Александр Крашенинников - Поиск - 92. Приключения. Фантастика Страница 99

— Итак, наше путешествие начинается, — торжественно провозгласил начальник экспедиции Федор Федорович Барсуков, когда катер скрылся за скалами.

Человек очень эрудированный, профессор знал десяток иностранных языков и был хорошо известен в научном мире. Зато никому не был известен его неведомо кем назначенный заместитель Кузьма Егорович Межуев, всегда готовый кому-то поддакивать и кого-то клеймить. Его считали сотрудником КГБ, но это было не так. На самом деле сотрудником был Павел Петрович Трофимов — довольно любопытный тип, сменивший за свои почти шестьдесят лет не менее десятка профессий. Он начинал как физик, работая у Курчатова над созданием атомной бомбы, и подчинялся уже тогда не столько Курчатову, сколько Лаврентию Павловичу Берия. Потом его перебросили к Королеву на ракеты и спутники, потом — па подлодки, а теперь, для полной универсальности, — в этнографию. Кроме этой троицы, в экспедиции еще были двое студентов, сынков ответственных работников, — Володя, фотограф и кинооператор, и Костя, совмещавший обязанности радиста и врача.

Оставив Кузьму Егоровича на берегу охранять имущество, отряд тронулся в путь. Продираться сквозь тропические заросли оказалось делом нелегким. Крокодилов и кобр, к счастью, не встречалось, вообще живности на острове было мало, но кругом свисали какие-то лианы и колючки, мешая пройти. Часто приходилось браться за мачете, прорубая дорогу. Через два часа все устали и решили сделать привал. Кое-как расчистив место, открыли по баночке сайры и сели поесть. И тут, будто из-под земли, появились трое молодых туземцев с копьями в руках.

— Не стрелять! — бросил своим Барсуков. Затем, обратившись к аборигенам, поднял руки вверх и, потрясая ими над головой, величественно произнес: — Мир, дружба!

Нэмы вроде бы поняли мирные намерения экспедиции, они отставили копья, о чем-то заговорив между собой на довольно мелодичном языке.

Находчивый Трофимов тут же сообразил, что следует делать дальше. Он зачерпнул ложкой кусок сайры из консервной банки, смачно проглотил и подал банку самому молодому из нэмов. Тот довольно уверенно взял ложку, отправил вкусный ломтик себе в рот, удовлетворенно кивнул и передал другому. После того, как туземцы съели по кусочку, они хотели возвратить банку, но путешественники замахали руками — доедайте, ребята. Нэмы сделали какие-то жесты, очевидно, означавшие благодарность, и быстро прикончили всю банку.

Аборигены имели довольно странный вид. Кожа у них была черной и волосы курчавыми, как у негров, по лица — типично монголоидные, а глаза светло-серые. На них были только набедренные повязки, а из украшений — стебельки пестрой травки, продетые сквозь мочки ушей. В руках они держали копья, сделанные из какого-то твердого дерева и хорошо заостренные на концах. Хотя туземцы улыбались, чувствовалось, что с питанием у них на острове не ахти как хорошо.

Поговорив между собой, нэмы знаками пригласили отряд следовать за ними.

— Ну что ж, пойдем, — сказал Федор Федорович.

Метров сто продирались сквозь заросли, а потом вышли на тропинку, по которой зашагали быстро и уверенно. Через пару километров показалось и селение — два десятка хижин из веток и листьев на большой поляне.

Экспедицию как будто уже ждали. Нэмы толпились у своих хижин, разглядывая пришельцев. Вид у них был довольно жалким, так что Костя даже заметил:

— Еще беднее, чем мы, живут.

Володя вовсю щелкал аппаратом. Начался «дипломатический обмен» при помощи жестов. Наши подарили аборигенам несколько банок сайры, те, в свою очередь, преподнесли гостям связку вяленой рыбки вроде мойвы, весьма противную на вкус. После этого один из нэмов, видимо, старший, подозвал самого молодого из тех троих, встреченных в лесу, сказал ему что-то, и паренек привел гостей в какую-то хижину.

— Значит это будет наш дом, располагайтесь, — сказал Барсуков своим спутникам. Затем взглянул на провожатого, положил руку на сердце и представился: — Фе-е-дя.

— Вэн, — ответил юноша, сделав такой же жест и улыбнувшись до ушей.

— Вэн, значит, — удовлетворенно произнес Барсуков. — Костя, у тебя не найдется для него какого-нибудь сувенирчика?

Федор Федорович имел в виду что-то вроде карамельки, но Костя расщедрился, вынул из рюкзака кубик Рубика, который вся экспедиция безуспешно собирала со времен вылета из Москвы, и торжественно вручил его Вэну, покрутив для примера.

Тот взял кубик в руки, внимательно поразглядывал его с полминуты, затем сделал несколько резких поворотов и кубик оказался собранным.

— Ничего себе, хваткий, — удивленно произнес Павел Петрович. Он знаками попросил у Вэна кубик и снова крутанул его раз двадцать, окончательно запутав цвета. — А теперь вот попробуй.

Юноша улыбнулся, сделал еще несколько поворотов и снова показал собранный кубик.

— Он что, мысли на расстоянии читает, что ли? — поразился Володя.

— Чьи, твои? — ехидно заметил Костя, — Ты же сам над этим кубиком полдня сидел, ничего собрать не смог.

— Ну, может, не мои, а какого-нибудь чемпиона мира по сборке кубика, — пытался выкрутиться Володя, но его уже никто не слушал.

— Интересно, — вслух размышлял Павел Петрович, — только этот паренек, или все племя такое башковитое?

— Скоро узнаем, — ответил Федор Федорович. — Ну давайте перекусим и — за обустройство нашего Букингэмского дворца. Вэн, садись с нами, будешь кушать сайру, как полноправный участник экспедиции.

— Сайра, — мечтательно произнес юноша, — сайра.

— Надо его научить русскому языку, — сказал Костя.

— Может, не надо, — усомнился Володя, — будет знать, о чем мы тут говорим.

— Да и так узнает рано или поздно, — сказал Барсуков. — Не говорите при нем лишнее, только и всего.

После еды Павел Петрович достал планшет с картой острова. Надо было проложить удобный маршрут от бухты, где они высадились, до деревни. За время пути он старался тщательно наносить маршрут, следя за компасом и шагомером, но точность такого метода в тропических зарослях была явно низкой. Сейчас Павел Петрович крутил карандашом, показывая, где, по его мнению, отряд вышел из зарослей на тропинку, ведущую в деревню нэмов. Все склонились над картой. Вэн взглянул на бухточку и изобразил пальцами нечто вроде эполет на плечах и кучи орденов на груди, вопросительно взглянув на Павла Петровича.

— Да, да, — кивнул тот, — там, где портрет маршалиссимуса Мвенде.

Паренек взял карандаш и уверенно провел линию от деревни до бухты.

— Это что, тропинка? Ты можешь показать?

Вэн, очевидно, понял смысл вопроса. Он вышел из хижины, разогнал стайку любопытных детей и показал рукой на край полянки.