Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 13 Страница 76

Даже если бы правота Уолдо не подвергалась сомнению, Стивенс затруднился бы решить, каким образом компания могла бы законным путем удовлетворить требования Уолдо. Служащие корпорации управляют деньгами акционеров. Если дирекция САЭК сделает попытку передать другому лицу часть имущества, которое формально принадлежит корпорации, любой держатель акций в состоянии наложить запрет на ее решение и объявить сделку незаконной.

Так по крайней мере Стивенс представлял себе создавшееся положение. Однако он не был адвокатом и поэтому не торопился с выводами. Главная проблема состояла в том, что ему была необходима помощь Уолдо, тогда как тот затаил обиду против его компании.

Он был вынужден признать, что одного присутствия дока Граймса оказалось недостаточно, чтобы склонить Уолдо на свою сторону.

— Все это случилось до того, как я стал работать в фирме, — начал Стивенс. — Поэтому мне мало что известно. Поверьте, я искренне сожалею о случившемся. Это тем более неприятно, что в данный момент мне крайне необходима ваша помощь.

Уолдо, казалось, принял такое вступление вполне благосклонно.

— Ну, так что же, в чем ваши проблемы?

Стивенс довольно подробно рассказал о трудностях, которые у них возникли в связи с приемниками де Калба. Уолдо внимательно выслушал и по окончании рассказа произнес:

— Да, это очень похоже на то, что мне рассказывал ваш шеф. Конечно, вы как инженер смогли гораздо более связно обрисовать положение, в отличие от этого денежного мешка — мистера Глисона. Но почему вы пришли ко мне? Я не специалист по радиационной технике, не обладаю никакими степенями и званиями.

— Я пришел по той самой причине, — серьезно ответил Стивенс, — которая приводит к вам всех тех, у кого возникают серьезные технические затруднения. Насколько я знаю, вы обладаете уникальной способностью разрешать любую задачу, какая только встанет перед вами. Эта ваша способность напоминает мне о другом человеке…

— Каком еще? — неожиданно быстро спросил Уолдо.

— Эдисоне. Он тоже не заботился о званиях, но тем не менее решил все основные проблемы своего времени.

— А, Эдисон… Я было подумал, что вы имеете в виду кого-то из современников. Без сомнения, в то время ему не было равных, — великодушно признал Уолдо.

— Я не собирался вас сравнивать. Просто вдруг вспомнил, что Эдисон из всех проблем предпочитал самые сложные. О вас говорят то же самое. Поэтому у меня появилась надежда, что, может быть, те затруднения, которые мы сейчас испытываем, окажутся достаточно серьезными, чтобы заинтересовать вас.

— Да, ваша история довольно любопытна, — согласился Уолдо. — Хотя, если говорить откровенно, эта задача несколько в стороне от того, чем я занимаюсь. Однако мне странно слышать от сотрудника Северо-Американской энергетической компании такую высокую оценку своих талантов. Может показаться, что руководство вашей фирмы готово признать бесспорность моих прав на так называемые патенты Гатэвэя. Если, конечно, вы не привираете.

«Да он просто невыносим, — подумал Стивенс. — Ничем его не собьешь». Вслух он сказал:

— Думаю, вашим вопросом занимались администраторы и юристы, а эти люди не способны отличить грубую поделку от гениального изобретения.

Ответ, по всей видимости, смягчил Уолдо. Он спросил:

— А что ваши инженеры думают о сложившейся ситуации?

Стивенс криво улыбнулся.

— Ничего, что могло бы обнадежить. Доктор Рамбо, кажется, не вполне доверяет тем данным, которые я ему предоставил. Говорит, что такого не могло случиться, однако чувствует себя несчастным. Похоже, что уже несколько недель он живет только на аспирине и нембутале.

— Рамбо, — медленно повторил Уолдо. — Да, я помню этого человека. Посредственность. Хорошая память и никакой интуиции. Думаю, мне не стоит отчаиваться только потому, что Рамбо чувствует себя не в своей тарелке.

— Вы действительно считаете, что дело не безнадежно?

— Вряд ли здесь могут возникнуть слишком большие сложности. Я уже успел кое-что обдумать после звонка мистера Глисона. Теперь, когда вы сообщили дополнительную информацию, мне кажется, что существуют по крайней мере две линии исследований, которые могли бы дать хороший результат. В любом случае выход всегда найдется. Главное — правильно подойти к задаче.

— Значит, вы согласны? — с видимым облегчением спросил Стивенс.

— Согласен? — Уолдо удивленно поднял брови. — А, собственно говоря, о чем идет речь? Между нами происходит не более чем светский разговор. Я бы ни при каких обстоятельствах не стал помогать вашей фирме. Более того, я желаю ей полного краха и банкротства, и ваш случай как раз подходит для этого.

Стивенсу стоило огромного труда сдержать себя. Господи, так попасться! Жирный слизняк просто посмеялся над ним, подразнил и ушел в сторону. Какой низкий, бесчестный поступок! Тщательно выбирая выражения, Стивенс проговорил:

— Пусть у вас нет никакой жалости к САЭК, мистер Джонс, но я взываю к вашему чувству долга. Речь идет о жизни миллионов людей, которые пользуются услугами нашей фирмы. Неужели вы не понимаете, что ее работа должна продолжаться вне зависимости от наших с вами отношений?

Уолдо поморщился.

— Боюсь, вам не удалось меня разжалобить. Мне нет никакого дела до благосостояния всех тех бесчисленных тварей, что копошатся на Земле. Я и так сделал для них больше, чем они заслуживают. А заслуживают они крайне малого. Заставьте их жить самостоятельно — и большинство вернется в первобытное состояние. Вы видели когда-нибудь дрессированную обезьяну, мистер Стивенс, которую одели как человека и заставили откалывать разные штуки на роликовых коньках? Так вот, запомните напоследок одно: я не собираюсь чинить роликовые коньки для обезьян.

«Дальше здесь оставаться опасно», — подумал Стивенс, а вслух сказал:

— Это ваше последнее слово?

— Последнее. До свидания, сэр. Рад был с вами познакомиться.

— До свидания. Спасибо за ужин.

— Не стоит благодарности.

Едва Стивенс повернулся, собираясь оттолкнуться и полететь к выходу, Граймс произнес:

— Джимми, подожди меня в шлюзе.

Как только Стивенс удалился на такое расстояние, что не мог их услышать, Граймс повернулся к Уолдо и смерил его презрительным взглядом.

— Уолдо, — медленно проговорил он. — Я всегда знал, что ты один из самых низких, злопамятных людей на Земле, но…

— Твои комплименты ничуть меня не трогают, дядя Гас.

— Заткнись и слушай. Как я уже сказал, ты — эгоист до мозга костей, но сегодня мне впервые открылось, что ты к тому же и мошенник.