Одержизнь - Анна Семироль Страница 67

– Поймал! – довольно восклицает Гайтан.

Жиль резко выгибается, отталкивается пятками от коленей Йосефа, подбрасывая себя вверх, вырывая из цепкого кольца рук. Гайтан хватает его за пояс, опрокидывается вместе с мальчишкой в пыль. Жиль вцепляется парню в большие пальцы рук, выкручивает, заставляя взвыть от боли. Ещё секунда – и Гайтан отпускает мальчишку. Сам поднимается, тяжело дыша. Жиль уже стоит перед ним, сжав по-уличному кулаки.

– Всё, достаточно, – останавливает их голос Ксавье.

– Жиль такой сильный? – спрашивает Амелия, выглядывая из-за спины священника.

– Сильный у нас Гайтан, – усмехается мальчишка. – Я просто уворачиваюсь хорошо. Вот так вот.

Соперники жмут друг другу руки, Йосеф хлопает мальчишку по плечу.

– Всё равно я т-те уши пообрываю, – обещает он, щуря серые глаза.

– Лучше б пить научил, – смеётся Жиль и вдруг вспоминает: – А где Акеми?

– Ой, я знаю, куда она ушла! – радостно скачет Амелия.

– Ну, идём. Покажешь.

Девочка шустро скачет вперёд, за ворота аббатства, пиная перед собой камушки. Сворачивает вниз по поросшей травой дороге – в сторону, противоположную той, откуда они вчера пришли. Оборачивается и сообщает Жилю:

– Мы помирились с Акеми. Я хочу, чтобы не было войны, а была эта… дипломатия, вот! Я сказала ей, что больше не хочу, чтобы она ушла.

– А она что?

– Она сказала, что погуляет и вернётся, – пожимает плечами девочка.

Босиком идти неудобно. Под обманчиво мягкой травой попадаются острые мелкие камни, но Жиль терпеливо шагает за Амелией.

– А меня Гайтан фигарить научит! – важно сообщает малышка, дожидаясь Жиля на повороте.

– Круто. Будешь дева-воительница, – вздыхает Жиль.

– Да? А Сорси сказала, бой-баба. А что такое бой-баба, Жиль?

– Это плохо воспитанная воительница.

Амелия замолкает, обдумывая услышанное. С одной стороны, воительница – это здорово. С другой стороны, плохо воспитанная. И вот как понять, хорошо это или плохо?

– А ты меня любишь? – жалобно спрашивает девочка после долгих измышлений.

Жиль срывает две пушистые «метёлочки», пристраивает Амелии в причёску.

– Во, у тебя ещё уши выросли, – улыбается он.

– Любишь или нет? – не отступает малышка.

– Люблю.

– И Акеми тоже любишь?

– Очень.

– А кого больше?

– Хватит приставать с дурацкими вопросами.

Амелия обиженно фыркает и убегает вперёд. «Метёлочки» смешно покачиваются над её головой. Жиль прибавляет шаг, не желая отставать.

Дорога делает ещё один поворот, идёт под уклон. Жиль бегом догоняет Амелию, хватает её под мышки, подбрасывает, кружит. Девочка довольно верещит, сперва цепляется за мальчишкины запястья, потом расслабляется, раскидывает руки в стороны:

– Лети-и-им! Акеми, я лету-у-ун!

Акеми сидит в нескольких шагах спиной к ним и смотрит перед собой. Жиль ставит малышку на ноги, подходит к девушке. Метрах в двухстах перед ними среди островов высокой травы стоит большая крылатая машина. Плавные очертания остроносой кабины со стеклянным колпаком сверху, светло-серый удлинённый корпус, покоящийся на трёх парах колёс. И крылья – огромные, треугольные, больше десяти метров, отблескивающие серебром даже сквозь лохмотья ржавчины и наносы пыли. Позади первой машины виднеется вторая, третья… а если встать на цыпочки, их видно несколько десятков.

