Хроники Перепутья - Алиса Аве Страница 23

точно есть копыта. Это хозяин лесов, – предположила Маша, – я про такого мультфильм смотрела. Что он тут делает?

Егор сильнее сжал её ладонь.

– Ты туда посмотри! – он указывал в другую сторону.

За великаном протянулся мост. Он держался над пропастью без опор, без канатов и других креплений. Пятиугольные плиты зависли прямо в воздухе, серые сверху, чёрные снизу. Тусклый свет, исходящий от лун великана, освещал плиты. Мост пролегал через бездну к противоположному краю, в ущелье, образованное двумя горами.

– Куда же он идёт? – недоумевала Маша, наблюдая, как великан-олень вышагивает возле моста. – Хотя такой гигант может горы перешагнуть.

Великан на плиты не вступал. Не стремился он и к горам. Достигнув края, повернул обратно, побрёл вдоль моста и растворился в сумерках.

– Исток там, я уверен. – Егор боролся с желанием повернуть назад. Он вспомнил логово желтоглазых и ощутил тоску по лесу и тишине, которую они предлагали. «Они найдут место и для Маши. Будем жить в пещере, беседовать на разные темы и изредка выбираться в лес. В укрытии безопасно… туда не явится ведьма, не потребует отдать Машу. Потому что желтоглазые ведьме ни к чему. Почему вместо этого надо искать Исток? И идти по страшному мосту? Почему надо сражаться с ведьмой?» Он засомневался ещё на поле, когда клоун откинул полог и спросил: «Стоит ли мучиться? Подчиниться не легче?» Клоун стал Хранителем, и к Егору вернулась храбрость, но хватило её ненадолго. Маша чуть не упала в пропасть, и Егор опять испугался. «Я не хочу её потерять, – осознал он. – Я останусь один».

– Значит, это и есть Тропа забытых. – Маша встала, отряхнулась. – Пойдём, Егор, нам на мост.

В её голове крутились другие мысли. «Я прошла холмы, лес, поле. Если мне надо преодолеть обрыв и горы, чтобы найти Костю, я преодолею. И потом никакая ведьма меня не остановит!»

– Пойдём, Егор, – повторила она.

Наверное, когда Маша дала Егору имя, она обрела над ним власть. Егор отогнал желтоглазых, пробирающихся в него вместе с сомнениями, и пошёл за Машей к мосту. Из пропасти выплыл новый исполин. Женщина с тремя лицами. Лицо, обращённое к ребятам, хранило печать давней грусти, веки опускались и поднимались, полные губы что-то произносили. Второе лицо кривилось гримасой злобы и ненависти, рот тоже открывался, Егор не мог разобрать слов, но понимал, что лицо кричало, высокий лоб перерезала гневная вена. Третье лицо, в профиль, хмурилось, как хмурится человек, который никак не может припомнить что-то важное. Женщина тоже добралась до края пропасти, повернула назад и скрылась во мгле.

Дети осторожно взобрались на первую плиту.

– Не шатается, – проверила Маша, – давай за руку пойдём.

Плиты блестели, как мокрый песок, но поверхность не была скользкой или неровной. Маша уверенно шла вперёд, Егор вглядывался в постоянно меняющуюся под ними глубину.

– Эту я знаю, – он окликнул Машу.

Из тумана вынырнула чёрная кошка с яркими глазами. Кошка, в отличие от рогатого великана и трёхликой женщины, двигалась плавно. Её грудь украшало большое белое пятно в форме месяца.

– Кто она? – Маша вытянула шею так, чтобы и с плиты не упасть, и кошку получше разглядеть.

– Имени я не помню, – сказал Егор, – она покровительствует кошкам.

– Ну понятно, – хмыкнула Маша.

– Она их богиня, – обиделся Егор. «Если бы ты знала, как мне тяжело… – подумал он, – тяжело не проговориться. Хозяйка иногда рассказывала о кошачьей владычице. Что она когда-то была могущественной, а потом её забыли. И кошачья богиня, утратив силу, очутилась на Перепутье. Ведьма добавляла, что ей, простой колдунье, вполне довольно было страха и вовсе не требовалось поклонения. Оттого она вольна ходить через границу, а кошачью владычицу покрыли сумерки…»

Егор сдавленно охнул. До него дошло:

– Тропа забытых… вот, значит, как.

«Я не собираюсь ни в забытье, ни в благословенный сон, – важно разглагольствовала ведьма. Кролики мало что понимали в её хвастовстве. – Я жажду свободы!»

Удивительным образом Перепутье давало шанс мелким и незаметным душам и колдунам и стирало даже призрачный след самых великих. Тропа забытых не позволяла могучим силам выбраться на земли Перепутья.

– Если мы упадём, обратно уже не выберемся, – сообщил он Маше.

– Да мы себе головы разобьём! – Маша пребывала в приподнятом настроении и не разделяла тревоги Егора. – Или будем падать и падать и даже устанем. Дна ведь нет. Но мы не упадём, мост крепкий, – заключила она.

