Секрет арифмометра «Феликс». Рассказ с элементами фантастики - Владимир Георгиевич Гуляев Страница 16

– Я тебе сейчас так крутану! Мне уже и так страшно от твоих мыслей!

– Да, это ничего! А если я был в чайной, дед же пишет про это, то получается, что я и в 1944 году побывал!..

– А с чего ты взял, что это ты там был с ними? У тебя уже всё сильно много разыгралось в голове! Пошли спать. Уже десять почти.

– Ну, десять, одиннадцать! Какая разница! Тут может исторические дни, а она – спать! Проверить надо: был я там или нет! И в 48, а вдруг и в 44? И если – да, то как это себе представить – я тащу своего деда, которого никогда в жизни не видел, раненного до госпиталя! И вообще, как я туда попал, или попаду? Вообще – полная мистика! А может, и вправду это всё было! И живём мы в круге замкнутом, то исчезаем, то появляемся – переходим в миры параллельные, когда-то во сне, а когда и наяву! А может… когда мы спим, то мы там… тоже живём?

– Ну, у тебя и фантазия разыгралась! Ты прямо совсем уже…

– А? Что ты говоришь?

– Фантазия, говорю, разыгралась. У меня аж давление подскочило, чувствую.

– Давление, давление… Да, мне тоже, наверное, корвалольчику не помешает принять! Всё это… А вдруг! Чем чёрт не шутит!

– Причём здесь черти и вообще…

– Нет, а как понимать, что за 5-6 минут я побывал уже в Норильске и в деревне два раза в разные годы. А здесь всего ничего времени прошло, а там я считай, в общей сложности, полдня пробыл. Какие тут шутки или черти могут быть, не знаю. Но вот то, что дед с кем-то встретился в 48 году и в чайной встречу отметил это мне непременно узнать надо. Понимаешь? Надо!

– Ну. Тебя завело! Давай уже хватит, а!

– Завело? Завело-завело! А заодно и проверю ещё раз свою теорию о том, что я не смогу попасть туда, где меня ещё и в планах не было. А это легко проверить можно, прямо сейчас…

– А когда мать беременная была, в 57-ом, ты же говорил, что был там. И как-то попал туда.

– Так там же я уже родиться должен был через недели две и значит связь того меня со мной сегодняшним уже была. А здесь, с 48 годом – нет её! Не – ту! Так что давай-ка я это дело сейчас и проверну. Ух, даже голова зачесалась. Так, какое там число-то было? Двадцать второе…

– Вов, давай уже на завтра перенеси это дело. Вечер, поздно всё-таки.

– Что такое поздно, по сравнению с мировой революцией! Смотри, там я буду часа три-четыре, а здесь минуты полторы-две всего пройдёт! Время-то сейчас и девяти даже нет. А может ещё ничего и не произойдёт. Так что попробовать надо. Да и завёлся я уже на эти путешествия. И главное, что никакой усталости и в сон не тянет! Азарт, Нин, это дело серьёзное. Он либо есть, либо его никогда не было! И не будет! Оденусь в то же, в чём в пятьдесят седьмом был. Другого-то, близкого к сорок восьмому, всё равно нет. Деньги старые надо захватить… Жаль документов нет подходящих, на всякий случай надо бы хоть справку того времени какую-нибудь иметь, только где её взять-то! Может отцовы документы тракториста прихватить? Не, не пойдёт. Ну, да ладно, авось всё гладко пройдёт… а, может, ничего и не произойдёт, и никуда я не попаду. Так что эксперимент продолжается.

– Ну, что ты всё как маленький! Вечер уже, и зачем это всё, да и на ночь, глядя, голова кругом идёт уже, а там тоже ночь, если всё это на самом деле. Давай уж до утра отложи, а утро вечера мудренее.

– Да, кстати, это тоже непонятно, но интересно: почему время все три раза не совпадало? У нас здесь было семь – восьмой час вечера, а там каждый раз по-разному: то полдень, то около двух часов дня, то часам к шести вечера? Интересно! А я сюда возвращался всегда почти в одно и тоже время! Стра-ан-ненько!.. Я, наверное, сотовый с собой возьму, может, и поснимаю чего-нибудь, незаметно. Ну, давай так, как всегда… Ты на кухню, а я – пробую! Часа на четыре крутану. Так: 22-06-19-48 и кручу четыре раза, а давай – пять…

Откуда-то сбоку прозвучал уже становящийся привычным и знакомым – лёгкий, тонкий звук, похожий на звук колокольчика – «дзи-нь-нь»!..

… Владимир стоял у забора какого-то дома в узком проулке. Он был опять в Шелаболихе, это можно было определить даже с закрытыми глазами, а самому себе и не надо даже было разъяснять, что это деревня его! Так всё здесь знакомо: по какому-то запаху что ли или по внутреннему чувству, которое есть у каждого, и которое даёт понять, что это твоё, что это родное…

Впереди, внизу, в конце этой улочки, виднелась главная улица – Ленина, она была самая длинная, километра три, не меньше, начиналась от трассы и заканчивалась недалеко от реки Обь. По обе стороны от неё ответвлялись узкие переулочки: одни в сторону косогора – вверх, другие – вниз, к речушке Шелаболке, как они её называли в детстве, разделявшей деревню на две части. Отсюда, с проулка, почти вся деревня просматривалась хорошо. И точно такою же он её видел нынче летом, и, буквально, час назад: те же самые дома, почти не изменившиеся с годами. И только вид противоположной нагорной части не соответствовал сегодняшним реалиям: отсутствовали на противоположной стороне новые дома и здания райцентра. Ну, а если он попал и вправду в 1948 год, то они будут построены только через сорок-сорок пять лет, а сейчас на верху косогора цвёл колхозный сад. И на этой стороне деревни не было видно нового здания больницы и купола церкви, а на её месте стоит Дом культуры. Этот Дом культуры и, вон поодаль от него, кинотеатр «Мир» он помнил ещё с детства. И стояли они годов до годов 98-х или 99-х.

То, что он попал и