Владимир Щербаков - Фантастика 1977 Страница 94

Кислорода двадцать один процент, азота семьдесят восемь…

Правда, в воздухе много природного электричества — рождала сверхкорона звезды. Зато ни заводов, ни городов. Необитаемая планета!

— Как назовем — Находка, Жемчужина?… — спрашивали у Жарского.

Командир корабля молчал.

Восемьдесят девять планет с органической жизнью насчитывал каталог открытий. Даже с разумной жизнью. Пусть неизмеримо ниже земной, необычной и непривычной. Но планеты заселены. Щедрая земля, расстилавшаяся под звездолетом, не только привлекала — настораживала: для кого эта щедрость?

Были планеты-трясины, без клочка твердой земли. Планеты-фугасы: стоило опуститься — почва взрывалась. Планеты-тайны, покрытые паутиной — капиллярами, по которым струится лимфа. Паутина живет, мыслит…

Отличные названия Находка, Жемчужина. Но всякая находка предполагает, что ее кто-то потерял и хозяин может найтись. Жемчужина? Кто не польстится на ее красоту?…

На позывные по всем диапазонам шкалы ответа не было.

— Находка, Роберт Андреевич?…

— Надежда, — ответил Жарский, ступив на зеленую земную траву.

С ним согласились. Можно было надеяться, что планета станет землянам второй родиной.

Океан занимал семьдесят процентов поверхности. Два материка тянулись в долготном направлении по обе стороны от экватора. Само их расположение определило название: Северный, Южный. Между материками по океану брошено, словно горсть изумрудов, множество островов — то-то придется поработать картографам!.. Посетить и осмотреть все возможности, конечно, не было. На пятнадцатый день Жарский послал телеграмму Земле: открыта планета-двойник, необитаемая, если не считать насекомых на суше и моллюсков на прибрежных отмелях шельфа. Просил утвердить название планеты — Надежда.

На Земле утвердили. Послали картографов — две группы.

Потому две, что были утверждены две исследовательские станции — Северная и Южная, на обоих материках планеты. Южной станцией руководит Фаготин, северной — Виктор Серенга.

Связь держат при помощи спутников, сброшенных кораблем-маткой «Юноной». Корабль улетел дальше, группам было дано времени год.

Работы проводились съемочным способом. Со спутников сфотографировали материки, нанесли на карту. Уточнения и обработка деталей предоставлялись картографам. У каждой группы по три авиетки. Машины поднимались над местностью и клетка за клеткой фотографировали квадраты шесть на шесть километров. Детали поверхности схватывались рельефно, переносились на карту. Оставалось только придумать названия.

В случае необходимости авиетку можно было опустить в квадрате, осмотреть все на месте, ощупать руками- самый древний и самый действенный способ исследования.

Так был найден первый кристалл — ощупью. На него наткнулась Иванна Скар. Кристалл не давал ни тени, ни отблеска, был невидим.

Иванна фотографировала свою параллель. Щелчок — на пленке квадрат. Через минуту опять щелчок и опять щелчок.

Внизу перелески, болото. На болоте — «пятачок» леса. Чем заинтересовал «пятачок» Иванну, она не знает. И сейчас не знает, после стольких событий. Опустила авиетку на пологий откос и пошла исследовать чащу.

Продралась сквозь подлесок на крохотную поляну, стала пересекать ее и наткнулась на что-то твердое. Зашибла колено, руку, остановилась. Перед ней была ямка глубиной в несколько дециметров. Зато руки ощупали холодную полированную грань камня. Да, это был камень или хрусталь, граненый, стоящий торцом вверх. Иванна провела по торцу ладонью, нащупала правильный шестиугольник-кристалл. Камень был высотою по грудь, холодный, прозрачный, сквозь него виднелась росшая на земле трава. Иванна постояла минуту: откуда здесь камень? — и, когда боль в ушибленном колене утихла, обогнула камень и пошла дальше. Запомнилось ей углубление в почве: камень был врыт в землю или продавил верхний слой собственной тяжестью. Больше на островке ничего не было, Иванна обогнула его южным берегом, села в авиетку и поднялась.

В лагере она рассказала о невидимом камне, но каждый день приносил группе массу впечатлений, на рассказ Иванны не обратили внимания. Девушка перенесла остров на карту, назвала его Кристаллом и карту сдала в общий атлас.

На второй камень наткнулся Игорь Бланн в горах и тоже случайно. Камень был полузанесен песком, стоял над обрывом.

Игорь не заметил бы его, если бы не странная конфигурация наноса: песок словно вскарабкался на стену и застыл, вздыбившись. Кристалл был в рост человека и до того прозрачен, что каждая песчинка за ним выделялась отчетливо.

— Я не видел такой прозрачности, — говорил Игорь. — И тоже полированный шестигранник!

— Ну и что? — возразили ему. — Василий нашел жилу самородного золота.

— Самдар — алмазы.

— Еще какие — с орех! — кивнул Самдар.

— Находкам на планете не будет конца.

Поговорили и успокоились.

Третий камень нашел Василий Финн — тот, что открыл золотую жилу.

— Ребята! — крикнул он, возвратясь на базу. — Есть на что посмотреть!

Все, кто мог, на трех авиетках полетели с Василием.

Камень стоял в лесу, на прогалине, был вровень с вершинами крупных деревьев. Ночью пронеслась буря, сорвала с деревьев листья, они налипли на грани, и только поэтому прозрачный столб оказался видимым.

— Силы небесные! — обмерил столб Самдар. — Четыре обхвата!

— Сколько он весит?

— Кто его здесь поставил?…

Впервые пришла мысль об искусственном происхождении камня. Камней. Это был третий.

— Бросьте! — сказал Берни Скатт. — Кто его здесь может поставить?

— Однако?…

Вечером в рабочем зале станции состоялась дискуссия. Камень Иванны, как наиболее транспортабельный, к этому времени привезли и установили в центре зала. За ним слетали Иванна, Самдар и Василий Финн. Часть камня окрасили из распылителя в синий цвет, казалось, что расплывчатое пятно висит в воздухе без опоры.

— Что все это значит? — Самдар постучал ногтем — камень звенел.

Был час отдыха, вокруг камня столпились обитатели станции.

— Высказывайтесь, — предложил Самдар. — Кто что думает?

— Естественное это образование, — поддержала его Иванна, — или искусственное?

— Если естественное, — предположил Берни, — скажем, горный хрусталь, натуральнее было бы встретить его в горах, на месте рождения. Один мы нашли в горах, но другие — в лесу, даже в болоте. Горный хрусталь вырасти здесь не мог.

— Почему не мог?

— Потому что само название — горный — говорит само за себя.