело. У женщины, лежавшей рядом с ним, от шеи вбок росло тело мальчика.

— Новенький, — проговорила женщина. Она, вместе со своим двуносым спутником, помогла Мерсеру улечься на песок.

Раздалось старческое ворчание:

— Боюсь, что нас скоро начнут кормить.

— О нет!

— Еще рано!

— Зачем?

По группе пробежала как бы волна протеста. Но старческое ворчание продолжалось:

— Посмотрите на большой палец человека-горы.

Ропот остальных подтвердил, что они тоже увидели это. Какая-то женщина с телом, сплошь покрытым руками, подползла к Мерсеру и стала кричать ему в ухо:

— Дромозома идет. Будет больно! Когда ты пообвыкнешь, то научишься закапываться… — Она кивнула в сторону курганов. — Они закопались.

Светлячки добрались до Мерсера… Он чувствовал, как его тело меняется изнутри. Эти штуки снабжали его тело энергией, одновременно перестраивая его. Все, что они делали, было хорошо продумано, но одновременно причиняло нестерпимую боль. Не в силах терпеть, он орал как сумасшедший. Неожиданно все кончилось, и он почувствовал, что может говорить.

К нему подошел мужчина, с выростом, наподобие, рога торчащим из головы.

— День добрый, приятель.

— Привет, — ответил Мерсер.

— Вам не удастся покончить самоубийством, — сказал мужчина.

— Что со мной происходит? — спросил Мерсер.

— Вам подарили какую-то запасную часть тела. Они постоянно вводят в нас зародыши этих тел. Бликат срезает большинство из них, а некоторым дает подрасти. Вон как, к примеру, у нее, — он кивнул в сторону женщины с телом мальчика.

— И это все? — удивленно спросил Мерсер. — Боль при закладке — зародыша и укусы вместо питания?

— Нет, — покачал головой мужчина. — Иногда им кажется, что нам холодно, и они наполняют наши потроха огнем, иногда наоборот.

Мерсер спросил, запинаясь:

— Так что мы? Люди или скот?

— Скот! Эта планета набита несчастными. Большинство из них закопалось. Мы — единственные, сохранившие дар речи.

Мерсер почувствовал, что силы покидают его. Для одного дня событий было слишком много. Он ощущал только, что лежит на земле. А потом уснул. И это было высшим блаженством дня.