– Акеми, это что? – спрашивает Жиль шёпотом.

– Птицы. Рукотворные птицы, – не отрывая взгляда от металлических крыланов, отвечает девушка.

– Мы их увидели из башни, – тараторит Амелия. – Все спали, я писать захотела, разбудила Акеми. Мы пошли искать туалет, а пришли в башню. Во-он там, гляди! Наверху было грязно, мусорно и окошко. Акеми меня подняла, и я первая их увидела! Потом мы помирились, и я пошла будить Сорси, а она не открывала дверь. Тогда я спросила, кто не спит, все заругались и сразу проснулись.

– Это как надо было спросить-то… – задумчиво тянет Жиль.

– Я спела, – уточняет Амелия. – Акеми, а почему ты сидишь?

– Я смотрю, – просто отвечает девушка, не сводя глаз с крылатых машин.

Солнце и ветер играют в её волосах. Тёмные тонкие пряди выбились из причёски и на свету отблёскивают золотом. В серых глазах такой покой и безмятежность, что хочется застыть рядом, не тревожить ни вздохом, ни движением. Акеми сидит, сложив ладони на коленях, словно перед столиком за чашкой чая. А вот и чашка – та самая, жёлтая, покоится перед ней в траве. И столько в этой картине домашнего, родного, что губы Жиля сами растягиваются в улыбке.

«Почему нельзя навсегда запомнить то, что видишь? – думает он. – Воспоминания со временем выцветают, меркнут… а она невероятно красива. Так красива, что вслух сказать страшно».

– А пошли посмотрим поближе? – Амелия уже вьётся между Жилем и Акеми, пританцовывая от нетерпения. – Ну давайте пойдём!

Девушка качает головой:

– Не пойду. Их никто не беспокоил два столетия… Они спят. И так красивы во сне.

– А я бы взглянул. Вряд ли мы их потревожим. Мы недолго, хорошо?

Жиль поднимает Амелию на руки, усаживает поудобнее и бредёт туда, где видят во сне небо мощные механические птицы. Колышет пушистыми «метёлками» трава, чередуясь островками нанесённой ветром почвы с участками бетона. Осторожно, глядя под ноги, мальчишка проходит сквозь остов огромного ангара, от которого остались лишь напоминающие позвоночник и рёбра металлические конструкции. Амелия вертит головой, рассматривая громоздящиеся повсюду обломки ящиков, металлических деталей, непонятных предметов, поросших травой.

– Это домик механических птиц, да?

Жиль кивает, обходя стороной присыпанные землёй осколки стекла. Ему хотелось бы полазить здесь одному, поискать что-нибудь интересное и полезное, но на это времени нет.

Ещё десяток метров – и подросток уже стоит под брюхом крылатой машины. Высоко, не допрыгнуть, чтобы коснуться рукой. Жиль заворожённо любуется стальной громадиной, отходит в сторону, пытаясь рассмотреть облупившуюся надпись на боку крылана.

– Гляди, какие большие колёса! А почему они из земли растут? – восторженно тычет пальчиком в сторону Амелия.

– Они не растут. Они стоят на бетоне. Просто ветром принесло землю, выросла трава… – пускается в разъяснения Жиль, но племянница перебивает его:

– А что это под крыльями висит? Подожди… Я знаю, как это называется! Это самолёт! На нём летал месье из сказки про Маленького Принца!

Жиль силится вспомнить, слышал ли он что-то про самолёты, спускает девочку с рук. Амелия продолжает вещать:

– Месье был военным лётчиком, вот! И он не умел рисовать барашка, поэтому нарисовал ящик.

«Самолёт. Военный лётчик… Вот оно. Это военные самолёты. На них оружие. Это то, что сбрасывали на города, чтобы они горели…»

– Пойдём, – сурово прерывает Жиль рассказ девочки и тянет её за собой.

– Почему? –