Дмитрий Жуковский - Упырь Страница 9

Он же о ней заботится. Ей же потом легче будет с любовником расстаться, не с мужем.

Все произошло так же, как и миллиарды раз за тысячи лет. Сначала она плакала и умоляла, потом плакала и кричала, потом плакала и стонала. Выплакавшись, хозяйской рукой перестелила постель и закатила Виктору неумелую сценку ревности. Потом, чтоб показать, кто теперь единственная женщина в его жизни, взяла инициативу на себя. Виктор в этот раз был очень осторожен, нежно пресекая ее попытки изобразить бурную страсть, сам так и не получил удовлетворения. Света уснула щекой на его ладони. Он долго лежал без сна, думая, как все старо в этом мире.

Назавтра было воскресенье. Спи! Под утро Виктору снились кошмары. Он тонул, задыхался в ледяной мутной воде. Но вдруг, резко взвившись, выплыл на солнце, к теплому песку.

Проснулся, глянул на часы - восемь, обычное время "завтрака". Уже понимая, в чем дело, но, не желая верить, посмотрел на Свету.

Счет времени шел на минуты. Он успокаивал себя, это еще только клиническая смерть, это еще не все. Каким-то чудом вспомнилась виденная в детстве передача "Здоровье": искусственное дыхание, непрямой массаж сердца. Переложил вялое, неожиданно тяжелое тело на пол. Три толчка - выдох, три толчка - выдох. Сколько прошло времени - пять минут, полчаса? Появился пульс, девушка начала дышать. Он растирал, массировал ей руки, ноги. Облегченно вздохнул, умертвия не случилось. Снова переложил ее на кровать, укрыл. Пробежался быстро по комнате.

Перепрыгивая через две ступеньки, сбивая встречных, вбежал на два этажа вверх, в Светину комнату. Сумку оставил в коридоре. Подруги уже не спали, ждали новостей.

- Девочки, там Свете плохо, бегите! А я на вахту, "скорую" вызову.

Утренняя пригородная электричка была плотно нашпигована дачниками. Виктор проехал свою станцию. К матери идти не хотелось, позже. Слишком тяжелые ассоциации. Судьба, рок, предопределение, или кто там еще, снова показало Виктору его место. Электричка к концу трехчасового пути пустела. От двери, из-за спины Виктор услышал сильный, чуть хрипловатый голос:

- Благословенны будьте, братья и сестры, господь любит всех вас!

Виктор оглянулся. По проходу шел колоритный мужчина, нет, скорее молодой человек, чуть старше его самого. Черные длинные волосы перехвачены лентой, рот скрыт в густой бороде. Светловато-черная ряса. Сума через плечо и сучковатый посох в руке. Вылитый персонаж из Горьковского "По Руси". Виктор посмотрел на ноги. И здесь имидж не нарушен: разлапистые ступни со сбитыми пальцами в простых коричневых сандалиях, тесьма крест на крест на голени.

- Господь простит всех вас. Придите и покайтесь. Облегчите душу. Отриньте грехи. Начните жизнь праведную. Есть еще время. Господь примет вас. Господь любит всех вас.

Виктор удивленно посмотрел на парня, встретился с ним взглядом и отвернулся. "- Развелось попрошаек". Парень милостыни не брал.

- Подайте нищим, помогите убогим, придите к Храму Божьему.

Проходя мимо, парень сел напротив Виктора.

- Я многогрешный брат Филарет, иду в Новый Афон, по мере разумения проповедую Слово Божие. Брат, я вижу тяжесть на твоей душе. Господь поможет тебе.

И неожиданно для самого себя Виктор рассказал брату Филарету все. Имел ли он право бросать на чужие плечи свои тяготы?

Они сидели на лавочке у платформы. Брат Филарет долго молчал.

- Брат, я не смогу помочь тебе. Не жди от меня совета. Только Господь тебе поможет. Но ты сам должен прийти к нему. И грехов твоих я не в силах измерить, поелику сам многогрешен и в понимании мудрости Господней не достаточно разумен. Одно лишь скажу, грех великий - пытаться самому срок жизни отмерить. Не делай так более. Твой крест тяжек. Но не непосилен.

Брат Филарет и подсказал Виктору выход.

- Брат Виктор, разве тебе непременно человеческая жизнь нужна? Не можешь ли ты взять силу у тварей неразумных?

Непривычно это было, но получилось. У Виктора просветлело на душе. Они продолжили странствие вместе. В маленькой свежевыбеленной церквушке брат Филарет раздобыл Виктору поношенную, немного не по размеру, рясу. Котомку Виктор сам себе сладил, купив на базаре крепкий полосатый мешок. Они прошли через добрый десяток заброшенных, умирающих подмосковных деревушек. В одной из них, где на четырнадцать дворов осталось три бабки да глухой дед, Виктору подарили настоящие берестяные лапти. Брат Филарет только усмехнулся - береста по асфальту не долго протянет, но Виктор на одном из привалов смастерил подошвы из автопокрышки - прямо по Ленину: слияние города и деревни.

К осени они добрались до Нового Афона. В дороге Виктор "питался", в основном собаками. Кошек он не трогал, даже будучи смертельно голоден. Легко давались голуби, но толку от них чуть. А раз в Бзыбских горах, когда шли через перевалы к морю, даже завалил мишку. За это время Виктор многому научился: голодать, расходуя силы предельно экономно, контролировать свой "аппетит", а если попадалось живое, высасывать жизнь до последней капли, запасать силу впрок.

И вот ворота монастыря закрылись за братом Филаретом. Две щепки в бурной реке жизни, случайно прибитые волной друг к другу, понеслись далее по своим протокам. Виктор так и не узнал, в чем брат Филарет многогрешен. Ночами брат часто кричал. А днем в бесконечных неспешных беседах сверкали порой совершенно неожиданные грани. Все их беседы в итоге сводились к вере. Но какими путями? Брат Филарет то ронял юридические термины, приводя примеры из римского права, то восхищался стройностью государственного устройства Formica, противопоставляя его беспечности Lepidoptera (Виктор не сразу понял, что речь идет о муравьях и бабочках), то вдруг начинал рассуждать о шансах команды МакЛарен-Хонда на победу в этом сезоне и деталях спортивной биографии Айртона Сенны (Виктор не посмел упрекнуть его в мирских интересах).

В Москву Виктор добрался на поезде без пересадок, приютили проводницы-стройотрядовцы. Шел по улицам бездумно, просто вдыхая суетливое многолюдье города, просто радуясь, что теперь нет нужды смотреть на все это, как на продуктовую витрину. Неожиданно обнаружил себя у двери общаги. Решил заглянуть, раз уж все равно здесь. Мало опасался быть узнанным - слегка вьющиеся волосы до плеч, борода, загар копченого цвета. Не обращая внимания на вопль вахтерши: "- Мужчина, вы куда?" - шагнул через турникет к ячеистому шкафу с почтой. Не ожидая ничего. И вынул из секции с корявой "К" телеграмму.

Он едва успел на "девять дней". Валентина Викторовна сгорела от гангрены в четыре дня. А перед этим, сказали соседки, укоризненно глядя на Виктора, весь год была такая болезненная, как зимой в гололед упала, чуть ногу не сломала, так и посыпались хвори одна за другой.