Елена Горбачевская - Подумаешь, какие-то шарики… Страница 8

Только вот кот не мог найти себе места. Не шла из головы одна-единственная мысль, что он свалял дурака самым конкретным образом во всей этой истории со сверкающими шариками. Продешевил, как пить дать, продешевил, олух! А ведь мог содрать со старухи целого поросенка, с сожалением думал он, глядя в непривычно сияющие черные глаза колдуньи.

Ближе к концу весны Драдзикодора даже нашла точно такой же песок, как и тот, который она видела кошачьими глазами в мастерской. Совсем рядышком, на берегу речки, где она собирала лягушек, пополняя истощившийся за зиму запас. Надо же, сколько времени топтала этот песок, не обращая на него ни малейшего внимания, даже подумать не могла, что когда-нибудь он ей будет нужен!

И вот, наконец, настал июнь, который принес с собой вполне сносное самочувствие, буйство зелени и шумные грозы. Пора, решила Драдзикодора.

В который раз она порадовалась, что огонь в ее очаге не простой, а магический. Чисто символически она бросила дрова и забормотала заклинания. Тут же пламя вспыхнуло, разгораясь все ярче и жарче. Старуху даже пот прошиб. Но она не обращала внимания на такие мелочи, даже забыла о том, что завтра из-за этого придется мыться, а иначе все тело будет жутко зудеть и чесаться. Пусть его! Все это будет завтра, а сегодня, сейчас старуха в очередной раз повторяла про себя картинки, виденные кошачьим глазом. Главное — ничего не забыть и не напутать! Она в который раз окинула взглядом полки с подготовленными припасами. Кажется, всего достаточно. Самые свежие жабы и пиявки, молоденькие паучки и только что проклюнувшиеся мухоморы, цветки белены, еще даже не успевшие завянуть, и великолепные мохнатые еще живые гусеницы просто-таки радовали глаз. Прекрасно! Теперь песок. Отлично, вот он — чистенький, речной! Она черпанула его допотопной выщербленной лопатой и сыпанула в котел к немалому изумлению избушки, которая тут же удивленно закудахтала.

— Цыц, куриное отродье! — прикрикнула на нее бабка. — Не твоего ума дело!

Избушка еще немного повозмущалась, но больше для вида и сохранения собственного достоинства. Мол, я — что, я-то ничего, пожалуйста, ежели тебе в голову взбрела этакая блажь.

Драдзикодора не отрывала взгляда от котла. Становилось все жарче. Пот струями стекал по лицу колдуньи, но она только размазывала его грязным рукавом платья-рубахи. От плавящегося песка на ее жутковатую фигуру падали красноватые отсветы, придававшие всей картине нереальный, фантасмагорический и даже немного зловещий вид. В левой руке Драдзикодора держала заранее подготовленную трубку, а пальцы правой то и дело сжимала и разжимала. Только бы не прихватил проклятый артрит в самый неподходящий момент! Нет, вроде бы работает нормально. Ну, уже совсем немножко осталось, уже песок почти что расплавился. Вот сейчас… Готово! И Драдзикодора с замиранием сердца сунула конец трубки в сверкающий расплав…

2

Здание было поистине огромным. Величественные лестницы со светлыми мраморными ступенями, великолепные окна… Только вот мне было не до того, чтобы любоваться архитектурными изысками. За мной гонялся вампир. То есть с виду он был совершенно обыкновенным, даже можно сказать симпатичным молодым человеком, похожим на Киркорова, и только я одна видела хищные клыки, которые приоткрывались в плотоядной улыбке. В ужасе я убегала по бесконечным маршам лестницы, но он уже поджидал меня впереди. Я испуганно бросалась в длиннющий, устланный коврами коридор, но он каким-то образом успевал раньше и уже ждал меня возле поворота. Тогда я в отчаянии подбежала к огромному окну, распахнула его и увидела свисающие откуда-то сверху веревки. Выхода не было, и я, схватившись за эту веревку, отсекла ее снизу мечом и, подобно Тарзану, перелетела на карнизик другого крыла этого же здания прямо напротив какого-то окна. Как я ухитрялась держаться на этом карнизе — ума не приложу, но мой преследователь был уже тут как тут, скалил клыки. Неужели единственная моя надежда — этот жалкий, кое-как сделанный странный меч? В отчаянии я огляделась и заметила кнопку звонка, которую кто-то предусмотрительно поместил рядом с запертым окном. Изо всех сил я нажала на нее, и всю округу огласила заливистая трель. Почему же не открывают? Умерли они все там, что ли? От этого звона и мертвый бы проснулся!

Я встряхнула головой. Мертвой я, слава Богу, не была, а потому тем более проснулась, ибо телефон продолжал упорно разрываться прямо под ухом, рядышком с тахтой. Я сняла трубку и промычала что-то нечленораздельное.

— Лена, ты? — раздался знакомый голос. Это была Федоровна, моя двоюродная сестрица.

— Мыгы…

— Ты что, спишь?

— Мыгы… С вампиром сражаюсь, — я несла полную околесицу.

— С ке-ем? — обомлела сестра.

— Не обращай внимания, просто бред какой-то снился как раз, когда ты позвонила.

— Ладно, давай просыпайся, буди своих мужиков. Мы заедем за вами через час, так чтобы были готовы.

— А который час? — наконец-то я произнесла что-то осмысленное.

— Уже десять, так что давай шевелись.

С ума сойти! Точно, начало одиннадцатого! Проспали самым конкретным образом. Хорошо, хоть Федоровна подстраховала и позвонила! Я распинала мужиков и помчалась готовить завтрак.

Вот же елки-палки! Ведь уже несколько дней назад собирались в это воскресенье отправиться с родственниками на их так называемую «дачу», а вчера забыли завести будильник и проспали самым позорным образом, думала я, зевая и насыпая кофе в кофемолку. Чайник закипел. Отлично, я заварила чай для Сани, который по малолетству кофе не употреблял, плеснула кипятку в джезву и стала помешивать ароматный напиток специальной ложечкой. На запах тут же появился Сережа, мой муж, и вскоре вся семья уже завтракала. Кажется, успеваем.

Вообще-то мое глубочайшее убеждение гласит, что человечество, особенно та его часть, которая проживает на одной шестой части обитаемой суши, четко делится на две категории — дачников и неудачников. Причем себя я однозначно относила ко второй категории. Не в смысле того, что жизнь не заладилась, и я в тоске ожидаю старости, нет. Хотя, конечно, такой комплект из 33 несчастий, который представляла собой Елена Горбачевская, к везунчикам отнести можно было с большой натяжкой.

Но дело не в этом. Я гордо именовала себя «не у дачницей» лишь в противоположность самому понятию «дачник». Потому как мое представление о счастье слабо ассоциировалось с бесконечным стоянием раком среди сорняков в огороде, задравши к светилу ту часть своего тела, на которой среди нормальных людей принято сидеть и в которой лично у меня к тому же проживает интуиция.