Последний министр 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович Страница 17

— Господа мерзавцы, революционеры и агитаторы — уничтожены, — подтвердил генерал от кавалерии. — Часть из них, отдельно вами помеченные — арестованы и доставлены под конвоем. Этих я не вычеркивал. Доложите Государю.

Келлер хмыкнул, покрутил усы и добавил щурясь.

— Но если надо, мы их тоже вычеркнем — одно слово Государя, а за нами не постоит, как говорится. — Дело то недолгое, Александр Дмитриевич.

— Пока таких распоряжений лично мне не поступало, но если поступят — вы узнаёте о них первые, — заверил министр.

— Понятно.

— Куда вы их поместили? — уточнил Протопопов.

— Держим на заднем дворе, до дальнейших распоряжений. Министерство не мое, милостивый государь, и я не настолько наглый и беспринципный, чтобы заводить этих господ в здание без ведомо на то хозяина и распоряжаться тут, — Келлер пожал плечами. — Но ничего, на улице хороший такой минус, может мозги у этих господ встанут на место. И по другому сразу запоют.

Протопопов кивнул. В ночь термометр вновь хорошо опустился за минусовую отметку. И стало быть господам революционным агитаторам приходится на заднем дворе ой как неслалко. Но в отличие от членов Прогрессивного блока этих никто не гонит по морозу с голой жопой по всему Петрограду. Так что пусть немного постоят, может и вправду передумают.

— Полагаю, как решите что охладили их достаточно, так заводите. И распоряжайтесь здесь так, как будто это ваш штаб. Помощь можете получить у любого из моих людей, никто не откажет.

Александр Дмитриевич взял списочек генерала от кавалерии. Пробежался по нему глазами, удовлетворенно кивнул. Он не сомневался, что Келлер справится с вверенной ему задачей, но чтобы так быстро — это, пожалуй, сюрприз. Однако сюрприз определенно приятный.

Среди «вычеркнутых» оказались господа, имена которых не имели особого значения и были известны лишь узкому кругу лиц из ведомства Глобачева. А вот арестованными значились все те «коммунисты», которые вызывали у Александра Дмитриевича личную неприязнь и раздражение, в том числе — ссыльные, бежавшие в Петроград после начала всех событий. Говоря честно, у таких вряд ли встанут на место мозги, помести их хоть на всю ночь в морозильную камеру.

— Докладываю, что город успешно фортифицирован должным образом и моими людьми полностью контролируются все въезды, выезды из Петрограда, а также телеграф. Мышь не проскочит, Александр Дмитриевич, поэтому Государь может чувствовать себя в полной безопасности.

— Выражаю вам глубочайшую признательность, не побоюсь этого слова, от лица русского народа, — сказал Протопопов.

— Ожидаю дальнейших распоряжений! И готов их безотлогательно выполнять, — уверил Келлер.

— Отдохните Фёдор Артурович, если сочтете это уместным и возможным, пока других приказов от Государя Императора не поступало. А вам наверняка новые силы понадобятся.

Келлер развернулся на каблуках и зашагал к выходу, цокая по полу.

Как и всем участникам последних часов выспаться генералу ни в коем случае бы не помешало. Даже такие видные богатыри имеют свой ресурс, и если оный не восполнять — наступит скорое переутомление.

На Келлера, как мы помним, Александр Дмитриевич делал большую ставку и возлагал серьёзные надежды. И Келлер был отнюдь не прочь все эти надежды оправдать. Не Протопопова надежды, понятное дело, даже не Государя, но своего любимого отечества, истинным патриотом которого был генерал от кавалерии и первая сабля России.

Следом, не успел Александр Дмитриевич с утра пораньше размятся и приготовить себе чашку кофе, как вошёл Покровский.

— Позвольте, милостивый государь с вами переговорить.

— Заходите. С новостями, надеюсь?

— С ними самыми, — подтвердил Николай Николаевич. — Ответили, вот прям спозаранку.

