Джек Финней - Меж двух времен Страница 69

Я просто не знал, что мне делать; не помню, пытался ли я читать. В самом начале одиннадцатого Джейк, — по-моему, он и думать не мог ни о чем другом, кроме как о предстоящем свидании, — не выдержал: отрывисто пожелал спокойной ночи Джулии, теперь уже сидевшей у стола и штопавшей полотенце, и отправился наверх. Через несколько минут ушла Мод, и еще через пять минут — Байрон и Феликс, до того игравшие в чет-нечет. Из кухни появилась тетя Ада, и, когда я услышал, как она запирает входную дверь, мне тоже осталось лишь распрощаться и удалиться. Пока я взбирался по лестнице, Джулия с тетушкой гасили лампы и обсуждали меню на завтрак.

У себя в комнате я, не зажигая света, прижался ухом к дверной щели и прислушался: вот тетя Ада и Джулия поднялись на третий этаж, вот они попрощались перед сном… Я подождал еще немного — все тихо, в нашем коридоре ни души. «Теперь или никогда», — решил я. Распахнул свою дверь, вышел, бесшумно затворил ее и быстро, не скрипнув ни ступенькой, взлетел на третий этаж. Я знал, что комната Джулии на стороне улицы; под дверью проступала полоска света. Подойдя вплотную, я легонько постучал ногтем. Джулия открыла и я сказал:

— Я ждал, пока вы подниметесь к себе. Мне надо сказать вам кое-что лично, с глазу на глаз.

Она помедлила какую-то долю секунды, потом кивнула:

— Войдите.

Я очутился в мансардной комнатушке с одним окном и всего четырьмя предметами меблировки: скамеечка под окном, узкая кровать, застеленная белым покрывалом, маленький столик и кресло-качалка. Джулия вежливо показала мне на качалку, но я отказался: «Нет, нет, она ваша», — и сел на скамеечку. Тогда Джулия тоже села, повернулась лицом ко мне и, скрестив руки на коленях, мило улыбнулась. Я сказал единственное, что сумел придумать за весь долгий вечер; пожалуй, такое объяснение было и в самом деле лучшим, поскольку было простым.

— Я частный детектив, — начал я и увидел, что мое заявление встречено с удовлетворением: я ответил на некий мучивший ее вопрос. — Мне очень жаль, но нахожусь я здесь в связи с расследованием деятельности одного из ваших постояльцев. — Я выждал чуть-чуть и добавил:

— Речь идет о шантаже.

Глаза у нее расширились: она поняла, что я имею в виду не Феликса и не Байрона, и я кивком подтвердил ее догадку.

— Я не знаю, когда это станет достоянием широкой гласности.

Быть может, никогда. Шантаж, возможно, даже увенчается успехом. Я ведь не из полиции… — Я опять помедлил и сказал:

— Джулия, я не мог позволить вам выйти за него. Я должен был вам сказать.

Ровным голосом, не вступая в спор, но и не соглашаясь, она спросила:

— И кого же он, по-вашему, шантажирует?

Я ответил; имя Кармоди ей явно ничего не говорило. Затем, почти его же собственными словами, я обрисовал приготовления, которые Джейк вел на протяжении двух лет, и истинную причину его работы в муниципалитете. И, следя за ее лицом, я заподозрил, что мои слова не вызывают у нее внутреннего протеста, что на какие-то давние ее вопросы сейчас наконец получен правдоподобный ответ. Я рассказал ей о назначенном на сегодня свидании, сообщил, что собираюсь его подслушать, и даже поделился как. Минуты три-четыре — при данных обстоятельствах это была целая вечность — Джулия молча раздумывала над тем, что узнала. У ее постели лежал овальный, порядком застиранный коврик; она то смотрела на него, то поглядывала оценивающе на меня, то опять опускала глаза долу.

