Александр Казанцев - Том (8). Мост дружбы Страница 64

– А окна-то где?

– И дверей не видать. Вот чудно!

– Это цистерна, бензин перевозить.

– Врешь, это пушка…

– «Пушка, пушка»! Много ты понимаешь! А как целиться?

– А это осадная. На цель рельсы прокладывают. Честное слово, так. Мне Егорка говорил.

– Ребята, ребята! Смотри, идут.

– На четырех турбобилях приехали. Видите?

– Смотрите, какой дяденька! Не дяденька, а целых полтора дяденьки!

– Он тебе на дереве уши надерет, только руку протянет.

– А я знаю, кто это. Это Седых, большой начальник!

– Много ты знаешь! Пушка, тоже сказал… А как она заряжается?

– А вон видишь – сзади такое кольцо с дырками. Наверное, оно отвертывается.

– Ничего вы не знаете. Не дырки, а дюзы. Это снаряд ракетный, на Марс лететь.

– На Марс?

– Ой, на Марс! Вот хорошо бы залезть да спрятаться!

– Найдут, наверняка найдут. У них приборы чующие, по запаху определяют, кто есть.

– У-у! Тогда тебя сразу почуют!

– Откуда ты знаешь, что это ракетный снаряд?

– А вон, видишь, с полуторным дяденькой женщина идет?

– Ну, вижу.

– Это его дочь. Она в Ракетном институте училась. Мы в прошлом году с ними на Истре рядом жили… дача там у них.

– И они отсюда прямо на Марс полетят? Космические корабли не такие. Не ври!..

– Вот увидишь! Снаряд по рельсам разбежится, разбежится, а потом как ахнет – и сразу в воздух! Ну а потом прямым ходом на Луну. И обратно!.. Или на Марс.

– Тоже скажешь, обратно. Обратно только одна кабина возвращается, на парашюте.

– Это в многоступенчатых ракетах. А здесь совсем другой принцип.

– Сам ты принцип!..

Группа приехавших подошла к трубообразному поезду. Мальчишки притихли.

Здесь действительно была Аня Седых. Одетая в голубой комбинезон с белыми отворотами, она выглядела совсем юной. Только темные круги под глазами делали ее усталой и более взрослой.

Да, так все получилось! Андрюшу мог спасти только полный покой. «Никаких ассоциаций!» – сказали профессора. Ничто не должно было напоминать о пережитом, даже… жена. Аня рвалась к Андрюше, но ее убедили… И у нее тогда ничего не осталось, кроме проекта.

Этот дипломный проект имел шумный успех. Степан Григорьевич Корнев – какой это все-таки умный и влиятельный человек! – сумел не только заставить Аню делать не ученический, а реальный проект, но и привлек к нему внимание технической общественности. И это он включил строительство ракетного вагона по Аниным чертежам в число первоочередных экспериментальных работ для Арктического моста. Степан Григорьевич остался вместо Андрея, и с ним посчитались. Аня должна быть ему очень, очень благодарна!..

Но что будет с Андрюшей? Сначала Аня носилась с ребяческой мыслью сделать ему сюрприз. Конечно, она, не выдержав, во всем бы ему давно призналась, но тут случился этот шторм в Черном море. Андрюша был в таком тяжелом состоянии. С ним ни о чем нельзя было говорить. И даже подготовить на расстоянии было невозможно. Профессора запрещали. Может быть, это и к лучшему, что он приедет сразу на испытание. Ах, если бы приехал прежний Андрюша, каким он был в Светлорецке! Он бы все понял, принял бы и Аню и ее изобретение… И никаких стрессов!

– Что ж, Анна Ивановна… – сказал, словно читая ее мысли, шагавший с ней рядом Степан Григорьевич. – Я бы хотел, чтобы Андрей так же оценил ваш труд… и вас… как ценю я, ибо отношение человека определяется оценкой не своего собственного, а чужого «я»…

– Да-да, – рассеянно отозвалась Аня. – Конечно…

– К сожалению, для нас с вами не секрет, что Андрей… Да что там говорить! Жизнь полна несообразностей, ибо люди всегда выбирают не тех, кто особенно хорошо к ним относится, а чаще тех, кто… даже не хочет замечать…

– Вы думаете, что Андрюша меня не заметит? – улыбнулась Аня.

– Не надо меня понимать в буквальном смысле.

– А как вас понимать? – чуть склонила набок голову Аня.

Степан Григорьевич промолчал и пошел по перрону.

– Пардон! Могу я поговорить с конструктором ракетного вагона Анной Ивановной Седых?

Аня оглянулась и увидела стоящего в почтительной позе немолодого полного человека с прилизанной реденькой прической. Его подбородок тонул в налитой шее.

– Да, да, конечно! Я и есть Анна Седых. Что вас интересует?

– Видите ли, я из министерства, но сейчас внештатный корреспондент технической газеты Милевский, хотел бы услышать несколько слов о вашем вагоне. Не стесняйтесь в терминологии.

– Очень приятно. Ну что же мне вам сказать? Пожалуй, обо всех цифрах мы поговорим после испытания, если вы здесь будете.

– О, несомненно!

– А сейчас скажу, что мечтаю применить реактивное движение в поездах черноморского плавающего туннеля и Арктического моста.

– Ах, Арктический мост, Арктический мост! – многозначительно вздохнул корреспондент. – Если бы вы знали, что у меня с ним связано! Я помню его еще с юности, со студенческих лет. Я готов был всего себя отдать этой дерзкой мечте. Как жаль, что здесь нет Андрюшки Корнева!

– Андрюшки?

– Да-да! Мы с ним встречались… в Светлорецке.

Аня нахмурилась, силясь что-то вспомнить. На кого же похож этот толстяк?

– Конечно, он теперь такой великий человек!.. Я могу только взять у него интервью, но, к сожалению, он сейчас далеко.

Корреспондент вынул блокнот и стал писать в нем причудливым заграничным фломастером.

– Ошиблись! Андрей Григорьевич Корнев здесь.

– Как здесь? – опешил корреспондент, пряча блокнот в карман.

– То есть он сейчас будет здесь, приедет. Вы можете с ним поболтать. Узнаете друг друга. Как вы сказали? За его идею вы готовы были отдать всего себя?

– Разумеется!.. Пардон, я поспешу… Вы сказали, он подъедет? Я побегу к шоссе. Мерси!

Аня посмотрела ему вслед и усмехнулась.

Мальчишки на заборе видели, как сел толстый дядя в свою машину и поспешно помчался по направлению к Москве.

– А этот куда покатил?

– Дурак, с донесением!

И сразу же мальчишки на дереве заволновались. Они кричали своим друзьям на заборе, словно им с дерева было лучше видно:

– Садятся! Садятся! Все внутрь залезают!

– Смотрите, смотрите! А тетечка в комбинезоне осталась…

– Ну она-то обязательно полетит!

– Почему ты думаешь?

– Дурак, сам сказал, что она в комбинезоне. Управлять снарядом будет. А потом, она сама конструктор. Мне Егорка говорил.

– А почему все вошли, а она осталась?

– На часы смотрит…