Болотный край (СИ) - Баковец Михаил Страница 19

Собаки отступили на третий день, потеряв две трети стаи мёртвыми. Среди убежавших животных не было ни одного целого. Но и с тяжёлыми ранами никто не ушёл, таких добивали мы или те сдыхали недалеко от лагеря, найдя силы отползти от баррикады на несколько сотен метров.

Вечером того дня, когда собаки ушли, состоялось совещание. И первой была поднята тема ухода с болота.

— Торчать здесь не имеет смысла. На припасах с руин мы протянем несколько месяцев, а потом начнём умирать от голода или превратимся в каннибалов, — произнёс хмурый Иван. — Нужно искать путь подальше от болота и тумана. Такие места должны быть. Женя.

— Что? — откликнулся я, когда его взгляд остановился на мне.

— Ты своего странного знакомого видел ещё раз?

— Не видел с момента, как он привёл меня сюда.

— Жаль, его знания местности нам бы пригодились, — вздохнул он.

— Пусть найдёт его, походит по болоту. Записку, что ли ему оставит, — предложил Кирилл Сесгин.

— Кто? Женёк? — зло посмотрел на него Иван. — А почему бы не тебя туда отправить, всё равно ты не умеешь ни обогреватели делать, ни укреплять оружие.

— И что? Теперь его в жопу целовать? — набычился тот.

— Вообще-то, я тут сижу и всё слышу, — влез я в разговор, ход которого мне не понравился сразу. Последние слова решил адресовать Сесгину, который мне сразу не понравился. Тот, как говаривал старший брат из «Брата»: слащавый какой-то, весь такой… одним словом — румын. Режиссёр за кадром оставил слово, что так и напрашивалось после подобного описания: — п***р. Вот таким гомосеком мне и показался Сесгин, только не физиологически, а по характеру. Скользкий тип, улыбающийся по-змеиному, с холодком в глазах и завистью ко всем, кто выше его, моложе, сильнее, богаче и так далее. Я уже с ним дважды сходился в споре и один раз чуть до драки не дошло. — Нужно будет, то поцелуешь.

— Да я с тобой знаешь, что сделаю? — поднялся тот со своего места.

Я немедленно последовал его примеру и уже мысленно видел, как пробиваю этому мудаку прямым в нос. И одновременно точно знал, что до такого не дойдёт. Успеют встать между нами… этот хорёк знает, когда можно показать гонор и делает подобное только при свидетелях. Причём таких, которые или нейтральны или на его стороне.

— Успокоились! Замолчали оба!

— А давайте я с Жекой схожу за стену, — решила подлить масла в огонь Лиза. — Я тоже экстрасенс. Раз одного отправляете, то и второго надо, чтобы всё честно и справедливо, без любимчиков.

— Ты-то помолчи, — рыкнул Иван на девчонку.

Та хмыкнула и демонстративно отвернулась от стола, скрестив руки на груди и уставившись в окошко.

— Сесгин, заканчивай с этим слышишь меня? — посмотрел на моего оппонента глава лагеря Колокольцев Юрий Иванович.

— Я? — возмутился тот. — Да меня тут опустили практически… и я молчать должен?!

— Язык бы свой почаще придерживал, тогда бы и цел оставался. Ты не первый раз уже конфликт начинаешь на ровном месте. А если не можешь сдерживаться, то в управлении тебе делать нечего.

— Выгоняешь?

— Предлагаю выбор: или — или.

Сесгин несколько секунд смотрел на Колокольцева, потом буквально резанул взглядом по мне и опустил его в стол, за которым мы сидели. Всё совещание он так и просидел, иногда вставляя короткие реплики или коротко отвечая на обращённый к нему вопрос.

— Я завтра выйду за забор и похожу по округе, — сказал я в самом конце, когда мы собрались расходиться. — Может, Проводник покажется на глаза. Я тогда попробую его разговорить. И ещё мне будет нужна бумага и ручка или карандаш. Оставлю записки ему, если не захочет общаться.

