13-й отдел НКВД (СИ) - Барчук Павел Страница 25

И тут началась вторая часть марлезонского балета, связанная непосредственно с Лизой.

Ещё до революции князь, официально не имевший жены и детей, ухитрился познать тело одной дамы, пребывавшей некоторое время в роли его любовницы. Дама была красивая, культурная и образованная. Но не дворянка. Из новых, так сказать, интеллигентов. Она, в свою очередь, родила сына, который тогда, вроде как, сильно светлейшему ни в один орган не впился. Глупо, конечно, было со стороны дамочки рассчитывать на официальный статус при само́м князе Долгорукове. Несостоявшаяся семья получила денежное содержание, квартирку в одном из районов Петербурга и периодически появляющегося светлейшего, который, как и все люди, нуждался в любви.

Если муза Дмитрия Павловича, а он называл ее именно так, на этот счёт переживала, то сыну как-то было параллельно. Жил пацан неплохо. Мать ко всему прочему, после смены власти, стала зарабатывать преподаванием языков, которые знала в совершенстве, заодно подтянув к этому и сыночка, имевшего нормальное образование.

Вообще, на самом деле, после революции отпрыск Долгорукова, мысленно, трижды поблагодарил папеньку, что тот его не признал, а то пришлось бы метаться с дворянским корнями, да ещё с такими, лишь бы уберечься.

Молодой человек в итоге вообще оставил столицу и, как порядочный, завел рабоче-крестьянскую семью, благополучно обосновавшись в Харькове. Он же не знал, что маменька, до сих пор хранившая в душе образ князя, имела с тем тайную переписку, в которой периодически отчитывалась об успехах чада, на что-то в глубине души надеясь. Судя по рассказу Лизы, престарелая муза светлейшего реально верила, будто большевики сгинут, а любимый вернётся, оценит ее преданность и они построят сказочное будущее для всей России в общем и для себя в частности.

Но не суть.

Появился Павел Дмитриевич в указанном городе, разыскал отпрыска и заявил, вот он я, отец родной, буду жить у вас, но под чужим именем. При этом будущий спаситель России принялся строчить письма бывшим соратникам. Более того, пытался их обнаружить и подключить к ведению антибольшевистской деятельности. Попутно искренне верил, будто чужое имя его спасет и никто князя не выдаст. Конечно же, вышло с точностью до наоборот. Очень быстро светлейшего узнали, вычислили, а потом забрали. Почти год он промаялся в тюрьме, ну, а в 1927 возглавил список расстрелянного дворянства.

Однако, сын, так бездарно втянутый в эту историю, без последствий из нее, из истории, конечно, тоже не вышел. Попали под замес и сам отпрыск, и его жена, и малолетняя дочь, которой на тот момент исполнилось шесть лет.

Девочку, к счастью для нее, успели чудом вывезти из Харькова.

Когда пришли за родителями, она была на улице. Заметив людей в форме, убежала к соседям. Женщина, добрейшей души особа, по какой-то причине ребенка не выдала и жаловаться не пошла. Видимо, не совсем тогда ещё пропала человечность в гражданах. Более того, отправила письмо родной бабушке, той самой возлюбленной светлейшего, в котором сообщила о судьбе сына, а заодно намекнула, мол срочно езжай сюда, есть очень важное дело. Когда — то давно соседка была подругой и наперсницей фаворитки князя.

С горем пополам, добралась бабушка до внучки, в то время не очень просто было из уже Ленинграда попасть в Харьков, и узнав, что Лизонька жива-здорова, со слезами на глазах собрала девочку, чемодан, а затем все так же, на перекладных, отправилась к очень дальней родственнице в очень дальнюю глухую деревню.

Тут надо уточнить, откуда возник именно такой план. Родственница, насколько музе князя было известно, слыла в их семье женщиной со странностями. Поговаривали, тётенька — ведьма. Правда или неправда данный слух, в тот момент не играло совсем никакой роли. Гораздо важнее, что любые контакты с новой властью ею всячески избегались.

Дорогу Лиза тоже помнила смутно. Самое яркое воспоминание — их новая жизнь с Феней. Именно так девчонка назвала спасительницу, которая приютила, накормила и разрешила остаться.

Едва они встретились у порога старого, деревянного дома, статная женщина с темно-русой косой, в которой пробивалась седина, и синими, как небо, глазами, посмотрела на Лизоньку, усмехнулась, а потом, повернувшись к родной бабушке, заявила.

