Андрей Морголь - Арсенал эволюции Страница 70

убедительны, как и твои.

    — Что ж, раз веришь, значит, придется поверить и еще одному факту:

Верховная Волшебница Мидлонии служит Кащеру.

    Скокс чуть не подавился.

    — Гиссандра — служка нечистого? Да ты издеваешься! Как кошка может

служить собаке?

    — Взгляни правде в  глаза, включи свое  могущество! — с  сарказмом

начал я.  —  Она  —  женщина. А  женщина,  добившаяся  власти,  крайне

амбициозна и целеустремленна. Если она знает о чем-то большем, чего ей

удалось достичь, она станет добиваться большего! Кто может быть  более

могущественным, чем  Верховный Волшебник?  Только Верховный  Волшебник

после мутации  Кащера! И  ваша Верховная  об этом  прекрасно знает,  к

этому она стремится. Ты думаешь, почему Гиссандра сегодня на Сейме  не

дала сказать ни слова в мое оправдание?  Да потому что я — реальная  и

единственная угроза их плану. И  уничтожить меня надо было сразу,  как

только я объявился. Что в принципе она и попыталась проделать! А  меч?

Ты куда его  дел? Подожди!  Не отвечай. Дай  сам догадаюсь.  Говорящий

клинок ты послушно передал ей, и с тех пор его больше никто не  видел.

А через пару дней она всем заявила, будто меч вдруг взял — и замолчал.

Так было?

    — Да... —  Скокс выглядел совсем  потерянным. — Но  нет! Этого  не

может быть! У тебя нет доказательств!

    — Это  да, —  обронил  я устало,  — но  ты  должен помочь  мне  их

раздобыть.

    — Да иди ты в лес, если хочешь, чтобы я этим занимался!

    — Скокс, я  все понимаю,  у тебя  безответная любовь,  но на  кону

человеческие жизни!

    Волшебник густо покраснел, еще мгновение — и, казалось, его голова

лопнет,  как  перезрелый  помидор.   Он  вскочил  и  с   неразборчивым

взвизгиванием зашагал  к  выходу.  Однако чародея  опередили  —  дверь

снаружи настежь распахнулась  и в комнату  с лязгом ворвались  десятка

два стражников.

    — Именем князя Радзивилла Седьмого! — рявкнул первый из-под шлема.

— Вам приказано следовать за нами.  Великий князь хочет видеть. Мы  не

желаем вам зла.

    Все-таки выследили! Но каким образом? Я же так осторожничал.

    — В смысле, зла  не желаете, но следовать  при этом приказано?  То

есть, в случае чего, — зло все-таки неизбежно? — уточнил я.

    — Что?  —  Для главного  в  этой шайке  стражника  лингвистическая

конструкция оказалась чересчур сложной.

    — Проехали. А  что это  среди вас ни  одного волшебника  нет? —  Я

нагло улыбался,  заранее представляя  латников грудой  металлолома.  —

Ну-ка, Скокс, покажи им,  что бывает с теми,  кто без стука  открывает

ногой дверь.

    — Вот  ты  им и  покажи.  Развернись,  спусти штаны  и  покажи,  —

спокойно произнес  кудесник и  легонько постучал  по шлему  одного  из

бойцов. — Они  насквозь пропитаны чарами  — пока я  сниму защиту,  нас

всех в лоскуты раздерут.

    — А-а! —  Ситуация оказалась  обманчивой, и я  нервно сглотнул.  —

Тогда сдаемся.

    Нас окружили  плотным кольцом  и  повели к  выходу. Хорошо  еще  —

браслетов не надели.

    Наша дружная и многочисленная компания не произвела на посетителей

заведения Гномов никакого впечатления. А что, любой из них имел полное

право оказаться в нашем незавидном положении, поэтому каждый  усиленно

делал вид, будто происходящее совсем его не касается. На улице ожидали

добычу три запряженных двойками лошадей ментовских «бобика», в которые

мы и  загрузились.  Мне  довелось  ехать в  одном  экипаже  с  главным

стражником, поэтому я осмелился уточнить у него парочку вопросов:

    —  Слушай  начальник,  так  чего  это  среди  вас  нет  ни  одного

волшебника? Это разве не их приказ нас взять?

    — Нет, мы редко сотрудничаем с Сеймом.

    — А как вы узнали, где нас найти?

    — У  князя густая  шпионская сеть,  но тебе  не обязательно  знать

подробности.

    Ишь, какие скрытные! И что это вдруг от меня понадобилось  старому

шизофренику,  или  какой  там  у  него  диагноз?  Сейчас  князек   еще

прицепится, будто я в Мидлонии нарисовался, чтоб свергнуть их  великую

психиатрическую  династию!   Появилось  навязчивое   ощущение,   будто

завтрашнего утра мне  совсем не  видать, как  местным жителям  Парижа.

Хотя я и сам ни разу во французской столице не бывал. Между прочим,  в

целях безопасности  лучше бы  остался  у Кащера  в  плену —  там  хоть

убивать не собирались до поры до времени.

    Когда мы  подъехали к  холму,  на котором  располагался  княжеский

дворец, стражник захлопнул створки окон экипажей.

    — Это что за конспирация? Вы что, секретным тоннелем нас повезете?

— от балды предположил я.

    Конвоир посмотрел на меня с подозрением и вкрадчиво спросил:

    — А ты откуда знаешь?

    Вот черт! Поди  теперь докажи им,  что я не  шпион с революцией  в

голове и гранатой за пазухой!

    — Да просто загадки хорошо в детстве угадывал.

    — Ну-ну…

    Ответ явно  неудовлетворительный,  на двоечку.  Хотя  любой  дурак

догадался бы,  что нас  везут  через тоннель:  не было  того  ощущения

наклона, которое обычно  возникает при подъеме  в гору. Вскоре  экипаж

остановился, и нас выпустили.  Место напоминало некую смесь  подземной

стоянки с конюшней. Повсюду  громоздились кареты, ржали лошади,  пахло

навозом. Нас проводили  — кто  бы мог подумать!  — к  лифту. Не  знаю,

какой бедолага там  вверху крутил шестеренки,  но кабинка  поднималась

довольно быстро. Открывшаяся дверь  вела в длинный коридор,  увешанный

факелами. Несмотря на огонь и  пушистые ковры, устилавшие пол,  кругом

сквозило  ледяной  прохладой   и  сыростью.  А   может,  страх   перед

неизвестностью вызывал подобные ощущения?

    Нас водили переходами через просторные залы и гостиные,  оружейные

и столовые,  пару  раз  было заметно,  что  даже  по одним  и  тем  же

помещениям. Опять следы путают, параноики несчастные. Удивляло, что во

время пути Скокс молчал, как  набивший щеки хомяк. Никому не  угрожал,

не проклинал,  не грозил  страшной расправой,  а в  какой-то  грустной

задумчивости вышагивал за нами. Наконец возле массивной дубовой двери,

украшенной резьбой и обрамленной золотом, нас остановили.

    — Сударыню и  его могущество сейчас  проводят в их  покои. А  вас,