Сесгин издал непонятный звук, услышав мои слова. Его можно было истолковать как нечто вроде «я то же самое говорил, так меня же зачморили». И ведь ему не доказать сейчас, что о таком способе связи с неизвестным помощником я уже давно думал. Ещё перед собачьей осадой хотел черкануть несколько строчек и разложить записки на видных местах, на маршруте к району с развалинами. И я совсем не удивлюсь, если Сесгин как-то узнал об этом, тем более что я уже спрашивал у других в лагере про писчие принадлежности. И вот сейчас решил не к месту использовать свои знания, подчеркнув свою находчивость. Ну, или что он там хотел показать, предлагая мне разложить записки для Проводника.

— Один пойдёшь? — спросил Иван.

— Один. Проводник показывается только в этом случае.

Тут в нашу беседу вмешался Колокольцев.

— Извини, Евгений, но одного тебя не могу отпустить, — сказал он. — Опасно снаружи, неизвестно куда собаки могли уйти. А ты очень ценен для нас. С тобой пойдут двое ребят с оружием, они защитят тебя в случае чего.

Спорить я не стал.

На следующее утро я, Иван и ещё один из старожилов лагеря вышли наружу, и пошли по спирали вокруг него. Через пару часов блужданий среди воды по камням и колыхающемуся под ногами травяному ковру, мы разговорились.

— Ты думаешь Иваныч тебе нас только для защиты дал? — вдруг сказал Иван. — Он боится, что ты что-то не то про нас расскажешь своему дружку в чёрном, которого никто не видел.

— Ирина с Олей видели.

— Они ваши, так что не в счёт.

— У твоего Иваныча паранойя цветёт и пахнет, — сообщил я ему. В принципе, что-то такое я и подозревал. Только думал, что конвой мне всучили для того, чтобы помешать мне сбежать. О чём и сообщил собеседнику.

— Колокольцев и про такое говорил, — ответил мне вместо Ивана его напарник, который представился Директором. Так его звали все в лагере, и его подобное ничуть не смущало.

— Я и говорю — паранойя, — повторил я. — Вот тот выступ сойдёт для записки. Пошли туда.

За время блужданий мой таинственный доброжелатель ни разу не показался никому из нас на глаза. Чему я был совсем не удивлён.

— Пошли, — кивнул Иван.

Вместе с запиской, я оставил плитку хорошего молочного шоколада. Всего три штуки я выбил с большим трудом сначала у Колокольцева, а потом у завхоза лагеря. И тот, и другой пытались всучить вместо них совсем другую продукцию, где натуральный шоколад был лишь в названии.

После четырёх часов блужданий и шести оставленных записок, наша троица повернула к лагерю. Доложившись Колокольцеву о результатах, я был отправлен на изготовление личных обогревателей из лёгких компактных вещей. Я уже обеспечил такими больше половины населения бивуака «У заправки». Но руководство требовало ещё и ещё, желая иметь запас, который, как всем известно, карман не тянет. Не стану хвастаться, но с моим появлением людям стало проще переносить холодные ночи, которые часто сопровождались ледяными буранами. Первый такой пережитый мной на новом месте, прибавил седых волос на голове. Всё дело в грохоте: град и ветер творили чёрте что с автомобильным металлом, заставляя тот орать, стонать и рычать голосами грешников в Аду. Заодно казалось, что баррикада не выдержит и развалится, погребя под собой меня.

Наутро меня к себе вызвал Колокольцев.

— Привет, Евгений. Смотри, что охранники нашли утром перед воротами, — поприветствовал он меня, а потом указал на синий пластиковый бочонок с красной навинчивающейся крышкой, который стоял на полу рядом с входом. Внутри лежали три крупные тушки каких-то зверьков. В каждой навскидку было три-четыре килограмма. И две крупных рыбы, какая-то смесь между налимом, змееглавом и ротаном. Животные были освежёваны, а рыбы выпотрошены.

— Прям в бочонке нашли? — поинтересовался я у него.

— Нет, лежали на камнях. Сюда их уже потом переложили, — ответил он и поинтересовался. — Это твой таинственный товарищ подкинул?

— А больше некому. Мне он тоже мясо дарил. Сам я его не ел, но в обмен давал ему магазинные продукты. Наверное, шоколадки ему понравились вчерашние, вот и вернулся к своему занятию. Да, а записок не было?

— Чего не было, того не было, — отрицательно покачал головой он.

Я чуть помолчал, ожидая нового вопроса, а потом спросил сам:

— Если выбрасывать будете, то делайте это не на виду, чтобы не обидеть. Я так поступал.