Admin - Каюр (СИ) Страница 34

   Так я оказался в его огромной машине. В таком внедорожнике можно было, пожалуй, жить.

   Мой пансион располагался в восточном спальном районе. Через пять минут мы выехали за кольцевую.

   - Мы что в другой город едем? - забеспокоился я.

   - Нет.

   - Но - к выезду?

   - Гляди-ка... - Он сбавил скорость.

   Впереди, в полукилометре от нас, случилась авария. И вероятно, со смертельным исходом, судя по наличию на месте происшествия демполовской спецмашины.

   Дешевенький автомобиль был разбит вдребезги от удара в ажурную металлическую опору неизвестного назначения, которую то ли монтировали, то ли демонтировали: рядом стояла монтажная автовышка. Я успел разглядеть на металле кровь.

   - Неприятность, - посочувствовал я.

   - Перф, - презрительно фыркнул Джус. - Причем примитивный. Постановочная авария, - пояснил он, увидев, что я не врубился. - Недаром полицай от депо крутится. И машину нашли, какую не жалко. И монтажники кстати, подтвердят неумышленность.

   Миновав переезд, мы съехали на грунтовую дорогу и продолжали движение вдоль трехметровой бетонной стены, сверху украшенной витками колючей проволоки. Несмотря на столь внушительные заграждения, это не был режимный объект. Насколько я знал, территория принадлежала мусороперерабатывающему комбинату. За стеной застыла стрела подъемного крана. Виднелась верхушка какой-то башни. Горьким дымом испражнялась труба.

   Мы доехали до угла, грунтовка пошла дальше, а мы свернули параллельно восточной стене на еле видимую колею. Проехав метров пятьсот, Джус заглушил мотор.

   Перед нами расстилался пустырь, напоминавший бежевую портянку, брошенную в траве. С дальнего краю портянки стоял на трех колесах, а вернее на ободах, строительный бытовой вагончик. Вместо четвертого колеса была подставлена чурка. Рядом с этим ободранным зеленым вагоном рос не менее ободранный и зеленый клен. Слева от вагона была все та же стена, справа - поле дикорастущих подсолнухов, сзади рос и процветал бурьян, а прямо перед вагоном затормозили мы. Кроме того, часть пустыря занимала новенькая цистерна, очевидно, с водой и, очевидно, подогнанная совсем недавно. Нам навстречу выбежали собаки.

   - Приехали, - сказал Джус.

   Я, с большой неохотой отправляясь в путь, ожидал увидеть офис колдуна, атрибуты его могущества, а увидел убогую конуру и бородатого человека, выходящего его из подсолнухов и подтягивающего замок на штанах. От вида этих жизненных неудобств неохоты прибавилось. Мне захотелось обратно в "Бедную Лизу". Я бы даже общество психолога предпочел, чем этих двоих. Блестящий Джусов автомобиль выглядел посланцем другого мира.

   - Ты что, отшельник? - спросил я Джуса.

   - Чтоты-чтоты-чтоты! - возразил он.

   - А это кто? Ассистент?

   Волосатый как раз запнулся о кусок проволоки и нагнулся, чтобы распутать ее.

   - Каюр.

   - А ты тогда кто?

   - Ассистент, - сказал Джус.

   - Джякус, - сказал волосатый, расстреножившись и подойдя. Именно так и произнес, через "я".

   Як Яковлевич Устюжанин, выдал его имя идентификатор.

   - Тыр... Торопецкий, - почему-то запнулся я.

   От Джякуса не укрылась моя заминка, он несколько пристальней посмотрел на меня. Впрочем, это любопытство очень скоро разъяснилось: он сам иногда заикался и, бывало, нес околесицу.

   Первые впечатления от личности Джякуса были не очень лестными для него. Его неопрятный вид и плохие манеры не производили благоприятного впечатления. А проблемы с речью были вызваны, как он утверждал, техническими неполадками в правой височной доле.

   Его крупное тело, явно рассчитанное на впечатление силы, уже начало оплывать, из чего я заключил, что либо он им давно пользуется, либо собирается его менять, поэтому и забросил заботу о нём. Об его увлечении старыми кинофильмами я узнал в этот же день, так что мне не составило труда догадаться, с какого культурного героя скопировал он свою плоть. Лицо еще хранило черты оригинала, хоть и пряталось за бородой.

   - Пы...саблю п..привез? - приступил он к Джусу.

   - Нет.

   - Па...пачиму?

   - Па...таму, - передразнил Джус. - Скажи спасибо, что еду привез. А то б питался собаками.

   Он выгрузил из багажника коробки, очевидно, с закупленной в городе едой, отнес в вагончик. Кое-что сложил в холодильник - мне было видно в открытую дверь.

