Заслон - Денис Передельский Страница 7

Даже в самых засушливых регионах Африке или на севере можно получать относительно высокие урожаи, но только если использовать наш, строго определенный сорт, продолжила Элизабет. С годами мы планомерно приучаем покупателей к тому, что пшеницу надо приобретать только у нас, что именно наш сорт является лучшим для данного региона. О других сортах они постепенно забывают, их перестают выращивать. И вот наступает момент, когда большая часть посевных площадей начинает отводиться нашему сорту пшеницы.

– Но в чем подвох? – осведомился президент.

– В своем геноме наша пшеница содержит гены, которые определенным образом воздействуют на генетику местного населения. Как известно, каждая этническая группа обладает уникальным набором генов. Этот набор уязвим к определенным факторам, в том числе заболеваниям, включая хронические и врожденные. Полтысячи лет назад, во время колонизации, европейцы, сами того не желая, завезли в Америку болезни, не особо опасные для них самих. Но эти болезни в Америке никогда раньше не встречались, поэтому у местного населения не было иммунитета к ним. Завозные, новые болезни выкашивали коренных жителей сотнями тысяч. Повальные эпидемии, которые совершенно не затрагивали здоровье европейцев, стали решающим фактором в той битве. Коренные народы проиграли войну за континент всего за несколько десятков лет. И многих из них, простите, убила самая обыкновенная диарея, вызванная смертоносными для них, коренных жителей, микробами и бактериями, которые незаметно проникли в их организмы.

Модифицируя сорт пшеницы для каждого конкретного региона, инженеры учитывают этот фактор, они помнят прошлое, добавила Элизабет. И закладывают в геномный набор пшеницы специальные гены, которые способны оказывать вредоносное воздействие выборочно, исключительно на представителей определенной этнической популяции людей. Последние исследования показали, что местные жители регулярно, годами питающиеся продуктами из такой пшеницы, со сменой поколений утратят репродуктивные функции, то есть станут бесплодными. Их дети не дадут им внуков, а если вдруг у самых выносливых родятся внуки, то не будет правнуков. Популяция начнет постепенно вымирать. Это не быстрый процесс, но этот путь точно приведет к победе. Надо лишь подождать.

– Такая пшеница не опасна для американцев? – насторожился президент.

– Нет, сэр, для нас она не опасна, – вернулся в беседу Паттерсон. – Она влияет только на тех людей, которые относятся к определенной популяционной группе. Поэтому для азиатских регионов мы создаем сорта пшеницы с одним набором генов, для европейских стран – с другим. А для себя выращиваем совершенно безвредные, наоборот, полезные сорта. Эта пшеница – оружие замедленного и точечного действия. Как раз сейчас наши ученые в лаборатории Восточной Европы создают сорта пшеницы, ориентированные на местные народы. Практическое внедрение состоится через несколько лет. Это означает, что через 20-30 лет местное население начнет вымирать по естественным причинам, природа которых правительствам не будет известна. Никто не подумает, сэр, что причина массового бесплодия кроется в том, что кто-то довольно давно отредактировал геном пшеницы. Люди будут винить атомные электростанции, грязную энергетику, парниковый эффект, но только не хлеб, которым они питаются каждый день.

– Я все понял, – произнес президент. – Если о «Проекте Z» станет известно всему миру, то весь мир ополчится на нас. Лаборатории придется закрыть. Десятки миллиардов долларов окажутся потраченными впустую.

– Так и есть, сэр, – подтвердил Паттерсон. – Такой сценарий представляется очень достоверным.

– Этого нельзя допустить! Ричардсон, что скажете?

Глава ЦРУ, до сих пор безучастно смотревший в стол перед собой, поднял взгляд на президента.

– Информация о «Проекте Z» хранится в США под очень надежным замком, господин президент. Единственное место, где ее могут попытаться получить сторонние лица, это лаборатория, которую мы несколько лет назад открыли в Восточной Европе. Хакеры до нее не доберутся, так как лаборатория полностью автономна, она не подключена к всемирным сетям связи. Сотрудники не общаются с внешним миром. Но террористы могут попытаться взять ее штурмом. Охрана там есть, но она небольшая. Мы стараемся не привлекать внимание местной общественности, люди не должны знать, что лаборатория – не гражданская.

– Какие будут предложения Ричардсон?

– Я уже позаботился об этом, сэр. Вчера наша спецгруппа успешно эвакуировала лабораторию, о которой я только что доложил. Это была экстренная спецоперация. Полностью вывезено все оборудование и документация.

– Персонал?

– Проблема с персоналом решена, – заверил глава ЦРУ. – Он абсолютно недоступен террористам.

– Значит, мне не о чем беспокоиться? – оживился президент. – Я могу проигнорировать тупую попытку шантажа?

– Не совсем так, сэр, – обреченно вздохнув, признался Ричардсон. – Один повод для беспокойства существует.

– Какой же? Говорите, Ричардсон!

– Бен Лордман, руководитель лаборатории и направления генной инженерии, бесследно исчез во время эвакуации, сэр. Мы ищем его, но пока не знаем, где он находится.

– Насколько этот Лордман опасен для нас?

– Лордман знает о «Проекте Z» больше, чем любой другой человек на планете, – пояснил Ричардсон. – Он с самого начала руководит направлением генной инженерии и осуществляет полное руководство проектом по созданию новых сортов пшеницы и других, наиболее востребованных продовольственных культур, томатов, кукурузы и картофеля. Если он заговорит, сэр, беды не миновать.

– Проклятие, – резюмировал президент. Плечи его поникли, казалось, за время одного лишь совещания он постарел на много лет.

– Проклятие, – повторил он…

– Хесус… Хесус… Хесус…

Хесус вздрогнул – голос снова звал его. Он и не заметил, как задремал. Голос его разбудил. К счастью, ученый не воспользовался удобным моментом. Он по-прежнему тихо сидел в своем углу.

– Да, Господи! Я слушаю тебя, – с придыханием прошептал, волнуясь, Хесус.

Ученый открыл глаза и сквозь блеснувшие стекла очков с подозрением взглянул на своего спутника. Он молится? Или сходит с ума?

– Хесус, передай свой смартфон доктору Лордману.

– А, так это доктор Лордман, – осознал Хесус. Это имя встречалось ему на страницах многих документов, которые он забрал из лаборатории. Во время коротких остановок на отдых Хесус бегло просматривал их. Он должен был узнать, ради чего голос заставил его так рисковать. Документация была составлена на английском языке. К счастью, Хесус неплохо им владел. Большая часть страниц пестрела формулами, цифрами, схематическими изображениями молекул, графиками и диаграммами. Предложения были густо сдобрены специализированными терминами, смысла и значения которых Хесус не понимал. Однако он понял главное – люди в лаборатории создавали зерно, способное уничтожить целый народ. Такие выводы тезисно завершали каждый документ. Так Хесус узнал о тайне, которая была бесценной. И он понял, что за человека ему приказали тайком вывести из лаборатории. Хесус закрыл глаза, и перед его мысленным взором встала сцена расстрела.