Ирина Белояр - Уайтбол Страница 95

— Ева.

— Чего ж так поздно вмешалась? — язвительно поинтересовался охотник.

— Это я поздно сообразил ее подключить.

— Скажи — не хотел подключать. Ты ее боишься.

— Психолог хренов, — хмыкнул Улисс. — Если уж кого надо бояться — так это Каспера. Дурак хуже предателя.

— У меня его фотография есть, — улыбнулся хантер. — Настоящая. Неплохая гарантия добросовестности, как думаешь?..

…Ветер гулял на чердаке. Ветхий домик ходил ходуном, казалось — вот-вот рухнет…

— К тому же он поднимает мне настроение, — добавил охотник.

— Чем? Этим своим бесконечным кривлянием?

Вихорев пожал плечами:

— Вся земная цивилизация — одно бесконечное кривляние двуногих друг перед другом. Люди — прямые потомки обезьян, увы. Только одни кривляются ярко и талантливо, другие — стандартно и пошло. Я предпочитаю первых… Кстати, если не секрет: а что являлось гарантией твоей добросовестности, Улисс?

Скиталец промолчал.

— Всегда было интересно: почему агент системы играет против системы.

— Это уже второй вопрос.

— И на него ты тоже отвечать не желаешь. Ну и фиг с тобой, — равнодушно произнес охотник. — А что, наша «сестрица» умеет давить дистанционно?

— Не совсем.

— Я думал — опять промолчишь… Это ведь ее дочка за твоим столиком сидела? Там, в «Городе».

— Отвяжись.

— Отвяжусь, отвяжусь, — вздохнул хантер. — Я уже без тебя догадался. Все-таки «сестрица» — редкостное чудовище. Втянуть собственного ребенка в сомнительные игры, да еще использовать, пардон, как ретранслятор — до такого даже самый отмороженный мужик не додумается.

— Ребенок уже взрослый. А Ева — тяжело больной человек.

— Ладно, господь ей судья.

…И ей. И тебе. И мне. Всем нам. Сколько дров наломали, боже ты мой… Хоть с тем «Городом циклопов». Банальнейшая авария. Нарушение условий эксплуатации. Хозяева погорячились, нельзя было устанавливать игровые автоматы в мансарде… А выглядело, как общепланетный заговор. Из-за того, что стайка перерожденных не сумела толком согласовать свои действия. Из-за того, что организатор «спасательной кампании» только-только вывалился из зоны уайтбол и не соображал ровным счетом ничего, существовал на одних инстинктах… Каспер-то — ладно, он по жизни придурок, что с него взять…

Бывает и хуже. Один новоперерожденный хантер в лучших традициях пост-уайтбольного психоза спалил целый поселок. Вот когда скитальцу досталось смертей по полной программе. В поселке несколько перерожденных находилось, все сгорели заживо.

Чего только не бывает…

Улисс выглянул в закопченное окошко:

— Что-то долго нет твоего приятеля.

— Играется. По лесу бегает, — ответил хантер, прикуривая.

— Доиграется. С толпой здесь не смешаешься, в лесу его в любом облике изловят.

Охотник поднял брови:

— В любом? Ну-ну.

Какое-то время оба молчали. Хантер сосредоточено изучал кончик сигареты. Наконец, вздохнул и поднял глаза:

— Ты забыл объяснить, зачем явился.

— Выведи меня в Три мира.

— Чего бы вдруг? — удивился охотник.

— На волю.

— А ее не существует, Улисс. Если кажется, что свободен — значит, просто не представляешь себе истинных размеров собственной клетки.

— Вот я и хочу не представлять.

Вихорев усмехнулся:

— Ну-ну… Ладно. Сейчас этого засранца дождемся и пойдем потихоньку.

Он достал пистолет, кивнул в дальний угол комнаты:

— Посиди пока там, у меня еще одна задолженность есть.

Вынул из кармана клочок бумаги. Поворошил мусор на подоконнике, извлек оттуда ржавый гвоздь и приколотил обухом топора бумагу к дверному косяку.

Принтерная распечатка, фото. Старое, замусоленное фото. Лицо почти не различимо, но хантеру оно, должно быть, ни к чему: нужные ассоциации вызывает — и достаточно.

…В момент концентрации любой перерожденный — то еще зрелище: предельное напряжение, глаза без взгляда. Хочется отойти подальше, чтобы не зацепило, если эта человекообразная субстанция, неровен час, взорвется.

Скиталец посмотрел на хантера.

Ни лица, ни глаз у охотника не было. Вместо них — абсолютная пустота. Улисс опять ощутил себя в царстве смерти…

Короткий хлопок — и все кончилось. Вихорев шагнул к двери, выдернул гвоздь, скомкал фотографию и обернулся к гостю. Печать смерти исчезла, теперь охотник напоминал благодушного нажравшегося медведя.

— Кто это был? — поинтересовался человек без тени.

— А? Ну, посмотри.

Улисс развернул бумажный комок, пригляделся. Зам начальника полиции КАС. Ну, дела. Теперь уже такие щепки полетели… Похоже, я безнадежно отстал от жизни.

— Интересно, кто его заказал.

— Я заказал, — отозвался охотник.

— Ну и ладно.

— Нет, правда. Никакой политики, это старые счеты.

— Твое дело.

— Чаю хочешь?

— Давай.

Хантер вытащил откуда-то из-под стола закопченный чайник, явно переживший не одно поколение хозяев. Чикнул спичкой, включил древнюю двухконфорочную плиту.

…Наваждение возникло неожиданно и было таким ярким, что мороз по коже продрал: может быть, уайтбол всех водит за нос, на самом деле реальность изменилась на глубинном уровне, современность обрушилась в прошлое. Этот ветхий дом с покосившимися стенами и прогнившими стропилами, почерневшим потолком и крестьянской бытовухой — что-то вроде пересадочной станции, ворота в ад, а вокруг бушует настоящее, неподдельное средневековье: охота на ведьм, клановая вражда, облавы, погромы…

Дверь распахнулась. В дом ворвался ветер с охапкой сухих листьев в качестве подарка, в комнату заглянула ночь, а на пороге нарисовался огромный черный пес.

— На тебе, получай, — усмехнулся хантер. — А ты боялся.

И, обернувшись к собаке, проворчал:

— Хватит выстуживать, не июль-месяц.

— Меня следует приглашать трижды, — зловеще провыл пес.

— Да пошел ты.

— Ну, или — так, — великодушно согласился Каспер, прыгнул в комнату и перекинулся в грязного бомжа с гнилыми зубами и косматой пегой бородищей. Захлопнул дверь, развалился на свободном стуле и сообщил:

— Маршал, у меня горючее кончилось. Дай пайку. Заслуженную пайку, обрати внимание.

— Я тебя учил собирать, — сказал хантер, кидая бомжу целлофановый пакет с каким-то бурым содержимым.

— Сейчас не июль-месяц, как ты мудро заметил.

— А в июле чего клювом щелкал?

— Зачем самому упираться, когда ты есть.

— Уйду — что делать будешь?

— Не надо о грустном, маршал, — всхлипнуло косматое создание.