Федор Березин - Пепел Страница 65

Хадас подошел к стойке. Когда-то применявшийся автомат выдачи пищи командование давно заменило человеком, по нескольким независимым соображениям. Младший опер, работающий по совместительству буфетчиком, дружески подмигнул ему. Он считал корвет-капитана потенциальным кандидатом в шпионы, то есть явно интересным объектом, но после того как с Хадаса, как-то само собой, снялось подозрение в убийстве сослуживца, решил, видимо, что у пилота есть в Стратегическом министерстве своя волосатая лапа, или, того хуже, он находился на Га-руде по специальному заданию разведывательного центра и должность космопилота является лишь прикрытием большой игры: с такими людьми следовало вести себя осторожно. Хадас же после тесного знакомства с джунгарским ДОВИ (отделом Добычи и Обработки Важной Информации) считал местных оперативников детьми малыми, недоученными, а посему не стал с ним сюсюкаться и сразу назвал заказ. Пиво ему выдали: большую пластиковую бутылку. Обхватив ее за горлышко, он вернулся к столику.

— За каждый вылет, капитан, — проорал Скилачче, бесцеремонно наливая в свой стакан, — нам давали два куска. Знаешь, сколько это в современных твоих долах?

— Знаю. — Хадас посмотрел на салат, есть расхотелось.

— Во-во.

— Слушайте Руи, — внезапно встрепенулся Хадас, решив извлечь из разговора хоть какую-то пользу, — а как все это начиналось, ну, эта кампания?

Старый космический волк сразу оживился, как будто его включили в сеть.

— Хочешь знать, как это произошло, герой? Похвальное рвение. Так вот, эти сволочи, там внизу, на планете, решили отделиться от нашей мамы-Земли, не уплатили налог и заявили о расторжении связей. Ну, наши долго пытались это утрясти по-хорошему: прервали поставки оборудования, прекратили вывоз товаров. Но они все равно за свое. Устроили геноцид с бактериологической заразой против наших друзей — нормальных колонистов, у которых есть корни; пошли в ход атомные бомбы, не чета нашим, но все же. В общем, загнали нас в угол. Тогда прислали «первую» эскадрилью. В первый вылет вышло десять машин, они стартовали прямо со звездолета, базы еще не было. Я, правда, жалко очень, в этом вылете не участвовал. Колонисты, ну, потомки тех, кто заселил эту планетку, попытались нам помешать. Да куда им. Правда, они сбили все звено Коцека — этого парня я знал лично, он закончил учебу всего за три года до меня. Был он страшно талантлив и, наверное, стал бы адмиралом, но его носитель грохнулся в океан: гарудский лазер вывел из строя всю навигационную аппаратуру. (Это известно точно — он успел передать сообщение перед концом.) Однако наши пощелкали все их орбитальные станции и, можно сказать, оставили инопланетян без глаз. В следующих налетах мы взорвали все космопорты и крупные аэродромы, но потеряли кучу космолетов. Не буду говорить сколько, это сверхсекретные данные и, поверь, официальные потери всегда занижаются. Затем начали строить эту базу. Так что я, корвет, воевал здесь, когда этого буфета еще не было. И ешь ты тут спокойно только потому, что тогда ребята сложили головы, взрывая их главный космодром. Думаешь, вайшьи иначе позволили бы нам здесь обосноваться? Меньше чем в полутора сотнях тысяч километров над их головой? Вот, вот. Ладно, за наших ребят. — Скилачче залпом опрокинул стакан.

«И чтобы оправдать постройку базы и средства, на нее угроханные, — подытожил про себя Хадас, — корпорации не позволили снова использовать дипломатические каналы, и колесо войны стало раскручиваться. И теперь, даже если на планете полностью погибнет жизнь, и сейчас еле-еле теплящаяся, битва все равно будет продолжаться, потому что военные заводы пыхтят на полную мощь и их остановка означает потерю прибыли».

Он очнулся от воя сирены и сразу привычно посмотрел на электронное табло. На нем светилось: «Корвет-капитан Кьюм, оставаться на месте. ЖУ. ВК № 2».

«Наверное, снова тренируются в отражении удара противника, чтоб им пусто было!» — подумал Хадас и послушно достал из ниши вакуумный костюм. Раньше космическая одежда хранилась в специальном месте, на каждом этаже, но после последней трагедии в жилом отсеке эти правила изменились. Через тонкую алюминиевую дверцу было слышно, как по коридору пробежало несколько человек. Хадас сел на кровать и стал ждать дальнейших указаний. За все время существования базы на нее напали, то есть обстреляли, всего однажды — это совершил Самму Аргедас, и тренировки мало помогли, и винить за произошедшую в Северной галерее трагедию одно начальство — нет оснований. Теперь, следуя наставлениям, они отрабатывали тактику защиты очень часто. Сегодня Хадас принимал в этом деле пассивное участие, даже не принимал никакого, поскольку ему не вернули допуск на управление боевой машиной. Обычно через десять минут он был обязан сидеть в своем пилотском кресле: руки на рычагах. Дважды во время учений он взлетал: сейчас такое не практиковалось — топлива было в обрез. А в то время ему казалось, что в эти минуты база представляет собой неприступную крепость, спрятанную под землей. Среди однообразного черно-красного скального, она выдавала себя лишь огромной квадратной дифракционной решеткой «Большого Лазера», раскинувшегося в старинном кратере Агамемнон. Это уникальное сверхмощное орудие разрушения размером в добрый километр, само состояло из скольких десятков тысяч боевых лучеметов импульсного излучения, хитрость была лишь в том, что все они в случае необходимости, подчиняясь компьютеру, могли концентрировать энергию в одной точке пространства, и тогда там создавалась температура сравнимая с нагревом центра белого карлика, а еще там возникал резонирующий, смертельный танец частотной, амплитудной и фазовой модуляции. Почти ничто не могло устоять перед этим камертонным ударом. До нападения, лет пять назад, в экспериментальных целях был расстрелян маленький астероид Apyна, самый удаленный естественный спутник Гаруды. Правда пришлось концентрировать на нем мощь достаточно долго — целую минуту: Аруна имел почти сто метров диаметре и не хотел пропускать смертельное качающееся излучение в свои внутренние области. Но и он сдался, хотя нагрев рабочей газовой смеси в батареях лазеров сожрал целое море энергии. Но все были довольны испытанием, — а Аруна разделился, подобно aмебе, на четыре орбитально независимых обломка.

Хадас глянул на часы. Для учебной тревоги ожидание длилось довольно долго. Что-то не так, подумал Хадас. А вернулись ли боевые машины? Он снова глянул на часы. Нет, еще рано, они прибудут через час-два, если ничего не случилось. А может, случилось? Может, поэтому гудела сирена? Хадас встал и прошелся по комнате, насколько это было возможно в маленьком помещении. Он поймал себя на том, что волнуется за судьбу пилотов, за их космолеты, а ведь час назад он подсознательно желал им неудачи, тогда он жалел тех неизвестных ему людей, влачащих полузвериное существование в подземном мире или вообще неких эфемерных созданий, постоянно кочующих в поисках мест, менее зараженных радиацией, на других материках Гаруды. Вообще-то слово «жалость» здесь не очень подходило, скорее Хадас желал равных шансов, он не совсем понимал тех, кто нападает на одного скопом. Каждый вылет на задание знакомых и приятелей сводит попытки гарудцев — этих безличностных, образно-обобщенных, полуэфемерных людей