Непокорная невеста, или Аджика по - попадански - Хелен Гуда Страница 2

— Аэлита, — произнесла еле слышно.

— Интересно. И как ты, Аэлита, попала сюда, в Элдервуд? — и на губах мужчина появилась какая-то странная улыбка, словно я уже прокололась и он понял, кто я такая. Мозг лихорадочно соображает, что ответить, но ничего не приходит на ум, и сердце делает кульбит. Неужели это все? Конец?

Глава 1

— Да чтоб тебя огородное пугало пробрало, — проворчала я, силясь укрыться от ледяной шрапнели града, обрушившейся на мою и без того измученную поясницу. Едва успела дотянуть спину до спасительного порога теплицы, как ливень превратил меня в жалкое подобие мокрой курицы. И это в самом начале июля! Клялись ведь синоптики, клялись, что будет солнце. Предатели.

Дождь с остервенением колотил по поликарбонату, словно пытаясь пробить тонкую защиту. Грохот был такой, что заглушал даже мои собственные мысли. Но сквозь шум пробивался знакомый успокаивающий аромат: влажная земля, сочная зелень и… предвкушение. Вожделенное предвкушение сотен банок, тесно выстроенных на зимних полках, словно маленькая армия, готовая отразить любую хандру. Аджика, лечо, соленые и пикантные маринованные помидорки… Ради этого стоило терпеть и удушливую городскую духоту, и вечные пробки, и, чего уж греха таить, ворчание соседей.

Ох уж эти соседи. Вечно им что-то не так. "Опять твои помидоры весь свет загораживают! Своих, что ли, мало?" — фыркает баба Зина, будто я виновата, что мои "Черные принцы" растут как на дрожжах. Зато какие они у меня… Ммм, закачаешься. Сладкие, с едва уловимой кислинкой, мясистые, сочные… Идеальные для аджики. Такая приправа в магазине не продается. Это вам не уксус один с томатной пастой.

Я огляделась, прохаживаясь между рядами. Теплица была моим маленьким уютным царством, местом, где душа отдыхала от суеты и проблем. Здесь каждая грядка, каждый кустик были взращены с любовью и заботой. Вот "Бычье сердце" наливается соком, готовое вот-вот лопнуть от сладости и спелости. Рядом "Сливки" — вытянутые, плотные, словно созданные для маринования. А там, в укромном углу, мои любимчики. Те самые "принцы", на которые у меня особые планы, ведь вкуснее и ароматнее помидоров я в жизни не ела.

Я любовно провела ладонью по шершавому, влажному от воды листу томата. Какое все-таки чудо эта природа. Из крошечного семечка меньше булавочной головки вырастает такой статный красавец, щедро одаривающий тебя своими плодами. Главное — вовремя поливать, подкармливать, да и поговорить с ними не помешает. Да-да, я разговариваю со своими помидорами. Может, кто-то и посмеется, но я уверена: они меня слышат. Чувствуют мою заботу и от этого растут еще лучше.

Дождь и не думал утихать. Я присела на краешек старенького деревянного ящика, наблюдая за бурным потоком, стекающим по прозрачной крыше теплицы. Как же здесь хорошо, спокойно. В душном городе такой тишины днем с огнем не сыщешь. Никакого раздражающего гула машин, только умиротворяющий шелест листьев и успокаивающий шум дождя. Почти медитация.

Внезапно мое внимание привлекло какое-то странное свечение. Оно, словно призрачный огонек, исходило от куста "Черного принца", расположенного в самом дальнем и темном углу теплицы. Там, где сырость чувствовалась особенно остро, а солнечные лучи практически не доставали до земли. "Что за чертовщина?" — пронеслось в голове.

Прищурившись, я попыталась получше разглядеть источник света. Свечение было слабым, мерцающим, едва различимым сквозь густую листву. Но оно определенно было. Оно пульсировало каким-то таинственным, завораживающим образом, словно внутри куста горел крошечный, но очень яркий огонек. Может, это обыкновенный светлячок залетел? Но откуда ему взяться в такую ненастную погоду?

Непреодолимое любопытство, вечный двигатель всех моих безумных поступков, постепенно брало верх над осторожностью. Я решительно поднялась с ящика и, стараясь не задеть нежные кусты, направилась к таинственному "Черному принцу". Подойдя ближе, я окончательно убедилась: это было не живое насекомое. Точнее, свет исходил не от него. Это был какой-то совершенно необычный, пульсирующий, словно живой, свет, идущий прямо от одного из помидоров.

Помидор на первый взгляд выглядел совершенно обыкновенным. Большой, идеально круглый, с насыщенной темно-бордовой, почти черной кожицей. Но он источал какое-то неземное, завораживающее сияние. Оно казалось теплым, манящим, словно звало меня к себе, обещая невероятные открытия и приключения.

Я просто не могла отвести от него взгляда. Все внутри меня кричало, что это не просто овощ. Это что-то намного большее. Что-то, что может навсегда изменить мою привычную размеренную жизнь.

В голове завертелась безумная карусель вопросов: “Что это такое? Откуда оно взялось? И что произойдет, если я осмелюсь до него дотронуться?”

Инстинкт самосохранения, словно заржавевший будильник, настойчиво вопил, предупреждая об опасности, уговаривая меня остановиться, вернуться к ящику и благоразумно забыть об этом странном явлении. Но любопытство, этот коварный искуситель, оказалось намного сильнее. Поддавшись его напору, я нерешительно протянула руку к светящемуся помидору.

Пальцы, похолодевшие от волнения, робко коснулись прохладной бархатной кожицы. И в этот самый момент… реальность вокруг меня словно рассыпалась на тысячи осколков.

Ослепительная вспышка света ярче солнца пронзила меня насквозь. Резкий, ни с чем не сравнимый запах озона ударил в нос, заставляя закашляться. Возникло жуткое, непередаваемое ощущение свободного падения в какую-то бесконечную ледяную бездну. А затем густая, всепоглощающая темнота.

Что это было? Сон? Галлюцинация, вызванная переутомлением и духотой в теплице? Или… меня током шарахнуло?

Хотя откуда в теплице на грядке с помидорами возьмется электричество?

Медленно шевелю руками. Чувствую тиски, сдавливающие виски до невыносимой боли. Каждый удар сердца отдается гулким эхом в черепной коробке, заставляя перед глазами плясать оранжевые, фиолетовые и ядовито-зеленые искры. Во рту пересохло так, словно я пролежала неделю в пустыне, и язык казался шершавым куском наждачной бумаги. Я попыталась приподняться, чтобы хоть немного облегчить мучения, но тело, словно чужое, откликнулось лишь тупой ноющей болью в каждой клетке. Легкие горели, словно их наполнили раскаленным углем.

— Госпожа! Очнулись. Слава небесам! — услышала я встревоженный, доходящий почти до истерики женский голос. В нем слышалось искреннее облегчение и… страх?

Я медленно открыла глаза, с трудом фокусируя взгляд. Надо мной склонилось взволнованное лицо молодой женщины. Испуганные расширенные глаза цвета осенней листвы, взъерошенные каштановые волосы, выбивающиеся из-под небрежно заколотого пучка. На ней был простой серый передник, явно не новый, местами залатанный, а руки выдавали тяжелую работу — красные, шершавые, с потрескавшейся кожей. Она смотрела на меня с такой неподдельной тревогой, что я невольно почувствовала к ней симпатию.

— Как вы себя чувствуете, госпожа Аэлита? Может, позвать лекаря? Я мигом! — продолжала тараторить женщина, хватая меня за руку. Ее пальцы были прохладными и немного влажными.

— Аэлита? — прохрипела я, чувствуя,