Игорь Всеволожский - Судьба прозорливца Страница 7

Газеты буйствовали, одни — называя бандитом, взломщиком несгораемых касс и растлителем малолетних Агамемнона Скарпия, другие — награждая еще более нелестными эпитетами его противника — Герта Гессарта.

Каждый день в Лабардане происходили предвыборные собрания обеих партий, на которых разыгрывались такие побоища, каких не видывал еще ни один матч бокса.

Выступая вечером в цирке, я заметил среди множества ежедневно сменявшихся лиц два лица, бывавших каждый вечер, но ни разу не задавших мне ни одного вопроса. Один был мрачный человек в черном, опиравшийся острым подбородком на палку с серебряным набалдашником, а другая… на другой я часто останавливал взгляд и всегда встречал ответный взгляд синих глаз. Это была девушка, юная и прелестная, очень похожая на падчерицу Гро Фриша — Лесс. Положив ногу на ногу, обутые в крохотные синие туфельки, она не сводила с меня глаз. И странное дело — в ее присутствии мне становилось неловко использовать все те театральные штучки, которые придумал для меня Дьюбью, и я, игнорируя сердитые взгляды директора, стоявшего у черного занавеса, переставал трястись, прикладывать руку ко лбу и выкидывать все эти надоевшие мне фокусы. Я мечтал, чтобы мне удалось прочесть необыкновенную мысль, которая поразит незнакомку. К сожалению, все мысли моих клиентов были пошлы и плоски, как асфальт на Причальной набережной. И вот раз, я хорошо помню, это произошло в воскресенье, когда шталмейстер вызывал на арену очередную жертву, она вдруг встала и легко, словно птица, вышла на середину арены. Послышались смешки — ни одна девушка не выставляла еще себя на показ под неумолимый свет и жужжанье юпитеров.

— О чем я думаю, прозорливец? — спросила она. Голос ее был музыкален и приятен. Я пристально посмотрел на нее, сосредоточился и… о, ужас! — я не мог произнести вслух того, что прочел в ее глазах и в ее маленькой, курчавой головке. Чуть не задохнувшись от волнения и счастья, я пробормотал что-то насчет того, что я не могу передать ее мыслей всему цирку, настолько они интимны и сокровенны («Громче!» — крикнул кто-то из верхних рядов).

— Неужели? — спросила она, чуть улыбаясь. — Мне нет дела до других.

— Вас зовут Сэйни, — сказал я. — И вот ровно неделю вы любите человека, которого видите в первый раз в жизни и совершенно не знаете. Вы хотите, чтобы он узнал это. Вы хотите узнать о нем как можно больше.

— Все правильно, — сказала она. — Благодарю вас.

И она пошла на свое место.

Цирк бесновался от восторга.

В этот вечер я почувствовал себя на седьмом небе и, придя в гостиницу, думал только о ней.

— Сэйни, — повторял я. — Сэйни, Сэйни… Вот оно, мое счастье! Ко мне пришло мое счастье!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Я проваливаю кандидата в президенты Бататы

На другое утро ко мне без стука вошел Агамемнон Скарпия.

— Я вижу, вы неплохо устроились, — сказал он, оглядывая мой номер.

Его бульдожье лицо выразило подобие улыбки.

— Вам пора бросить это занятие паяцев, — продолжал он без предисловий. — Я предоставлю вам другую арену. Вы поедете со мной на предвыборное собрание «независимых патриотов» и провалите их кандидата.

— То есть как это — провалю? — спросил я.

— Настоящий вы прозорливец или вас выдумали газеты — мне наплевать, — продолжал он грубо. — Во всяком случае, мои газеты раздули вас больше, чем все другие. Вы выступите после этого бандита Герта Гессарта и заявите, что все то, что творится в его башке, прямая противоположность тому, что он там барабанит. Так как весь Лабардан сходит от вас с ума, эти безмозглые идиоты вам поверят.

