Хроники Перепутья - Алиса Аве Страница 30

– Вот и твой друг выбрался из лабиринта, – произнёс Страж.

– Как мне попасть в дом ведьмы? – отчеканила Маша.

– Не подождёшь Егора? – Страж повёл посохом, и расстояние, отделяющее Егора от Истока, сократилось. Мальчик увидел Машу, радостно воскликнул и замахал обеими руками.

– Маша, мы выбрались!

То, что столько времени сдерживало Машины слёзы, прорвалось. Преграда лопнула, горячие потоки полились по щекам.

– Не смей ко мне подходить, – выдавила Маша.

Егор в недоумении остановился. Перевёл взгляд на Стража, на воды. Чёрная капля услужливо подтолкнула к сверкающей поверхности образ кролика, подбегающего к ведьме.

– Так что нужно сделать? – обратилась Маша к Стражу, повернувшись к Егору спиной.

– Целиком войти в воды. – Страж смотрел поверх головы девочки.

– В любую каплю?

– Добравшемуся до Истока самому решать, с чего начать новый путь. У тебя есть выбор.

Сердце звало Машу к белому сиянию. Но Маша больше не верила никому в живущих без солнца землях. Даже собственному сердцу, разделившему судьбу обитателей Перепутья. У будущего мог оказаться свой особенный, непостижимый нрав. И Машина надежда на то, что в белой капле она отыщет брата и справится с ведьмой, обернётся торжеством злой магии. О жёлтых водах Страж намеренно сказал мало. Там какой-то покой и загадочные бессмертные Перепутья. Маша искала не покой. Выбор был очевиден. Чёрные воды открыли ей правду, показали дом ведьмы, к тому же туда тянул браслет, всеми змейками.

Маша шагнула к водам, чёрная капля, будто почувствовав Машино решение, подплыла навстречу и окружила её. «Я всё исправлю!» – пообещала Маша самой себе.

Она не оглянулась на оклик Егора и исчезла в тёмных водах.

Как только чернота поглотила девочку, капли стали уменьшаться.

– Что ты ей наговорил? – Егор бегал от капли к капле. Ринулся к чёрной, но она исчезала быстрее остальных. За ней сворачивалась, крутясь вокруг оси, белая капля.

– Воды показали ей правду, – ответил Страж. – Ту, что должен был открыть ты сам. Тебе за ней хода нет.

– Это неправда! Точнее, давно уже не правда. Я хочу ей помочь! Я не служу ведьме!

Егор попытался нырнуть в белые воды. Белая капля оттолкнула его и тоже испарилась.

– Светлые воды решили иначе! – заявил Страж, и в тот же миг маска равнодушия слетела со старческого лица. – Нет! – воскликнул Страж.

Жёлтые воды расступились, Егор исчез в их сиянии.

– Мальчишка, что ты наделал? Тебе нельзя в воды Истока!

Глава шестнадцатая. Братец Костик

Яблонь в саду было видимо-невидимо. Росли они так густо, что соединялись кронами и образовывали кружевной мост между небом и землёй. Яблони цвели, но при этом крупные яблоки алели среди белых ароматных цветов. Дорожка между двумя сторонами сада, аккуратно выложенная разноцветными камнями, начиналась прямо в темноте вод.

Маша выскочила из чёрной капли, сухая, как и в первый раз. Камни вспыхивали под ногами, красные, синие, жёлтые, зелёные. Деревья качали ветвями, с цветов срывались лепестки, летели вслед за Машей. Бока яблок блестели. Из-за стволов выскакивали кролики, белые, серые, рыжие, и тоже бежали за Машей. Дорожка вела к забору, на деревянных зубцах которого красовались разномастные горшки и горшочки. Она продолжалась под калиткой, украшенной резной фигурой кролика, до домика с соломенной крышей. Ставни окошка, глядящего в сад, были выкрашены в зелёный. Ярко-голубая дверь ждала Машу распахнутая.

«Я сейчас зайду в дом, увижу ведьму и с порога скажу ей: “Отдавай Костю!”» – готовилась Маша. Всё вокруг поддерживало её: нежные лепестки, сочные яблоки, снующие кролики. Не хватало пения птиц, их щебет придал бы Маше больше уверенности. «У тебя получится! Непременно получится! В водах всё казалось таким страшным. Но тут даже мило!»

Маша толкнула калитку, та слегка заскрипела. Горшки на заборе тоже сверкали боками, как яблоки на деревьях. Кролики один за другим проскользнули в калитку между Машиных ног. Маша насчитала пятнадцать зверьков, и перед глазами всплыл образ Егора. Мальчик выглядел огорчённым, он метался между водами и что-то кричал. «Меня зовёт, – поняла Маша, – хочет, чтобы я его простила!»

Браслет извивался на руке. Холодный шёпот пробирался Маше под кожу. «Он недостоин прощения», – шипели змейки. Во рту Маши зачесалось, словно у неё вырос раздвоенный змеиный язык, вторящий браслету. «Недос-с-с-стоин».