— Кровь не водица. Все равно проявится. А тут с обеих сторон привалило.

В общем, Феня не только взяла их к себе, но и приложила все усилия, чтоб появление дальней родственницы из города, с внучкой в придачу, выглядело нормально.

— Получается, она вас спрятала только потому, что увидела в тебе эту… ну…

— Силу? — Лиза пожала плечами. — Думаю, да. Иначе рисковать бы не стала. Но, выходит, я ей была нужна. Бабушку Марину она как-то недолюбливала, если честно. За то, что та в свое время много сил отдала, лишь бы рядом с дворянским светом быть. От семьи практически откололась. А уж о князе вообще бредила. У нее ведь со временем начало появляться безумие. Неопасное, но тем не менее.

— Безумие?

— Ну, да. Она решила, будто князь однажды приедет за ней, сыном и внучкой, отвезет их в Петербург. Феня ей откровенно говорила, что о сыне точно можно забыть, а на месте Петербурга давно Ленинград, но та не слушала. Поэтому и меня начала учить светскому этикету, языкам, истории, рассказывать о литературе. По крайней мере то, что знала сама. А знала она, хочу сказать, предостаточно. Сильно хотела с самых молодых лет соответствовать уровню, необходимому для связи с высшей знатью. И меня к тому же готовила. Я не сопротивлялась, потому что жалела ее. Это стало для бабушки Марины смыслом жизни.

— Так вот почему ты такая. — По крайней мере теперь некоторые вещи становились понятны.

— Какая? — Девчонка слегка наклонила голову и посмотрела с намеком. Заигрывает что ли?

— Вот такая. С характером.

Когда Тихонов обмолвился, что нашел девчонку в деревне, он же и не говорил, в принципе, будто она там выросла среди коров и пасущихся овец, не имея возможности для образования. А тут вон оно даже как. Ее воспитывала родная бабушка конкретно для потенциальной жизни при дворе. Ясное дело, у тетки просто поехала крыша, но тут и понятно. Половину жизни любила князя, который ей заделал ребёночка и смылся, а вторую половину оплакивала сына, воспитывая его дочь рядом с другой тёткой, считающей себя ведьмой. Как тут крышей не поехать.

— Аааа… Нет. Это от Фени пришло. Она была… знаешь, как говорят, в горящую избу и коня на скаку. Характер — не пробьешь. Ее даже мужики побаивались из соседних сел.

— Была? Ты говоришь в прошедшем времени.

— Да. Ее товарищ Тихонов убил.

Лиза сказала это совершенно спокойно, без эмоций. Внешне. Но мне показалось, за каждым словом — взрыв.

— Убил? Шутишь? — Я остановился на дороге, пытаясь понять смысл того, что говорила девчонка.

Ясное дело, смерть не была для меня чем — то удивительным. Однако, Лиза уже второй раз упоминала эту старуху с каким-то ненормальным безразличием. Я то ладно. Видел кое-что. Но даже при этом не смирился. Откуда в девочке, которой, выходит, всего лишь двадцать лет, то, чего быть не должно.

— Ты не знаешь разве? За мной пришел товарищ майор, а Феня не хотела отдавать. Сказала, погубит меня этот человек. Прямо бросилась на него, как сумасшедшая. Честно. Ногтями в лицо. Кричала, чтоб я убегала. А Тихонову, что сдохнет он, как собака… Тот достал оружие и выстрелил.

Ну, вот и встало все на свои места. Дело вовсе не в деде, как я подумал изначально. Ни его, ни родителей девчонка не помнит и не знает. А вот за тётку, которая, судя по той интонации, с которой Лиза о ней говорит, стала, наверное, ближе матери, блондиночка с удовольствием извела бы советскую власть под корень. Товарищ майор тоже молодец! Психолог уровня "бог". Убить человека, Лизоньку воспитавшего, сумасшедшую бабушку с придворным этикетом в расчёт не берём, прямо на глазах девчонки. Чего ждёт то теперь от нее? Это у Никиты Пахомовича высшая цель и борьба с врагами партии, кем бы они не были. Хоть с рогами, хоть с копытами. А для Лизы есть лишь посторонний мужик, который ради интересов советской власти, за здорово живёшь, отправил на тот свет дорогого ей человека. Я так понимаю, Феня девчонку в этот их кружок доморощенных работниц темных сил ввела лично. Судя по рассказу Натальи Никаноровны, да и самого майора, они получили уже готовую ведьму, пусть начинающую.