Ирина Белояр - Уайтбол Страница 96

— Все-таки надумал уходить? — спросил Улисс.

— Лучше поздно, чем никогда, — ответил охотник, разливая чай по жестяным кружкам. — Вообще-то я давно хотел уйти. Все нормальные люди драпают. Только я тут сижу, как дурак, лью воду на мельницу тоталитаризма… Ну, а теперь время подошло. Вчера вечером получаю красноречивое послание: мол, коль скоро я такой мудак и удумал множить террор, то лучше мне убраться с Земли по-хорошему. И обезьяну с собой захватить — вот эту, по всей видимости, — Вихорев указал на Каспера.

— Чего ж ты до сих пор на Земле делаешь?

— А куда спешить? — удивился хантер. — Заказывают мне — значит, могут заказать и меня. Если бы я все пять лет вздрагивал от каждого шороха…

…В окно обглоданными ветвями ноябрьских деревьев стучалось неприкаянное небо. Действительно, куда спешить? Троих пернатых грохнули во внешнем космосе. Хошь — беги, хошь — не беги.

— Некуда бежать… Ты это имел в виду, когда говорил, что свободы не существует? — спросил человек без тени.

Вихорев поставил кружку на скамью рядом с гостем, вернулся к столу.

— Нет. Все гораздо сложнее, Улисс. В давние-давние времена, когда на Земле существовал только один белый мяч, а уайтбол-террора не было еще и в помине, любимая женщина сказала: «Ты не Дин. Ты не способен в нужный момент запустить мячом в стекло, как это сделал герой культового фильма уайтболистов». Любимая женщина ошиблась: я все-таки оказался способен запустить мячом в стекло… Какое-то время чувствовал себя всемогущим. Потом это закончилось. Осознал простую вещь: перед каждым, кто расфигачил окно, рано или поздно встанет следующая задача — убить в себе разрушителя. Для того чтобы его убить, нужно расфигачить еще одно окно… и так до бесконечности. А свобода — ее не существует, Улисс. Чем больше мутных стекол ты грохнул, тем лучше видишь, насколько тесна твоя клетка.

— Старая песня, — откомментировал Резонер. — Все они «били окна». Дважды: сначала — чтобы стать сверхлюдьми, потом — чтобы вернуться в прежнее состояние. Порочный круг.

Уайт-хантер отхлебнул чай из кружки, перевел взгляд на собеседника:

— Раньше уйти не мог, дела кое-какие оставались. Да! Спасибо, твой последний заказ пришелся весьма кстати. Своевременные деньги. Опять же — шахматиста не очень жалко, царствие ему небесное.

…Не жалко. Не только шахматиста, вообще никого. Все обречены — одних сожгут, других — отравят, третьих — заколют. Останутся только черные паломники и толпы уродливых нищих посреди крестов и виселиц… и лакуны… и зеленые чудовища…

— Я, конечно, сам не ангел, но некоторые вещи задолбали, — сообщил Вихорев. — Ханжество, к примеру. Когда одной рукой шулеров ловят, а второй карты крапят.

— О чем ты?

— Обо всей этой публике, подвизающейся на уайтбол-терроре. О собственных работодателях в том числе… «Равновесие» — анекдот в планетарном масштабе. У них, видишь ли, достойная цель — очистить Землю от подонков, — охотник криво усмехнулся. — Простите, как это? Если подонкам самое место на Земле.

— Золотые слова, — важно кивнул Каспер. — Самое место нам — на Земле. Потому я остаюсь, и ты, маршал, зря уходишь. Пусть вот бюро прогнозов уходит, — он указал грязным пальцем на человека без тени. — Пусть отправляется на кое-как заслуженный отдых. А ты оставайся, маршал. Прорвемся.

— Я тебе твою фотографию на память подарю, — хантер насмешливо улыбнулся. — Вот ты — разве не хочешь побыть свободным?

— Я и так свободен. А одному мне будет плохо.

— Травку придется самому собирать.

— Ну да, и вообще… Привязался я к тебе, маршал. Как к родному сыну привязался!!!..

Это прозвучало с такой неподдельной болью, что скиталец поперхнулся чаем. Недоуменно перевел взгляд с охотника на Каспера и его самокрутку.

— Уже готов?

Охотник усмехнулся в бороду:

— Не обращай внимания. Он сейчас в самый творческий раж входит. Так вот, Улисс. О чем мы говорили, когда нас этот паршивый кобель прервал… Зам начальника КАС, — он кивнул на измятый снимок, — не всегда был замом начальника КАС. Когда-то он трудился по своей основной специальности, а основная специальность у него — психотерапия… Пять лет назад мне было очень худо. Иначе я бы не рискнул обратиться к душеприказчикам… Ну, да. Прикинь: засыпаю под гипнозом в кабинете врача, а просыпаюсь на Лубянке.

…Наваждение исчезло. Точнее, притаилось, оставив на коже легкий холодок метафизического ужаса. Казалось — только что на доли минуты пелена упала с глаз, и в кои-то веки замороченный, околдованный человек увидел реальность такой, какая она на самом деле. Средневековье не свалилось внезапно. Оно не исчезало никуда. На несколько сотен лет человечество впало в кому, в стазис. Спало и видело во сне, будто что-то меняется в мире. Белый мяч явился не как проклятие — наоборот, он пришел спасти, разбудить, вылечить людей, хотя бы и ценой болезненного потрясения. Иногда очень болезненного. Совсем как в «охотничьей» истории: просыпаешься не там, где рассчитывал…

— …Если б не тот случай, я бы, может, и не начал стрелять по фотографиям. Знаешь, тогда все комплексы мгновенно испарились. Понял, по каким правилам следует играть в этом мире, — с усмешкой закончил хантер.

— Чем занимается группа «Равновесие» в Зеленцах? — спросил Улисс, опять ныряя в искаженную реальность. Теперь уже ответ был, в общем-то, безразличен — много ли смысла в изменчивых химерах сна.

— Отрабатывает «сценарий» нового мира. Пытается, то есть… В целом так: уайтбол-террора больше не будет. Уайтболов тоже. Ну, и лакун, разумеется. На Земле воцарятся покой и благоденствие.

…Ага. Взяли и отменили уайтболы, волевым решением. Интерактивную киношку сняли — и отменили мячи. Делов-то… Франца Кафки на вас нет.

Впрочем, не все ли равно теперь. Уходя — уходи…

Скиталец промолчал. Хантер истолковал его молчание по-своему:

— Видишь ли, благоденствие можно понимать по-разному. Если все кое-как приспособились и никто не возбухает — чего еще желать? Золотой век, трах-тибидох. Вот, глянь, — он кивнул на Каспера. — Ему, например, при любой системе применение найдется. Политические режимы меняются, гражданское самосознание людей постепенно отходит в утиль, но многоликость и безликость всегда будут иметь максимум шансов на выживание… Да уж. Чего строили — то и построили. Это я про цивилизацию, — пояснил охотник.

— Мерзавец… Опять украл мою мысль и выдал ее за свою, — пробубнил бомж, плавая в дыму самокрутки.

— Хер с ними, — резюмировал Вихорев. — Пошли в космос, на фиг отсюда.

Поставил кружку на стол, вытащил из сундука пропахший нафталином камуфляжный костюм.