Пустыня - Василий Павлович Щепетнёв Страница 25

Постучали в дверь.

Принесли багаж. Два чемодана, побольше и поменьше.

Хорошо. А то я уже успел соскучиться.

Открыл. На первый взгляд, следов досмотра не видно.

На второй — тоже.

Может, и не досматривали их вовсе? Или просветили рентгеном, дали понюхать собачке? Или решили, что потом, уже в номере, горничные проверят?

Кстати, а какие здесь горничные? Можно ли им доверить погладить мои костюмчики?

Нет, посмотрю сначала, как другим погладят. На результат.

Однако, пора обедать. Как, собственно, здесь обстоит с этим дело?

Я развесил и разложил вещи.

Снова постучали. Вошел бой, в нарядном мундире, в каскетке, в белых перчатках, и подал мне конверт.

— Послушайте, — спросил его я, протягивая франк (Ливия — средиземноморская страна, любая валюта в ходу), — где тут можно поесть поблизости?

— В ресторане, первый этаж, левое крыло, — ответил бой, поклонился и исчез вместе с франком.

Ну конечно, где же ещё.

В конверте было приглашение присутствовать на жеребьевке, которая состоится в шестнадцать часов в Зеленом Зале. Первый этаж, правое крыло.

Время ещё было. Я принял душ, переоделся и отправился на поиски пропитания. По дороге разглядывал гостиничку. Впечатление, что гостиница была рассчитана на избранную публику, но какую? Гостей полковника? А гости так и не приехали… Вместо них приехал шахматный цирк. Тоже хорошо.

Ресторан небольшой, на две дюжины столиков. Но столики Агглани, девятнадцатый век, если не ошибаюсь. Красное дерево, мрамор, зеркала, плюш и бархат. Да, атмосфера девятнадцатого века, как её показывают в костюмированных фильмах.

И прохлада.

И никого.

Получается, я самый голодный.

Официант подошел быстро, но величаво. Араб, ливиец, но манеры европейские. Ну, я так думаю — опыт-то мой невелик.

— Все свежайшее, иначе не бывает. Самолет из Бенгази доставляет продукты дважды в день! — уверил он меня.

И я заказал средиземноморский обед. Как рекомендовали в посольстве. Сам-то я на средиземноморье не был. И сейчас — весьма условно.

— А далеко до Бенгази? — спросил я.

— Час лета, чуть больше, — ответил официант.

Вроде и ответил, вроде и нет. Час лета — для какого самолета? Следует думать — небольшого. Не будут же дважды в Ан-24 день гонять за провизией?

Когда я попытался расплатиться, официант сказал торжественно, что всё — за счет Лидера Ливийской Революции.

Приятно, да.

Но чаевые взял, чаевые — это святое.

А я пошёл искать Зеленый Зал. Спросил у портье на стойке, тот дал мне в сопровождающие боя.

Нашли.

Обычно жеребьевка — событие довольно заметное. Шахматисты, функционеры, корреспонденты и болельщики. Последних — больше всего.

Здесь же было слишком уж скромно. Ну да, дюжина функционеров, дюжина представителей власти, полдюжины корреспондентов и шахматисты.

Но никаких болельщиков!

Светили юпитеры, событие снимали на кинопленку.

Представитель страны-организатора говорил по-арабски. Остальные ливийцы внимали и в нужных местах аплодировали. Аплодировали и мы — из вежливости, да и нужно же было что-то делать.

Потом жеребьевка.

Фишер! Карпов! Спасский! Ларсен! Портиш! Бирн! Хюбнер! Андерсен! Смейкал! Мекинг! Горт! Любоевич! Ульман! Георгиу! Тимман! И, наконец, встречайте — Чижик!!!

Встретили.

Турнир да, турнир собрал самый сильный состав за всю историю шахмат. Средний рейтинг две тысячи шестьсот сорок, шестнадцатая категория. Мог бы и выше быть, будь здесь Петросян, Корчной, Геллер, Полугаевский, Таль вместо Тиммана и его команды. Но это получилось бы первенство Советского Союза, а у организаторов — вернее, Организатора — другие планы. Лучшие шахматисты выбрали Ливию, а не Израиль!

