Функция: вы - Юлия Домна Страница 7

– Ты не видел мою гангрену?

Я не повелся.

– Серьезно, когда и на что она последний раз так реагировала?

Минотавр угрюмо заворочал канцелярскими курганами. Что-то прокатилось и гулко стукнулось о мусорку. Сигареты лежали с моей стороны, в тенях медноцветного, утыканного окурками папоротника. Мятая пачка была на две трети заклеена драматичной картинкой с серой, в гнойных прожилках ногой.

– Пожалуйста, – повторил я, старательно не глядя в ее сторону. – Я должен знать.

Минотавр вздохнул и ответил мне очень усталым взглядом. С таким просили мирный договор. Когда-то я отдал бы за такой многое, но годы, проведенные порознь, изменили нас обоих.

– Это не то, чем кажется, ребенок.

– А чем оно кажется?

Минотавр дернул плечом.

– Совпадением, которых не бывает. Случайностью в мире, просчитанном до. Но поверь… Есть вещи, которые становятся особенными лишь от особенных людей. Есть связи, которых нет. Искра же, – Минотавр поморщился. – Искра имеет сложное, а потому во многом надуманное прошлое.

– Ты не рассказывал об атрибуте с таким названием.

– Считаешь, легко придумать учебный план на сотни волеизъявлений? Что возили в Эс-Эйт, о том и рассказывал! Не умничай.

Я ждал продолжения, но Минотавр молчал, и по лицу его блуждало такое безрадостное выражение, будто речь зашла о фамильном проклятии: о том, кого-нельзя-называть, о том, что-никому-не-рассказать. Я чувствовал, что, не ужасаясь в ответ, выказывал дурные манеры.

– Все это уже происходило, – нехотя продолжил он. – Вот к чему она сказала то, что сказала. В схожих обстоятельствах, но разным составом люди говорили одно и то же: ооо, кто-то умер, ооо, вы перевозили искру, ту самую, ооо… – Минотавр закатил глаза. – Рядом с ней всегда кто-нибудь умирает. Я был на твоем месте. Ариадна была. И Олья. И даже Сте…

Он умолк.

– Искра убивает людей? – спросил я и тут же пожалел об этом: его обострившимся взглядом можно было гравировать эпитафии. Одну из них Минотавр озвучил сразу.

– Миш, твою мать, – не эту ее часть. – Люди убивают людей.

Где-то снаружи, в затопленных дорогах, изнывали сирены скорой помощи.

– Тогда что с ней не так?

– Не так… – Минотавр потер глаза. – Все с искрой так. И с нами все так. Просто иногда так на так порождает сложности. Но и они только кажутся таковыми.

– Прости… не совсем понимаю…

– А я и не объясняю. Но, помнишь, мы как-то обсуждали, что люди не знают, чего хотят на самом деле? Лет двести назад. До того, как ты свинтил от меня к Мару.

– Угу, – неопределенно отозвался я, потому что не двести, а шесть. – Пламенная речь о полуфабрикатах эволюции.

Минотавр недоуменно вскинул бровь.

– Я и такое говорил? Как ты меня терпел?

– Молча, в основном.

Я почти улыбнулся. Он отвел взгляд. Мы всегда будем помнить то время по-разному.

– Мм, в общем… Я хотел сказать, что никто лишний раз не сунется в океан собственной души, потому что боится встреч с глубоководными тварями, разжиревшими на маминых манипуляциях и папиной нелюбви. Потому что рефлексия – это ад. А ад – место человеческое. Для обержинового работодателя, как и для вашего жизнедержателя бессознательное изжило себя на прошлом витке эволюции. У одних – букет личностей на одно тело; что-то не нравится в текущей, выкидывай, делай следующую. У других – армия тел на одну личность, хотя я не уверен, что Дедала в принципе можно назвать личностью. И какой бы снисходительный энтропы с синтропами ни делали вид, глядя на братьев своих меньших, через пару веков они прикрутят двигатель к своим высоткам и улетят колонизировать космос. А на прощание сделают планете одолжение – подорвут оба полюса, чтобы смыть к чертям наш вид.

– Да-да, – заметил я в сторону. – В прошлый раз все начиналось именно так. Вот же совпадение…

Минотавр фыркнул, но беззлобно:

– Совпадений не бывает. Есть только оптимизация системы перестановками функций.

– О! Это я точно уже слышал.

– Да у тебя вечер дежа антандю.

Он снова поднялся. Бесцельно прошелся вдоль стола.

– Я хочу сказать, они нам не союзники. Да, конечно, мир думает и ими, и нами. Но если через тысячи лет эволюция перестанет быть такой сукой, перейдя с естественного на рациональный отбор, как сама того хочет, больше всего от этого выиграют люди. Только эс-эйтовцы вмешались в нашу историю не для того, чтобы ускорить переход. Они по-прежнему злы и не собираются нас прощать. Какую бы межвидовую утопию ни имитировали в «Палладиум Эс-Эйт», у людей нет никого, кроме людей, друг друга и… – Минотавр замолк, отвернулся к окну: – Ай, ладно. Неважно. Есть куда более насущные вопросы. Ариадна, верно?

Я не стал возражать. Хоть и хотел. Это была годами отработанная схема.

– Ничего страшного, что Дедал реавторизируется, пока массив не закончен. Если тебе удалось расшевелить что-нибудь, живое подтянется к живому. Остальное – до следующего раза. Главное, пока она спит, ты снова будешь свежим и бодрым. С недельку ты мне нужен таким. На завтра в Эс-Эйте у нас запланирована встреча с одной дамочкой. Мертвые не знакомы с тайм-менеджментом, так что живые разгребают за них, однако она выделила нам двадцать минут позднего завтрака, между старыми делами и новыми обязательствами. Мерит Кречет… Предполагаю, ее назначат преемником Обержина по ряду особых проектов. Тем ироничнее, что он тут ни при чем.

– Это насчет катализатора? – дошло до меня наконец.

Минотавр усмехнулся:

– Мы разрабатывали его на базе обержиновских лабораторий. Долгая история. Но там и без него полно отличных спецов. Кречет – живое доказательство того, что можно быть превосходным ученым, не ловя инфаркт за инфарктом. Представь себе, она помнит времена, когда в городе не было пробок. Это потому, что в ее молодости курьерские дроны не мешали летать на зонтике.

Я растерянно поглядел на больную руку. После Куницы она пульсировала теплом, как от кружки горячего кофе.

– Катализатор бесполезен, пока у нас с Ариадной один физиологический фон, – я сжал пальцы, – мой.

– Верно. Она не получит ни капли, а ты сляжешь с перегревом. В лучшем случае, на сутки у Мару. В худшем – я всю жизнь буду таскать апельсины в элитнейшую дурку.

– Но чтобы вскрыть ее физиологический фон, нужно активировать как можно больше сигнатур.

– Катализатором – который нельзя использовать без физиологического фона.

Усмехнувшись, Минотавр обернулся:

– И правда. Как в древние-добрые.

Про катализатор он заговорил год назад, после четвертой перезагрузки. То есть реавторизации Дедала – так это называлось по-правильному, но я всю жизнь понимал Минотавра через слово, приходилось додумывать. Не могу сказать, что к тому времени у нас не было успехов. Ариадна сама передвигалась, все осознавала и запоминала, ей даже подняли старые права (а у меня после уничижительных замечаний на эту тему иссякли последние отмазки от автошколы). Но в анализах все оставалось прежним. Восстанавливались знания и навыки и то, что я мог