– Он спас меня. На холмах, – напомнила змеям Маша. – Пусть по приказу ведьмы, но спас. Хотя мог убежать прочь. И он искал меня на ярмарке.

«Вс-с-сё для того, чтобы привес-с-сти тебя к ней».

– Да… – поддаться змейкам было легко. – Нет, – Маша вспомнила Егора, обращённого в игрушку, – он мог остаться там навсегда. Если бы я не назвала его, он бы остался в цирке.

«Он не с-с-с-сказал тебе правды», – убеждали змеи.

– Он боялся, что я разозлюсь, – нашла оправдание Маша.

Перед глазами выросла мама. Слишком большая и грозная, какой Маша её видела во сне на холмах.

«Мам, я тоже тебе не сказала, – призналась Маша маме в своей голове. – Я не буду злиться на Егора. Его можно понять. Он не захотел оставаться питомцем. Ведьма дала ему человеческое тело, конечно, он решил таким и остаться. Я его прощаю. А ты, мам, пожалуйста, прости меня».

Маша шагнула за калитку. Жжение в руке ослабло, змейки Матери Ночи разжали рты и соскользнули в траву каплями росы. От изумления Маша остановилась, нагнулась посмотреть, куда делся браслет. Украшение, от которого она столько пыталась отделаться, исчезло. Маше стало легче дышать. Она избавилась от подарка из колодца и больше не тяготилась связью с Матерью Ночи. К дому ведьмы Маша приближалась без отметки тёмных сил.

На верхней части небесно-голубой двери были вырезаны листочки, на нижней – грибы разных размеров. «Как в детском саду, – фыркнула Маша. – Не страшно ни капельки. Я и пострашнее тут видела».

Она набрала в грудь побольше воздуха, чтобы как следует крикнуть:

– А ну, отдава…

– Тихо, что ты раскричалась, ребёночка разбудишь, – заворчало из дома.

Ведьма сидела в дальнем углу и покачивала колыбель. Кролики уселись возле её подола. Глаза ведьмы были закрыты, блестящие губы сжаты, и всё же она говорила:

– Долго же ты шла, Машенька. Мы с малышом заждались. Я ему обещала: скоро-скоро сестричка придёт, заживём настоящей семьёй. Да ты, наверное, проголодалась с пути? Пирожков с пылу с жару?

В пустой комнате возник круглый стол, выпрыгнул прямо из пола, покрытый скатертью с красными петухами. На скатерти, замирая в нужных местах, появились глиняные тарелки с пирожками, жареными и печёными. Посередине стола вырос самовар, чёрный, с узором из золотых листьев и красных яблок, охватывающим его широким поясом. На самоваре сидел чайник, из носика поднимался пар. Возле самовара цветком расцвело главное блюда стола – большой яблочный пирог. Аромат корицы окутал Машу, желудок замурлыкал. Маша положила руку на живот: не время думать о еде. Но сложно было не думать, Маша толком ничего не ела, кроме малины, плошки шишечного супа Вирь-авы и леденца в цирке.

– Моё угощение повкуснее будет, – вкрадчиво сказала ведьма, – ну что же ты стесняешься, девочка?

– Я не хочу. Спасибо, – отказалась Маша, – я не за этим пришла.

– Разумеется. Но на голодный желудок дела плохо делаются. А пирог, погляди, как мамин.

Ноги сами понесли Машу к столу. Маша оборачивалась на ведьму и колыбель. Кости внутри не было.

– Вот так, хорошо, – ведьма не открывала глаз и не разжимала губ, – сейчас мой помощничек чайку тебе нальёт. Янтарного.

К Маше подскочил стул, чуть ткнулся в колени. Маша села, стул подпрыгнул к столу. На противоположной стене возникла печь, выложенная голубой плиткой, с выпуклыми фигурками на ней. Рука мастера изобразила на плитке множество маленьких сцен. Маша пригляделась, сразу же в помощь ей в устье печки загорелся огонь, осветив плиточки. Маша узнала историю, которую рассказывала печь ведьмы. Там были и мама, и папа, и Маша, и крохотный Костя. Остановка и ведьма с кроликами. Автобус и лодка. Лодочник и Платон. Егор, превращающийся из кролика в мальчишку, колодец, Вирь-ава, клоун, неизвестное Маше мохнатое животное, не то медведь, не то огромный барсук. Нагай-птица, Страж и сад… Выше, Маше пришлось задрать голову, плитку не доложили. История Маши на Перепутье не закончилась.

– Пошевеливайся, кому говорю, – хрипло распоряжалась ведьма.

Из-за печки выскочил худенький мальчик. Бледное лицо, заляпанное сажей, пряталось под давно не мытыми и не чёсанными волосами. Одежда висела мешком, дырявая, серая, возможно, из мешка и сшитая. Мальчик держал чашку.

– Обслужи гостью!

Мальчик с опаской, словно Маша могла укусить или замахнуться, подошёл ближе. Посмотрел затравленными карими