Я сидел, прислонившись спиной к окну, ощущая сквозь сюртук прохладу стекла, и тем временем изучал комнатку, очень опрятную, очень скромную. В общем она была достаточно удобной — вполне приемлемое убежище для человека, который проводит в его стенах не слишком много времени. Однако все здесь носило безличный, я бы сказал, умышленно временный характер; осматриваясь вокруг, я не забывал и хозяйку — она слегка прикусила нижнюю губу и, нахмурясь, двигала коврик носком ботинка; не составляло особого труда догадаться, о чем она думает. Умная и настойчивая, она зарабатывала себе на жизнь тем, что помогала своей тетушке содержать пансион. Скорее всего при такого рода занятии она знавала и тяжелые времена; у нее, безусловно, развилось критическое отношение к окружающему. Она и раньше размышляла о своем будущем, и виделось оно ей не в этой каморке, а в замужестве. Тем не менее, как только я рассказал ей о Джейке, она сразу же поняла, что я недалек от истины.

Приходило ли ей в голову выйти за него несмотря ни на что? Предупредить его обо мне? Может статься — и все-таки не похоже. Если даже я и рисковал, то риск был просто неизбежен. В сущности я совершенно не ведал, какие чувства побудили ее согласиться выйти замуж за Джейка. Трудно было поверить, что это любовь; но кому дано судить о чужой любви, да и вообще никогда не известно, вкладывает ли другой человек в слово «любовь» тот же смысл, что и ты. Джейк ей, видимо, в какой-то мере нравился, а в какой-то мере она исходила из расчета — жизнь вынуждала, но упрека в бессердечии она не заслуживала. Джейк ей нравился, и в то же время она трезво оценивала себя и свое будущее; она не могла принять на слово все, что я нарассказывал ей про Джейка, но отнюдь не отрицала для себя возможности, что я рассказал правду…

Не знаю почему, — вероятно, краем глаза я уловил на улице какое-то движение — я выглянул в окно и увидел Джейка в тот самый момент, когда он, застегивая пальто, сошел со ступенек крыльца; поспешно вскочив, я отпрянул от окна на случай, если он вдруг посмотрит вверх. Джулия сразу же догадалась, в чем дело. Она приблизилась к занавеске, отвела ее на сантиметр от стенки и наблюдала — я тоже, встав у нее за спиной, — как Джейк быстрыми шагами удалялся в сторону Двадцатой улицы. Вот он повернул и исчез за углом; думаю, что она и так почти уже приняла решение, а теперь отпали последние сомнения, еще секунду-две она смотрела ему вслед — его уже не было, — затем обернулась ко мне и сказала — не просительно, а констатируя факт:

— Я иду с вами.

Я кивнул.

— Хорошо. Через две минуты жду вас в передней.

Глава 19

Джейк был там, у себя в конторе. Часы показывали одиннадцать тридцать пять. Мы с Джулией стояли в темном подъезде «дома Морзе» — по другую сторону Нассау-стрит от «дома Поттера», и я пересчитал этажи, а затем окна: на третьем этаже во втором окне справа, если считать от лестницы, горел желтоватый свет. Контора Джейка была единственной освещенной комнатой по всему фасаду старого здания. Минут через десять высокий желтый прямоугольник потускнел, вспыхнул на миг багровым отблеском и погас.

Джулия держала меня под руку, и я почувствовал, как ее рука невольно сжалась. Она шепнула — скорее себе, чем мне: «Он уходит», — и я кивнул в темноте. Луна сияла в три четверти и поднялась высоко, но мы скрывались в непроглядной черной глубине подъезда. Я представил себе Джейка: вот он запирает дверь… выходит в короткий коридорчик — снаружи проникает какой-то слабый свет, а может, он запалил спичку, хоть я и не вижу ее отсюда… Вот он спускается по лестнице, придерживаясь за перила… А вот, как раз сию секунду, он сворачивает в длинный коридор первого этажа, чтобы пройти к Парк-роу и к парку ратуши. Пересекая улицу, он, пожалуй, взглянет на часы на ратуше — они покажут без десяти или без одиннадцати минут двенадцать. Не исключено, что с противоположного конца в залитый лунным светом парк в это мгновение входит Кармоди, держа в руках тяжеленный саквояж.