Покровский торопливо прошёл к столу Протопопова, уселся, достал телеграмму, протянул ее министру. Александр Дмитриевич не стал разыгрывать безразличие и выхватил телеграмму из рук министра иностранных дел. Чертовски интересно как ответили немцы на предложение встретиться на нейтральной территории. Без предварительных условий.

Телеграмма имела следующий текст, составленный «сторонниками России» в Германии:

«Настоящим извещаем, что Германская Империя принимает предложение провести переговоры на нейтральной территории и в кратчайше возможные сроки без предварительных условий и требований».

— Показывали ответ Государю? — спросил Протопопов, ознакомившись с письмом.

— Показал, Государь требует немедленно собирать делегацию. И попросил о сим вас известить.

— Ступайте, Николай Николаевич. Проведите необходимую для встречи подготовку по линии своего министерства.

Покровский вышел. А Протопопов остался один на один со своими мыслями. Ну честно говоря на такой ответ немцев министр внутренних дел как раз таки расчитывал.

Отлично, Германия среагировала и проявила готовность к незамедлительным переговорам без предварительных условий и требований. Не могла не проявить, потому как Россия за последние недели, особо перед наступлением Нового года 1917 все больше склонялась к уступкам и конкретно упоминала их. И новый столь поспешный интерес к встрече, говорил лишь о том, что эти самые уступки будут усилены и приняты Российской Империей, стоит Германии их проговорить. По крайней мере, именно так думали немцы, но совершенно противоположного мнения придерживался Александр Дмитриевич.

Если кому то из двоих великих держав придётся на хрен подвинутся в своих государственных интересах, то это точно будет не Россия. Это будет Германия.

Ну а чтобы подобного рода заверения обрели под собой почву, к переговорам следовало быть готовым.

И быть готовым предупредить желание Германии не выдвигать ещё более дурацкие требования на переговорах. Ну а одновременно следовало исключить и ту возможность, чтобы войска мятежных генералов пошли на Петроград, когда вести о переговорах попадут на фронт. Слишком высока была вероятность подобного сценария.

Для этого Александр Дмитриевич сделал ряд предупреждающих мер. Причём ещё до ответа Германии на предложение русского министра иностранных дел Покровского.

Тут важно отметить, что одновременно с отправкой послания Покровским «сторонникам России» в Германии, Протопопов следом озаботился тем, чтобы послать на фронт вести о новых важнейших политических решениях Государя и русского правительства. По задумке — решений, способных начисто нивелировать возможную реакцию фронтовиков на новости о переговорах о сепаратном мире с Германией.

Необходимо было, чтобы сии вести донеслись последовательно, однозначно и в верно выбранной форме, а ещё — одинаково понятно для всех. Для этого Протопопов поздно ночью продиктовал текст телеграмм, которые должны поступить при помощи телеграфа в каждый штаб. А оттуда распространится в каждое мало мальски самостоятельное воинское подразделение, и уже там зачитано офицером перед личным составом.

Александр Дмитриевич осознавал, что далеко не все штабисты дадут телеграмме необходимый ход и не спустят ее через своих офицеров к простым солдатам. Потому немедленно поручил сформировать так называемые «контактные группы», в основном из динамовцев, успевших достойно проявить себя. Эти группы немедленно выехали на фронт. Вменяемой их задачей стало от лица правительства и Государя Императора проверка получения телеграмм штабами, а при неполучение оных — вручение лично и с разъяснениями. Под подпись. И, соотвественно, последующий полноценный контроль, чтобы содержание телеграмм было спущено по всей вертикали так, как должно.

Протопопов прекрасно понимал, что на фронте найдутся с одной стороны те, кто не примет и не поймёт приказ. Тут речь прежде всего о тех армиях и подразделениях, которые возглавляют мерзавцы генералы, готовые в любой подходящий момент изменить присяге и продавшиеся Западу. Такие с огромной долей вероятности сразу попытаются повести свои части на Петроград для цареубийства и захвата власти и содержание телеграмм станет для них желанным поводом реализовать свои давние клятвопреступнические намерения. С другой стороны будут все те, кто останутся верны клятве и сохранят веру и преданность Государю... для таких неприемлемо станет завершение боевых действий без выигрышного для России результата.