Старые долги - Ande Страница 28

— Отлично! Как вы смотрите на то, что я приеду в эту субботу, утром?

— Хорошо. Возьмете билет, оставьте сообщение.

— Окей. До свидания.

— Бай-бай.

Интересно, чего это он так спешит? Снова взревел телефон.

— Вы разговаривали две минуты. — сообщил узел связи.

В четверг я посадил Светку рядом с собой и поинтересовался, не передумала ли она знакомиться с моим другом? Он придет после третьей пары. Предупредил, что он наглый кобель, и построже. Что неприступность на мужиков действует убойно. И попросил её съездить со мной и Колей по делам.

— Антон! Я и так волнуюсь. А тут ты трещишь. Конечно поедем.

В общем, после третьей пары возле крыльца института нас ждал высокий, голубоглазый блондин с букетом роз.

— Света, познакомься это мой друг Коля.

— Коля, это моя однокурсница Света.

— Света, — сказал Бас, — я давно просил этого остолопа нас познакомить. Но он думает только о себе. А сам я стеснялся. Я надеюсь, ты не обижаешься? — И сунул совершенно растерявшейся Светке свой веник.

Половина курса с интересом наблюдала за представлением. Пошел дождь.

— В машину! Сказал я.

Глава 15

Проституцию в Советском Союзе откроет газета «Известия», через пару лет. Сейчас даже подумать невозможно, что какие-то девушки трахаются с финнами за деньги. А некоторые — даже за валюту!!! Но по несколько красивых девушек, каждый вечер, сидят в лобби интуристовских отелей, охотно составляя компанию подвыпившим гостям Ленинграда.

Сейчас все выглядит очень прилично. Девушки — офигенные. Интуристы помнят о подвалах Лубянки, и сильно не нагличают. Идиллия! Это в девяностые в город хлынет поток из близлежащих деревень и поселков. И мощно продемпингует секс-услуги.

А пока, в Питере валютная проститутка — это элитная особа. По статусу — где-то между таксистом и барменом в валютном баре. Круче них только моряки загранплаванья, и дальнобойщики СовТрансАвто.

Не желая пускать все на самотек, я приехал в Асторию. Провел кастинг. Роза Карапетовна была впечатлена моим серьезным подходом. Дала девушкам краткие характеристики. Эта — оторва, можно все и никаких проблем. А этой — не наливать. Начинает плакать и скандалит. А эта — студентка. Здесь подрабатывает, знает финский.

Выбрал двоих. Блондинку и брюнетку. Увел в бар и там проинструктировал. Появимся в баре завтра, после восьми. На глаза не лезть. Следить. По моему сигналу одеваться и гулять по Дворцовой набережной. Когда попадутся нам навстречу — обрадоваться. Будут представлены как однокурсницы. Ломаться и стеснятся!!! В разговоры не вмешиваться. Но щебетать о всякой фигне.

Симпатичные девчонки. Лена и Лена, удобно. Но можно перепутать. Сказал, что пусть будут Джессика и Моника. В камень /ножницы/бумагаопределились кто Джессика, а кто Моника. Блондинка — Моника.

— Я теперь всем так буду представляться!

— Ты, Лен, главное завтра не забудь, как тебя зовут. И не лезьте в деловые разговоры.

— Ты на каком языке разговаривать-то будешь с ним?

— Блин, на языке ручных взмахов! Просто не лезьте.

Предупредил, что все выходные они заняты. Если их не окажется в нужный момент, я обижусь. А Роза Карапетовна — откажет от дома. Дал аванс. Сказал, что простой тоже оплачивается. Главное – быть под рукой.

Вчера Коля, попав в ангар, на время забыл про Светку. Светка, кстати, была впечатлена и ангаром, и Колей. Устроила мне допрос. Скромно сообщил, что создается лучшая группа в Союзе.

Тут Бас, наконец, все выставил, и кивнул мне. Я включил комбик (Маршалл. «Если вы играете на Фендере, то очевидно, что усилитель должен быть только Маршалл» (с) Дж. Пэйдж.) Пока нагревались лампы, под акустику спел Коляну «Я выбираю тебя». Показал рифф. Посчитали такты.

Я накинул ремень Джаз-баса через плечо. Он отщелкал четыре раза, на четвертый удар я дал глиссаду, и воткнул её в первую долю.

У меня аж слюнки потекли, такая клевая получилась у нас ритм-секция.

Показал, как будет делаться запись. Заодно продемонстрировал Басу программу Изидраммер. Это программа, содержащая кучу барабанных партий. Которые можно редактировать. Чтоб не думал, что без него не обойтись.

— Это что, можно любую партию в любом темпе прописать?

— И с любым звуком! Хочешь-Бонзо. — показал. — Хочешь — Коллинз.

— Ну и зачем я тебе нужен?

— Да в общем-то и не нужен. Но публика любит, когда на сцене высокие, смазливые мальчики. В этом смысле ты подходишь. Правда, Свет?

— Коль, ты не обращай внимания. Антон всегда всем гадости говорит. А мне он говорил, что без тебя у него ничего не выйдет. — и показала мне язык.

— Не кокетничай со мной, Павлова. Я знаю, что Коля тебе не нравится. Твоя мечта — это я. Но я-то – скала! Так что, не морочь моему барабанщику голову. Не порть жизнь парню.

— Драйвер! Ты же понимаешь, что тупо лепить картошку[3] со мной — маловато будет.

— Бас! Твоя задача сделать так, чтобы любая картоха сверкала и искрилась. А не красоваться на фоне неумех. Да и слухи о моей бездарности — клевета завистников.

— Клевета говоришь?

И мы вдарили. Из тех, с кем мне довелось играть, Коля — лучший. Мне, который-таки подгрузил себе базы под разгоном, было даже неудобно. Колян дал мне Билли Кобэма, получив в ответ Абрахама Лабриэля, с цитатами из Жако Пасториуса. Джэм вышел упоительный.

Когда через двадцать минут мы иссякли, Светка прыгала и хлопала в ладошки.

— Отпад! Улет! А вас всего двое. А если все соберутся? Это же …

— Снос башки это, Свет. — сказал я. — Будешь первой девушкой группы.

— Это моя девушка, Драйвер. Попрошу. И, как ни удивительно, ты – не безнадежен. Хотя есть в твоей игре что-то дремучее, с налетом провинциальности.

— Вы, Николай, – хам. Вместо того, чтоб честно сказать, что с таким гением вам играть не доводилось, вы начинаете делить девушек! Не спросив их мнения.

А Светка покраснела и промолчала. А мне стало завидно. Я тут, понимаешь, посредством музыки, из запечатанного наглухо