Секрет арифмометра «Феликс». Рассказ с элементами фантастики - Владимир Георгиевич Гуляев Страница 18

Владимир оглянулся по сторонам, не сразу понимая, к кому кто обращается, и о ком говорят.

К нему подходили двое. Это было так неожиданно, но он узнал обоих: один – это был дед Леонтий, его лицо хорошо помнилось по фотографиям, а второй – дед Саша Григорьев, свояк деда. Владимир много лет знал его. Но он был тогда уже старым, а сейчас перед ним стоял ещё молодой и бравый военный в форме сотрудника МГБ.

«Деды!?!.. Ничего себе! Всю жизнь с детства мечтал, засыпая увидеть деда!.. На, тебе! И это уже не смешно! Это вообще – нонсенс! Хотя, сегодня происходящее вообще за рамками понимания! А, посему, будем посмотреть, что там мне ещё сегодняшние «временные выкрутасы» преподнесут! Меня здесь раньше не было, ну просто не могло быть! А дед меня узнал. Это вообще ерунда какая-то получается. Если так получается, значит пусть и дальше получается и бояться не будем, а по сему идём на пролом по событиям и глядим, что нам ещё сны-яви поднесут. Теперь уже и не важно, что и кто это всё преподносит. Однозначно то, что этого не должно было быть, но есть, а значит – «плывём» дальше!»

Два бравых «деда» стояли перед ним, и точно было то, что они не были галлюцинацией или голограммами!

«Деды!? – подумал Владимир. – Да, какие же они деды? Они же на все двадцать, а то и тридцать лет, меня моложе! Да, зря я сюда попасть надумал! Перегнул палку, как отец сказал бы. Интересно, а почему дед меня другом-партизаном назвал?.. Неужели, тот о ком написано в его тетрадке – это я? И, каким это образом я мог быть там, в 44-м!? Там у него ни про какого партизана ничего не было написано. А почему я – партизан? Неужели я и там ещё побывал, в смысле смогу побывать? Каким, интересно, образом? Да, дела! И дед смотрит на меня, как на старого знакомого, чуть ли никак на родственника! А, что, я и так ему родной, только ни он и ни я друг друга не видели никогда. Бли-и-и-н, ситуация!.. Они меня знать не могут. Я – кто? Приезжий, и всё! Только вот дед Саша меня точно расшифрует – он же чекист, с тридцатых годов! А у меня никаких документов с собой нет, только несколько трёхрублёвок, да пару червонцев! А ну, как начнёт про войну расспрашивать! Что врать-то буду? Не был, не знаю, не помню, контузия. О, точно! Контузия это то, что нужно: можно на потерю памяти списать… Ладно, деваться некуда – идём в «бурелом»!

– А ты, вроде бы, этот…ну, тот… запамятовал малость. После контузии с головой проблемы и непонятки… Подожди-ка… Леонтий, вроде!

– Точно! Леонтий – я! Вот встреча так встреча. Надо же как? Я же тогда думал, что всё – хана мне. А он меня из той воронки вытащил…– Леонтий повернулся, говоря Григорьеву. Потом опять Владимиру: А я тебя частенько, потом, в госпитале вспоминал. Не ты бы, то всё. Не жилец бы был, и сгнили бы мои косточки в ленинградских болотах! Ну, рад, как я рад! Очень рад тебя встретить! Какими путями-дорогами?

– Да, вот, по рабочим делам. Командировочным.

– Это хорошо! Пойдём за встречу по стаканчику пропустим! Вот – встреча так встреча!

Дед Григорьев внимательно слушал и смотрел то на деда Леонтия, то на Владимира:

– А каким ветерком, командировочным, тебя, товарищ, не знаю как по имени, в наши края-то занесло из-под Ленинграда?

– Владимир я. А вот ветерок-то попутный был до Барнаула вначале, а потом уж до деревни вашей…

– Вот, энкавэдэшник чёртов! Чего пристал к человеку с допросами, он мне жизнь спас, а ты тут свои дознания устраиваешь! Пошлите, братцы, в чайную, там и поговорим спокойно за жизнь.

В чайной было также светло и уютно как в том недавнем пятьдесят седьмом: те же столики, показалось даже, что и накрыты они теми же белыми скатертями, и только в открытое окно чуть-чуть заглядывала верхушкой ещё молоденькая берёзка. Войдя, они расположились за столиком возле окна. «Надо же, дед тоже возле окна столик выбрал!»

Владимир чувствовал себя здесь лишним, одно дело он побывал в своём детстве, хотя, и то тоже было аномалией, но совсем другое дело сидеть вот здесь, рядом с дедом, которого он знал только по фотографиям и коротким рассказам родственников.

Из кухни к ним вышла молоденькая официантка, та самая, из пятьдесят седьмого года, только сейчас она была стройнее и моложе. «Так вот почему она на меня так внимательно смотрела тогда. Или потом! Невероятно, но получается, что она меня увидела сегодня, и поэтому «потом, тогда» присматривалась вспоминая. Не, так не бывает!»

– Здрасте! Что будете заказывать, дядя Лёня?

– Давай-ка нам, дочка, для начала графинчик водочки с капусткой и огурчиками, а потом можно и картошечки поджаристой с лучком! Сегодня у меня прямо праздник, свояк на днях прибыл, а тут вот и однополчанина встретил! Давай-давай, дочка, графинчик, ну и кваску можно тоже.

Владимир смотрел на дедов, а мысли вихрем проносились в голове: «Зачем я здесь оказался, зачем? Правильно жена говорила, не надо было экспериментировать! Неправильно это, неправильно!»

– Владимир, э-э… как тебя по отчеству?

– Георгиевич.

– А, а у меня сын, Георгий. Но мы его Генкой зовём. Так ловчее. Я ведь тогда и имени-то твоего не спросил. А отходили мы тогда, Иваныч, после боя на запасные позиции, и снаряд бахнул прямо рядом возле нас троих. Я, аккурат, с другого краю оказался, а двоих мужиков сразу, наповал. Я ещё их потрогал, а потом всё. Очнулся в воронке, ни рук, ни ног не чувствую, глаза еле открываются. Всё серо и в голове гул, во рту сухо, и как сейчас помню, мысли откуда-то издалека и как-то медленно так ползут в голове: «Всё, думаю, отжил». Пашу с Маруськой вспомнил. А потом такая боль в ноге до самой макушки прострелила, а кричать не могу, голоса нет. После как сквозь сон чувствую, что, как будто, по земле меня кто волокёт. И боли, вроде, нет. А пить охота. Дай говорю тому, кто волокёт меня, как мешок, воды глоток. А вот он-то этот и был как раз, кто меня тащил. Да ведь не воды тогда дал-то мне, а спирту. Глаза-то у меня сразу и открылись, и так чисто на небе было, ни тучки, ни облачка и ясность в голове появилась. И жить захотелось. Понял, после спирту, что ещё поживу! А вот ты не помнишь случаем, что я там, в забытьи-то, говорил что, али