Джоанна Расс - Гостья Страница 9

- А третий рисунок, - продолжала она, - очень-очень маленький, изображает гигантский аквариум, полный людей в черном. За ним - другой аквариум, полный людей в черном, за ним третий, четвертый и так далее, а может быть, и один в одном - так экономнее. А может быть, все так горько потому, что я потеряла глаз. Это личная проблема.

Я поднялась. Я была так близко, что могла дотронуться до нее. Она скрестила руки на груди и посмотрела на меня: потом сказала тихо:

- Милая моя, мне хотелось бы взять тебя с собой, но это невозможно. Прости меня, - и глядя на меня в первый раз и серьезно и с нежностью, она исчезла в искрящемся вихре.

Теперь я смотрела на себя. Недавно я в страшной тайне смастерила униформу Транстемпа, такую, какой представляла ее себе: черная туника на черной блузе и черные чулки-трико. Они остались от прошлогодней школьной постановки, а прочее я выкроила из подкладки от старого зимнего пальто. Так я была одета сегодня. Еще я привязала шнурком к запястью серебряную спираль от утюга. Подняв одну ногу, словно собираясь вступить на порог, девчонка в черных тряпках уставилась из зеркала на меня. Она повернулась и отчаянно высматривала в комнате рисунки, записки, пылинки серебряной пудры, хоть что-нибудь. Затем она уселась на мою кровать.

Она не плакала. Она сказала мне:

- Дорогая, ты выглядишь просто дурой.

Снаружи кто-то все подстригал газон - скорее всего, мой папочка. Мама, наверное, вскапывает, окучивает, подстригает, и выдирает сорняки: она никогда не останавливается. Когда-нибудь я поступлю в цирк, полечу на луну, сочиню роман: кроме прочего, я уже помогла убить человека. Я была кем-то. Все это чепуха. Я сорвала спираль и швырнула ее на кровать. Затем я разделась, осталась в комбинации и юбке и кучкой сложила свой костюм на кровати. Когда я пошла к двери, я обернулась взглянуть на коллекцию старых одежек и на себя в зеркало - в последний раз. На секунду что-то еще двинулось в зеркале, или мне показалось, что-то позади меня или сбоку, что-то угрожающее, полуслепое, тень теней, что-то небрежно рассыпающее серебряные монетки, что-то, сверкнувшее на самом пределе зрения. Я так этого хотела; я стояла, стиснув кулаки, едва не плача: пусть оно выйдет из зеркала и убьет меня... Если у меня не будет защитника, пусть будет чудовище, мутант, ужас, смертельная болезнь, что угодно! что-нибудь, с чем можно сойти вниз и никогда больше не быть одной.

Не появилось ничего. Ни хорошее, ни плохое. Я слышала, как верещит газонокосилка. Придется идти самой и снова видеть багровое лицо отца, его сердечные приступы, его нрав и отвратительную настойчивость. Видеть слабую улыбку матери, выглядывающую из заросшей клумбы, которую она пропалывает, всегда на коленях, говорящую, прежде чем спросят:

- Ах, бедная женщина, бедная женщина!..

Совсем одной.

Никаких больше сказок.