Колхозное строительство 1 - Андрей Готлибович Шопперт Страница 18

лично бросаете курить сегодня и публикуете в этой рубрике кроме прочих материалов свои личные ощущения. Так сказать, ведёте дневник человека, бросившего курить. Фёдор Тимофеевич, вы несколько раз в день проверяете, не пахнет ли от дорогого Владимира Караваева табаком, и при малейшем подозрении звоните мне. Ну а я найду средства, чтобы поддержать в молодом человеке возникшую у него только что ненависть к курильщикам. Вот первая статья в вашу рубрику. Её написал известный у нас хирург Александр Генрихович Франк. И учтите, дорогой Владимир Караваев: если ваши статьи будут хуже, то кучу всяких неприятностей я вам обеспечу даже за пределами Краснотурьинска. Ясно? Ну всё, идите работать. А вы, дорогой товарищ…

— Герман, Андрей Рейнгольдович. Зам главного редактора, — представился пожилой мужчина с типичными для курильщика жёлтыми зубами и таким же серо-желтоватым цветом лица.

— Так вот, Андрей Рейнгольдович — вы организовываете тайные рейды по школам. Хватаете там, в туалетах, несовершеннолетних курильщиков и ведёте к директору. А потом по итогам посещения десятка школ пишете разгромную статью. Разгромную в прямом смысле. Чтобы не стеснялись в выражениях, и сволочей, позволяющих детям курить, назвали своими именами. А через несколько дней после публикации статьи — следующий рейд, который будет называться «Ничего святого». Должны снова найти хотя бы в одной школе курильщиков. Ну, и, конечно же, с сегодняшнего дня вы тоже бросаете курить. Я попрошу одного из сотрудников газеты за вами подсматривать. Узнаю, что пытаетесь меня обмануть — не взыщите… Всё свободны, — Пётр повернулся к сидящему по струнке главному редактору.

— Не знаю, Пётр Миронович, смогу ли я бросить курить. Столько лет смолю, — тяжело вздохнул Петров, просительно склонив голову.

— А как же вы пример своим подчинённым показывать будете? Кроме того, я собираюсь предложить Городскому Совету Народных Депутатов принять постановление, запрещающее курить в общественных местах города Краснотурьинска. А ваша редакция, вся целиком, и есть «общественное место». Неужели будете бегать через дорогу в кусты, и там, под пронизывающим ветром или под дождём, быстренько, «не в затяг», пыхать, как школьник?

— А надо ли взрослых людей принуждать к «бросанию»? Вон Фидель Кастро курит, Брежнев, Черчилль сигару из рук не выпускает, — попытался найти союзников Петров.

— Ну, раз самый главный враг нашей с вами страны господин Уинстон Черчилль курит, то вам, конечно, сам бог велел, — усмехнулся Пётр.

Он уже остыл после «разгона» курильщиков, но сдаваться не собирался.

— Я попрошу Франка, чтобы он пригласил вас на вскрытие трупа заядлого курильщика. Полюбуетесь лёгкими. И это не обсуждается. Человек, который возглавит в Краснотурьинске борьбу с курением, должен быть «в теме».

— Охо-хо, принесла вас нелёгкая, Пётр Миронович. А говорят, вредно резко бросать — вес человек набирает.

Штелле оглядел главного редактора — веса в том было от силы пятьдесят кило.

— Ну, вам, Фёдор Тимофеич, пяток килограмм набрать не повредит. Жду вас в воскресенье на лыжах в парке, будем вам лёгкие чистить. Только я ведь не только за этим к вам пожаловал. Хочу одну идею интересную озвучить.

Пётр рассказал про свою задумку о литературном приложении к газете.

— Стругацкие. Как же, читал. «Трудно быть богом» — очень неплохая вещь. Только там ведь нужно согласие авторов.

— А согласие нужно для целого произведения, или для частичного тоже необходимо? Ведь есть такое понятие как цитирование. Давайте поступим так: будто бы вы с тем же самым товарищем Германом спорите о достоинствах этого произведения и цитируете его отдельными главами.

— Ну, это на грани, — Петров помассировал подбородок, — Может, созвониться с авторами и договориться с ними?

— Фёдоров умер же. Чего мы боимся? Стругацкие сюда не приедут. А даже если до них и дойдёт наше приложение, то, в крайнем случае, заплатим несколько рублей — тиражи ведь у нас небольшие будут. Я думаю — первый выпуск вообще на пробу сделать в сотню экземпляров. Кроме того, если эта идея сработает, то предложить читателям вашим подписаться на приложение. Ну и на всякий случай не указывать нигде ни адреса издательства, ни названия. Пусть и называется нейтрально — «Литературное приложение». И в розницу после рекламной кампании не продавать. Пусть выписывают газету и приложение. Понятно, что стоить оно должно не три копейки, а хотя бы тридцать.

— Хорошо. Я всё же проконсультируюсь кое с кем, — Петров поднял палец вверх.

— Да пожалуйста. Всё, меня там во Дворце дети ждут. Побежал.

Событие двенадцатое

Вика Цыганова сидела за пианино и пела песню. В небольшом зале было несколько стульев. Один из них занимал руководитель симфонического оркестра Дворца культуры металлургов Отто Августович Гофман, второй — руководитель духового оркестра Август Фридрихович Грец, третий — сам директор ДК БАЗа Евгений Яковлевич Глущенко. Пётр зашёл тихонько, чтобы не помешать Вике. Дверь находилась сбоку от стульев, и его появление руководители дворца культуры должны были бы заметить, но этого не произошло. Все трое мужчин слушали, открыв рты, и плакали, даже не утирая слёзы. Просто не замечали их. Десятилетняя девочка Маша пела песню Мартынова на слова Андрея Дементьева «Баллада о матери». Голос у девочки был звонкий и чистый, а четыре с лишним десятка лет, которые провела на сцене Вика Цыганова, позволили этот голос ещё и правильно подать. Может, получалось чуть хуже, чем у певицы Зары — а может, и не хуже, ведь трое взрослых дядек плакали.

«Алексей, Алёшенька, сынок.

Алексей, Алёшенька, сынок.

Алексей, Алёшенька, сынок.

Словно сын её услышать мог».

А потом без перерыва почти Вика грянула «День Победы».

«Этот день Победы

Порохом пропах,

Это праздник

С сединою на висках.

Это радость

Со слезами на глазах —

День Победы, День Победы, День Победы!»

Когда песня закончилась, Пётр решил прервать концерт и захлопал в ладоши. Медленно, как сомнамбулы, трое слушателей повернулись к нему.

— Пётр Миронович! Машенька сказала, что сейчас споёт ваши песни. Эти песни? — первым пришёл в себя Гофман.

Пётр знал его историю, более того — с его дочерью он учился в одном классе. Через два года Отто Августович купит автомобиль «Москвич», набьёт его полный охотниками и перевернётся. Все погибнут — выживет только собака — и симфонический оркестр распадётся. Не найдётся второго такого подвижника. Нужно будет это предотвратить — вот только как? Жизнь в Краснотурьинске теперь ну очень круто поменяется. Может, просто не позволить ему купить машину? Или ещё лучше, прикрепить авто с шофёром?

— Вам не понравилось?