Непокорная невеста, или Аджика по - попадански - Хелен Гуда

Хелен Гуда, Агния Сказка

Непокорная невеста, или Аджика по — попадански

Пролог

— Она ведьма! Это не заготовки, это ведьмино зелье! — орет скрюченная старуха и пытается сбить с прилавка банку с аджикой.

Запах жареного мяса, щедро приправленного незнакомыми специями, густой аромат конской сбруи и терпкий дух пота — эта ядреная смесь буквально вбивалась в нос на рыночной площади. Назойливые крики торговцев, визгливый смех кружащих у ног детей, жалобное блеяние коз, привязанных к телегам. Оглушительная какофония звуков обрушилась на меня, словно ледяной водопад, лишив остатков ориентации. Я по-прежнему не могла осмыслить происходящее и поверить в эту сюрреалистическую реальность. Еще вчера мои руки любовно упаковывали банки с домашней аджикой для уютного фермерского рынка в Подмосковье, а сегодня… сегодня меня едва не разорвала на части обезумевшая толпа, словно я угодила прямиком в какой-то мрачный средневековый фильм. Дыхание перехватило от ужаса.

— Ведьма! Сжечь ведьму на костре! — ревели голоса, вторя крику старухи, нарастая до оглушительного крещендо. Казалось, еще мгновение — и мои барабанные перепонки не выдержат этого неистового вопля. Сердце колотилось в груди, словно бешеная птица, готовая вырваться на свободу.

Вчерашний помидорный рай — стройные ряды банок с моей фирменной рубиново-красной аджикой, любовно расставленные на домотканой скатерти — в мгновение ока превратился в зловещий алтарь. Вокруг моей тележки, словно голодная стая волков, рыскала толпа, готовая растерзать не только меня, но и мой "колдовской товар". В их глазах читались первобытная злоба, страх и какое-то дикое предвкушение.

— Она отравит нас своими зельями! — проорал какой-то толстяк с пунцовым, лоснящимся от пота лицом, неистово размахивая кулаком. Его обвислые щеки тряслись в унисон с каждым криком, словно желе. — Вонь от ее банок сводит с ума! От нее молоко скисает!

— Да, это все магия! Черная магия, не иначе, — поддержала его какая-то злобная старуха, опираясь на кривую клюку, украшенную зубами неизвестных животных, и смачно плюнув мне под ноги. Слюна, густая и желтоватая, медленно расползлась по пыльной земле. Меня передернуло от отвращения.

Я сжалась, инстинктивно пытаясь защитить свои драгоценные банки. Неужели моя аджика действительно так отвратительно пахнет? Я же готовила ее с любовью, с душой, как учила меня бабушка. Слезы подступили к глазам.

— Постойте. Пожалуйста, дайте мне хоть слово сказать! — взмолилась я, чувствуя, как в горле образовался болезненный ком, перекрывающий дыхание. — Это просто… консервация. Обычные овощи, специи, уксус… Никакой магии. Я клянусь, честно, — голос дрожал, выдавая мой неподдельный страх.

Но меня никто не слышал. Толпа надвигалась, словно неумолимая волна, их лица искажены гримасами ненависти и страха. Один из торговцев, здоровенный детина с перекошенным лицом и дубиной в мозолистых руках, замахнулся на ближайшую банку с аджикой. Его глаза горели нездоровым блеском.

— Сейчас мы проверим, что там у тебя внутри, ведьмовское отродье! — прорычал он, обнажая кривые пожелтевшие зубы.

Я зажмурилась, вжавшись в тележку, ожидая оглушительного звона разбитого стекла, едкого запаха помидоров и хлынувшей волны липкого соуса.

Я была готова к худшему, но ничего не произошло. Лишь тихий шепот молитвы сорвался с моих губ.

Осторожно приоткрыв глаза, я увидела, что передо мной, словно нерушимый бастион, стоит высокий мужчина. Одной рукой, облаченной в тонкую кожаную перчатку, он крепко перехватил дубину торговца, не позволяя ей обрушиться на мои банки, а другой жестом отгораживал меня от разъяренной толпы.

Он был одет в простой, но элегантный камзол насыщенного графитового цвета, выгодно подчеркивающий его атлетичную фигуру. Ткань выглядела дорого и благородно. Его волосы цвета вороного крыла, гладкие и блестящие, были собраны в низкий хвост, открывая высокий лоб и волевой подбородок. Но больше всего меня поразили его глаза… О, эти глаза. Пронзительные, пепельно-серые, словно грозовое небо, затянутое тяжелыми тучами. Они смотрели на толпу с неприкрытым презрением и… казалось, с легкой, едва уловимой усмешкой. В них читались уверенность в своей силе и какая-то скрытая, опасная игра.

— Что здесь происходит? — его голос был низким, бархатистым, обволакивающим, но в нем отчетливо чувствовалась властная сталь, от которой толпа на мгновение замерла как по команде. В его тоне не было ни капли вопрошания, скорее констатация факта и требование немедленного отчета.

— Господин, эта женщина — ведьма! Она торгует отравленными зельями, сэр! — завопил толстяк, выставив вперед дрожащую руку, указывая на меня, как на опасную змею. Его глаза бегали, полные страха и подобострастия.

Мужчина медленно повернулся ко мне. Его взгляд был пристальным, изучающим, проникающим в самую душу. Я почувствовала, как кровь прилила к щекам, а сердце пропустило удар. Он смотрел так, словно пытался прочесть меня как открытую книгу.

— Это правда? — спросил он, не отрывая от меня своих обжигающих глаз. В его голосе звучала сталь, но в то же время нотки любопытства.

— Нет! Клянусь, нет! Это просто… аджика! Острая закуска из помидоров! Я могу это доказать, если вы мне позволите, — запаниковала я, тараторя скороговоркой, чувствуя, как мой шанс на спасение тает с каждой секундой.

Мужчина едва заметно приподнял безупречно вычерченную бровь.

— Аджика? Никогда не слышал о таком зелье. Звучит… занятно.

Он снова повернулся к толпе.

— Я сам разберусь с этим. Расходитесь по своим делам, пока я не передумал.

— Но, господин… она опасна. Она может наслать проклятье на весь город, — попытался возразить торговец с дубиной, не желая упускать шанс.

Мужчина бросил на него такой ледяной взгляд, полный презрения и явной угрозы, что тот тут же побледнел, замолчал и, пятясь назад, быстро растворился в толпе. Толпа, бормоча что-то невнятное, словно испуганные крысы, неохотно начала расходиться, оставляя нас одних посреди опустевшей площади.

Когда последний зевака скрылся за ближайшей лавкой, мужчина наконец-то повернулся ко мне, его взгляд стал более внимательным.

— Итак… аджика, говоришь? — он окинул взглядом мои банки, словно рассматривал диковинных заморских зверей, привезенных на ярмарку. — Что это такое и почему эти простолюдины решили, что ты — ведьма, изготавливающая яды?

Я выдохнула с облегчением, чувствуя, как напряжение медленно отступает, позволяя сделать хоть один полноценный вдох. — Ну… это довольно сложно объяснить в двух словах. Это… соус. Очень острый. Из помидоров, перца, чеснока… В моей стране это очень популярно, его едят почти с каждым блюдом.

— Твоей стране? — он снова приподнял бровь, демонстрируя легкое недоумение.

— Совершенно верно, — подтвердила я, чувствуя, что хожу по краю. Хотелось ответить: “Я из России”, но потом передумала и сказала: — Из-за моря. Прибыла совсем недавно.

— Из-за моря? — мой спаситель