Внедроман 1 - Алексей Небоходов Страница 29

– Вовсе нет, Ольга Петровна, – тихо перебил Михаил. – Я вас прекрасно понимаю и очень рад это слышать. Именно в этом был смысл нашей работы – дать вам почувствовать себя свободной, настоящей, живой. У вас это получилось прекрасно.

Теперь её улыбка стала совсем открытой и доверительной:

– Спасибо, Михаил. Вы даже не представляете, насколько мне важно это услышать.

Они помолчали немного, затем Конотопов сказал мягко:

– Поверьте, для меня это тоже больше, чем просто фильм. Это начало чего-то нового. Для нас обоих.

Ольга загадочно улыбнулась, словно знала нечто пока недоступное ему. Она взяла сына за руку и ушла, оставив Михаила одного – со снимками, мыслями и осознанием, что его жизнь уже не станет прежней. Теперь у него были не просто кадры и идеи – у него появилась настоящая история, начало другой жизни, новой реальности, где он и Ольга уже не были чужими.

Глава 5. Кино начинается с жу-жу

Михаил угрюмо сидел в фотолаборатории, рассматривая унылую советскую технику. Добротная, но мучительно скучная аппаратура явно предназначалась для семейных портретов, улыбчивых пионеров и неудачных кадров школьных учительниц. Он покрутил в руках фотоаппарат «Зенит», свежую модель, которой кружок гордился, вызывая завистливые вздохи соседей. Для замысла Михаила это был бесполезный хлам.

Проблемы были две: плёнка и распространение. Плёнку через знакомых достать ещё можно, пусть и с риском. А вот распространение казалось абсолютно тупиковым. Михаил усмехнулся, представив, как предлагает фильм случайному прохожему: «Товарищ, не хотите ли посмотреть кино? Нет, не про колхозников и соцсоревнование». Его кинокарьера обещала стать самой короткой в советском подполье.

Он вернул «Зенит» на полку и уставился на коробки с реактивами, источавшими запах солёных огурцов и армейской столовой. Мелькнула мысль бросить всё и стать обычным студентом – раз в неделю проявлять плёнку, пить чай в общежитии и обсуждать последние решения Политбюро. Михаила даже передёрнуло от этой картины: ощутив вкус настоящей жизни, невозможно вернуться к пресному чаю серого быта.

Решение пришло внезапно и ясно. Чтобы создать и распространить фильм, был нужен не просто помощник, а человек, способный добыть даже невозможное. Таким человеком мог быть только Алексей – фарцовщик, гений теневой экономики и обладатель неистощимого обаяния. Михаил ощутил давно забытый азарт и направился к телефону.

Телефон на стене выглядел так же потерянно, как вся советская действительность. Михаил набрал номер, долго слушал треск и уже собирался повесить трубку, когда Алексей заговорил бодро и насмешливо:

– Алло, Михаил, слушаю тебя.

– Алексей, разговор серьёзный, по телефону неудобно, – тихо сказал Михаил, оглядываясь на дверь.

– Серьёзный? – удивился Алексей. – Решил вступить в партию?

– Почти угадал, – усмехнулся Михаил. – Я собираюсь снять такое кино, что даже твои фарцовщики удивятся.

Алексей выдержал паузу и ответил с любопытством:

– Не боишься, что фильм сразу отправят в спецхран, а тебя самого – на лесоповал?

Михаил невольно рассмеялся, почувствовав, как уходит напряжение:

– Поэтому и звоню тебе. Мне нужен человек, способный организовать невозможное.

Алексей почти не раздумывал, будто ждал этого звонка:

– Встретимся через час в кафе «Ласточка». Кофе там ужасный, зато разговоры тонут в шуме стариковских дебатов о пенсиях и сахаре.

Повесив трубку, Михаил ощутил себя живым и вовлечённым в происходящее впервые за долгое время. Он оглядел лабораторию – теперь она казалась милой и трогательной, словно старая фотография из детского альбома. Начало положено, главное – не упустить момент.

Собираясь выйти, Михаил вспомнил, как в прошлой жизни пришёл к Алексею за импортными ботинками. Тот долго убеждал его, что это «мечта свободного мира». Михаил взял ботинки, которые оказались на два размера больше и так и пролежали без дела. Зато дружба сохранилась надолго. Улыбнувшись, Михаил отправился в кафе «Ласточка» с лёгким сердцем.

На улице стоял типичный московский день: серое небо, унылые прохожие и продавщица газет, перелистывающая «Правду» с надеждой найти хоть что-то новое. Кафе было ровно таким, как описал Алексей: стены в коричневой масляной краске, липкие столы и официантка в засаленном переднике, давно забывшая смысл своей работы.

Михаил занял дальний столик у окна и прислушался к пожилым мужчинам, азартно обсуждавшим рецепты варенья и огородные премудрости. Всё казалось мелочным и абсурдным. Он едва сдержал смех, представив, как нелепо будет выглядеть его подпольная затея на этом фоне.

Наконец вошёл Алексей – подтянутый, с хитроватым блеском глаз, уже предвкушающий головокружительный разговор. Кивнув Михаилу, он бросил официантке:

– Леночка, нам как обычно: два кофе и булочки, которые не страшно есть.

Официантка устало махнула рукой, а Алексей, усаживаясь напротив, доверительно подмигнул:

– Ну, режиссёр, выкладывай свой замысел. Только с интригой, а то скучно жить.

Михаил улыбнулся и заговорил, ощущая, что именно этой абсурдной авантюры ему не хватало все долгие годы:

– Хочу снять подпольное кино. Советское, но не совсем. Немного эротики, и это принесёт хорошие деньги.

Алексей замер с сахарницей в руках, изумлённо взглянул на Михаила и рассмеялся:

– Теперь ясно, почему ты ходил вокруг да около. Серьёзный человек, кандидат на комсомольского героя – и вдруг такое! Ты хоть понимаешь, что у нас эротика – это когда девушка случайно показывает щиколотку и сразу прячется за томиком Ленина?

Михаил едва сдержал смех, опасаясь привлечь внимание посетителей. Снова посерьёзнев, продолжил тише:

– Лёш, я собираюсь снимать почти порнографию, но по-своему – с юмором и фантазией. Не для похоти, а для удовольствия. Весёлое, дерзкое, с сюжетом и светом, как в кино, а не в подвале. Чтобы люди шептались: «Это правда у нас сняли?» А где шёпот – там и спрос. И тут мне нужна твоя помощь.

Алексей отложил сахарницу и поджал губы, уже не скрывая интереса. Было очевидно – Михаил пришёл к нему с серьёзным предложением.

Алексей заговорил рассудительно:

– Допустим, я тебе поверил. Но сразу честно: видел я многое, и знаю, что как раз комсомольцы снимали самое рискованное. Но чтобы один из них задумал такое осознанно – это новость. Ты хоть понимаешь, с чего начинать? Или надеешься, что я одолжу тебе личный голливудский павильон, припрятанный на чёрный день в кладовке?

Михаил ухмыльнулся, оценив сарказм приятеля:

– До павильона пока далеко, но кое-что уже придумал. Мне нужна хорошая импортная кинокамера с записью звука и место для безопасных кинопросмотров. В общежитии и ДК слишком