   Я слышал мнение, что сознание - лишь поставщик информации для бессознательного. Однако не все, что проходит через органы чувств, непременно осознается. Равнодушный, погруженный в себя, я был тогда не весьма наблюдателен. Тем не менее, мелочи жизни, минуя сознание, так или иначе проникли через мой мозг в базу. И после нескольких встрясок, обусловленными последующими инкарнациями, выплыли на поверхность сейчас. Так что многое из тех событий тридцатилетней давности я ныне помню лучше, чем помнил тогда.

   Центром этого микроскопического мироздания был вагончик. Он был почти идентичен тому, в котором едва не состоялось моё сожжение. Позже Джякус мне объяснил, что он специально выбрал такой. Так что поселились мы здесь не из презрения к цивилизации, а из терапевтических соображений.

   Войдя внутрь, посетитель сразу же упирался животом в холодильник, который стоял напротив двери и как бы делил помещение на две части. Половину левой занимала кровать, формально напоминавшее пластиковое солдатское ложе, какими с недавних пор стали оборудовать и наши казармы. Только эта была просторней. К стене был присобачен средней величины монитор, на котором мой предполагаемый душевный целитель просматривал свои фильмы (иногда до восьми в день). В правой части вагончика стояла широкая деревянная лавка и стол - видимо, здесь потреблялась снедь. На лавке лежало аккуратно сложенное новенькое одеяло и свежайшие постельные принадлежности.

   - Жить будешь здесь, - сказал мне Джякус, мотнув головой вправо. - Тыр, - иронически произнес он и добавил, - Карпенко.

   Джус, очевидно, жил в автомобиле.

   - Но... мне надо быть дома, - вяло возразил я.

   - А что у тебя дома? Тараканы не кормлены?

   - Наблюдение... Соцработник... - сопротивлялся я.

   - Неб... не беспокойся, здесь он тебя не найдет.

   - Пусть думает, что ты из дому ушел, - добавил Джус.

   - Какой-то он полуспущенный, этот Тыр, - резюмировал Джякус, сообщая догонщику итоги знакомства со мной. - Д...думаю, что ты прав, надо его переубедить.

   Меня? Переубедить?

   - Чтоты-чтоты-чтоты! Он сказал: переубить, - уточнил Джус ремарку маэстро.

   Быть иль не быть? Убийственный вопрос.

   За пару дней я свел более близкое знакомство как с Джякусом, так и с местностью, выбранной им для "последних дней" - так называл Джус эти действительно последние летние дни, предшествующие визе. Звучало щемяще грустно. Я никогда не вернусь в это тело, не взгляну этими глазами на мир. Смерть вырвет из мира живых это тело и бросит червям. Грудь порастет травой. Подмышками мыши поселятся. В прорванную телесную оболочку набьются жуки. И я впадал в депрессию.

   Как я узнал, ранее здесь проживали двое бомжей, Вася и Витя, Власов и Батюшкин, и вагончик был арендован Джусом всего неделю назад - специально, чтоб трипануть. Аренда кончалась 10-го сентября.

   Бомжи щедро усеяли поле бытовым мусором. Весь этот трэш был вынесен прочь за отдельную плату теми же Васей и Витей. Пластик, бумага, тряпье, даже плевки - всё было изгнано, кроме собак. Они носились, нося население в шерсти, лаяли и ластились.

   - Их наши хозяева на гуляш выращивают, - сказал по этому поводу не чуждый кулинарии Джус.

   События собачьей жизни отмечались широко и с размахом. Новости обсуждались на всю окрестность. У собак другие новости, нежели у людей. И понятия о приличиях. Так пёс Шарман без тени стыдливости покрывал сучку Шавку, не позаботившись прикрыться кустарником. Обычное собачье дело. Как говорится: Гав!

   Больше своры собак досаждали мухи. В конце августа в подобных местах их всегда бывает особенно много.

   Бомжи любовно именовали свое убежище "Яром", Джус - презрительно - "Ямой". Соответственно, арендные выплаты, запрошенные Витей и Васей от предложенных Джусом отличались в разы.

   На вагончике углем головешки было аккуратно выведено: "Это нелегко, ибо нелепо. Но возможно, ибо хочу". И ещё: "Красота - страшная шлюха. Эта шлюха погубит мир". Всё это представляло, по-видимому, перифразы религиозных мыслителей прошлого.

   Посреди площадки, которую Джус называл портянкой, лежал валун, весь в прожилках и пролежнях. Джус его окрестил Горячим Камнем. Своей плоской поверхностью он напоминал древний жертвенник.

   За вагончиком рос какой-то особенный, горбатый бурьян, словно луг пытливой козы, поросший вопросами. Он занимал всю северную часть пространства - вплоть до, собственно, ямы, которую и имел в виду Джус, давая имена окрестным вещам. Бомжи почему-то считали, что этот овраг - искусственного и очень давнего происхождения.