— Я думаю, мне следует отказаться от вашего предложения, — сказал я. — Вы так категорически требуете, чтобы я поступил против своей совести…

— Плевал я на вашу совесть, — отрезал Агамемнон Скарпия, и лицо его стало жестоким. — Не мешает вам знать, что через две недели я стану президентом…

— Вы в этом убеждены? — спросил я, возмущенный его самоуверенностью.

— Но, но, не вздумайте еще читать мои мысли! — поспешно сказал Агамемнон Скарпия. Глядя ему прямо в глаза, отчего они, беспощадные и самоуверенные, вдруг трусливо забегали, я отчеканил:

— Вы боитесь выборов и не уверены, что вас изберут в президенты. Вы сейчас думаете о том, что если даже я шарлатан и меня выдумали газеты, я могу быть вам полезен. Вам плевать на Батату, на народ, избирателей и сторонников демократии. Вам нужно только захватить власть и заработать побольше лавров. Если меня не выберут в следующий раз, — думали вы сейчас, — мне на это наплевать, я буду обеспечен. Так же наплевать, как на все свои обещания, которые я даю своим избирателям. Я могу пообещать все: набить карманы последнего бедняка лаврами, снизить цены настолько, что любой сможет быть сытым на заработанные гроши, обещать рай земной в Батате. Но стоит вам выбрать меня в президенты, — думаете вы о своих избирателях, — и мне плевать на все мои обещания.

— Да вы… да вы что? — выпучил Скарпия глаза. — Вы, значит, и в самом деле?

— И еще я могу вам сказать, что вы готовы истратить на избирательную кампанию половину вашего состояния, заработанного тем путем, о котором вам даже вспоминать не хочется все, мол, впоследствии окупится с лихвой.

— Ну и ну! — сказал Скарпия. — Выходит, вы и в самом деле прозорливец…

— Вы в этом убедились? — спросил я удовлетворенно.

— Едемте, — скомандовал Скарпия. — Не вздумайте размышлять, у меня есть средства заставить вас сделать все, что мне от вас нужно. Вот вам шпаргалка, зазубрите на всякий случай.

— Зачем? Вы же убедились, что я действительно прозорливец?

— Но я не убежден, что мысли Герта Гессарта так черны, как это нужно, чтобы его провалить…

— Ах, вот оно что!

Наконец-то он потерял частицу своей самоуверенности и нахальства.

Через полчаса мы входили в «Театр веселых паяцев», где происходил предвыборный митинг, созванный правительственной партией. Никто не обратил на нас внимания. Все были увлечены происходящим на сцене. Герт Гессарт, в черном костюме и в черном галстуке, имел облик вдохновенного священнослужителя, говорящего проповедь и изрекающего истины.

— Наша республика и дальше будет расцветать под нашим руководством (крики с мест: «Ура! Ура Президенту!», «А раньше-то мы процветали?», «Молчать!», «Сами молчите!»). Я обещаю вам, что в каждом доме будет достаточно батата, кофе, молока и каждый день жареный кролик к обеду («Великолепно!», «Да здравствует наш президент!», «А кто топил бататы и жег кофе?», «Где они, эти кролики? Бегают? Поймай их!», «Молчать!», «Ура президенту!»). Ананасовый сок станет доступным каждому («Да здравствует ананасовый сок!» Голос пьяницы: «Чего-нибудь покрепче!»). Я поведу Батату по пути к прогрессу и могуществу. («Сколько ты заработаешь на этом?»). Могущественный флот («Давай, давай, отлично!»), еще более могущественная авиация («Дальнего действия, президент, великолепно!»), покровительство соседним республикам, нуждающимся в руководстве («Дать им хорошую трепку!»), дадут возможность нам уверенно глядеть вперед, воссоединившись против русских, желающих нас поработить («Покажем русским!», «Дальше, дальше, президент!», «Ты когда-нибудь видел русских? Может быть, во сне, когда напьешься?», «Покажем коммунистам!»).