Выбрали, да. За такие-то деньжищи. Да вот хоть меня взять! Что бы я выбрал, будь у меня выбор: поехать на шахматную Олимпиаду практически забесплатно (Спорткомитет, конечно, за победу дал бы премию, но небольшую), или поехать на турнир, где играют Фишер, Карпов, Спасский, Мекинг и Чижик? И где даже за последнее место приз — тридцать тысяч? Но каждый-то надеется занять место повыше. Например, шестое место — двести тысяч долларов! Огромные, действительно, огромные деньги. Хотя… Смейкал и Горт — из братской Чехословакии, Ульман — из братской Германской Демократической Республики, Портиш — из Венгрии, Георгиу — из Румынии, Любоевич — из Югославии… Ладно, о Югославии всяко говорят, но остальные то — из братских соцстран. Как там они с призовыми? По десять тысяч себе, остальные бонами, сертификатами, чеками? А есть ли в Венгрии «березки» или что-то подобное? А в Румынии? А в Германской Демократической Республике? Нужно бы спросить. И спрошу. Нам тут две с половиной месяца соревноваться. Пуд не пуд, а килограмм-полтора соли мы вместе съедим. А помножить на всех шахматистов — пуд и получится. Даже больше.

Потом…

Потом от имени организаторов всех пригласили на торжественный ужин. Вот почему в ресторане никого не было — не хотели перебить аппетит.

Народ потянулся в ресторан. Нет, не все. Снимавшие сюжет поспешили на выход, туда же и ливийские чиновники.

— На самолет спешат, — сказал Спасский. Он подошел ко мне и встал рядом.

— На самолет?

— Да, летят в Бенгази. Там срочно проявят пленку и запустят в вечерний выпуск новостей. Остальным придется есть с рук ливийского телевидения. Умно придумано, — он протянул руку, и я её пожал.

Давным-давно, три года назад, он шибко на меня рассердился. Считал, что я подсидел Кереса, хитростью и неправдой занял его место на чемпионате Союза. Даже хотел наказать выскочку, в королевском гамбите. Ту партию я выиграл, выиграл и чемпионат, а потом много чего еще, и Спасский со мной примирился. Ну вот есть такой Чижик, что ж поделать. И теперь мы общаемся вполне корректно, и даже порой бываем на одной стороне в спорах об истине.

— Вы здесь давно, Борис Васильевич? — спросил я.

— Четвертый день. По совету Ботвинника приехал загодя, чтобы привыкнуть к месту.

— И как, привыкли?

— Скорее да, чем нет. Если гулять только утром и вечером, то ничего страшного. Днём, конечно, жарко, в тени под пятьдесят, но зачем стоять в тени? А в отеле хорошо. И даже есть бассейн.

— А как тут с химчисткой, прачечной?

— Прачечная своя, а химчистки нет. Химчистка в Бенгази. Туда самолет летает, вот на котором телевизионщики утром прилетели. А сейчас улетают.

— Какой самолет, не знаете?

— Знаю. Ан-2, наш, родной кукурузник.

— Значит, Бенгази недалеко?

— Относительно. Двести километров к северу.

— И кроме самолета — никак?

— Есть дорога, плохонькая. Грузовику часов пять ехать, шесть. Но ездят редко, караван в неделю. И реже.

— Караван?

— По пустыне в одиночку ездить опасаются. Вдруг какая поломка?

Мы шли к ресторану неспешно. Куда спешить? Развлечений тут немного, потому имеющиеся нужно растянуть подольше.

— Вы почитать с собой что-нибудь привезли? — спросил Спасский.

— Немного. Томик Гоголя, избранное.

— Гоголя… — разочарованно протянул Спасский.

— И журнал с новой повестью Стругацких.

— Какой?

— «Тучи на границе».

— Не слышал.

— Так она ж новая. В нашем журнале выходит, в