– Мы станем как они, Маш, будем ходить от края до края бесконечно.

– Что ты разнылся как маленький? – возмутилась Маша. – Никуда мы не упадём!

За кошкой появился человек с головой льва, грива его пылала. Он рычал. Звук утонул в бездне глухим раскатом грома. Мост слегка завибрировал, но сумерки поглотили рокот, и плиты успокоились. Огонь от гривы не добавил света, наоборот, стало темнее. Противоположный край то и дело пропадал из виду.

– Ну вот! Придётся идти на ощупь.

Маша тянула ноги, не отрывая подошв от плит, чтобы почувствовать следующую и успеть перенести вес тела на ту ногу, что оставалась на твёрдой поверхности, если под ступнёй окажется пустота.

– Ничего-ничего, – твердила она, – я дойду. Я найду тебя, Костик, обниму и больше никому не отдам!

Егор пыхтел ей в затылок. Его уверенность почему-то развеялась, но Маша не обижалась на его причитания. Слово «причитания» всплыло вместе с маминым лицом. Маша участвовала в первом своём концерте, пела смешную песенку про волшебный цветок. За кулисами она постоянно дёргала маму за подол платья и повторяла: «А если я слова забуду… А если я их перепутаю… А если не смогу даже звука пропеть… А если я сфальшивлю!» Ком из «если» нарастал, Маше не хватало дыхания, она постоянно зевала и дрожала от холода, хотя и в зале, и за кулисами было душно от большого количества людей. Мама взяла её за руки и твёрдо сказала: «Ты справишься с чем угодно, моя птичка. Я в тебя верю». Сейчас Маша верила в Егора и в себя больше чем когда-либо.

Есть на свете цветок алый-алый,Яркий, пламенный, будто заря,Самый солнечный и небывалый,Он мечтою зовётся не зря.Может, там за седьмым переваломВспыхнет свежий, как ветра глоток,Самый сказочный и небывалый,Самый волшебный цветок[2].

Маша пела, и идти по мосту становилось легче. Егор представлял, как они преодолеют бездну и ущелье и выйдут к солнцу. Ведь могло же быть солнце тем волшебным цветком из песни.

Из бездны вырастали то конь с восемью ногами, то исполинский волк.

– Неужели они жили у нас? – спросила Маша. – Ведь на Перепутье все из нашего мира? И как люди их не замечали?

– Может, и из вашего, – буркнул Егор. – Раньше люди в них верили, потом перестали. И они все стали сказками. А сказки – волшебный мир, который хочет быть познанным, но неразгаданным.

– Ты опять умничаешь? Я тоже много знаю! Про циклопов читала, – Маша указала на одноглазую женщину с взлохмаченными волосами, разделёнными пробором на чёрную и красную половины, – в древнегреческой мифологии царь Итаки Одиссей сражался с циклопом Полифемом, – Маша гордилась познаниями в мифологии. – Не помню, были ли там циклопихи. Ну, женщины-циклопы. А про таких точно не читала!

Она кивнула на колесо с немигающими глазами по всему кругу, которое катилось рядом с ними.

Пленники бездны не обращали внимания на детей, они проходили от края до края и исчезали, чтобы через некоторое время появиться вновь. Из глубины, разбрасывая сумеречные клочья, вылетела птица. Она прошелестела крыльями совсем близко, дети отлично рассмотрели красочное оперение. Её красные, зелёные, жёлтые, золотые, серебряные, лиловые и бирюзовые, оранжевые и синие, багровые и чёрные, белые и прозрачные, будто хрустальные, перья звенели. Крылья возносили покрытое шерстью тело. Сверкал сталью клюв, тянулся позади длинный хвост, тоже полный бликов и переливов цвета.

– Она сейчас вырвется! – ликовала Маша.

Птица поднялась выше над пропастью и устремилась к желанному краю. Но, достигнув определённой высоты, ударилась о невидимую преграду и рухнула в пропасть. Вновь и вновь её постигала неудача, она снова взлетала, каждый раз с большим трудом.

– Выбраться можно лишь по мосту, – догадался Егор, – но они его не видят.

– Значит, надо ей помочь, – Маша побежала вперёд, забыв о том, что надо ступать осторожно, забыв, что бежит в темноте по мосту над пропастью. Егор не успел её остановить. Девочка подняла руку и громко позвала:

– Сюда! Лети сюда!

Птица раскрыла клюв, издала прерывистый крик, взвилась и полетела к Маше.

– Она видит меня!

Из мрака высунулись головы исполинов. Пустые глаза следили за птицей.

– Ты сможешь, – подбадривала птицу Маша, – лети ко мне!

Птица выписывала круги. Неведомая сила не позволяла ей приземлиться на мост, но круги сжимались. Машины крики помогали птице, и она клекотала в ответ, прорываясь