Моя Оборона! Лихие 90-е (СИ) - Март Артём Страница 36

— Кто это был? Мужики Мехалыча? — Спросил Гоша, у которого стало отлегать, когда Кулым заговорил не о нем и его стрелке, а о киллерах-налетчиках.

— Ну и все они ушли. Ни одной пули в обратку не получили, — продолжал Кулым, словно бы и не слушая Гошу. — Зашли как к себе домой, захерачили наших, и ушли безнаказанно. Пока что безнаказанно. Хотел я им отомстить за Маринку, но теперь получат от меня вдвойне.

— Скажи, что надо делать, Кулым, — сказал холодно Гоша, — я первым буду. Сам им глотки выгрызу! Только скажи где и когда!

Кулым, глядевший все это время в окошко, повернулся к Гоше. Посмотрел на него таким пустым взглядом, что Гоше стало не по себе.

— Сначала ума наберись, баран, мля.

— Кулым…

— Что Кулым? Что Кулым⁈ Ты, Гоша, конченый. Ты нахера с Грааля людей своих увел? Нахера забрал пушки? Ты, придурок! Мне побоку, какие у тебя там терки с Летовым, враждуй с ним, хоть усрись. Но нехер моих людей в это втравливать?

— Кулым, но я же не думал… Я же…

Гоша от шока аж поперхнулся.

— Знач так, Гоша. Пацанов, что под тобой были, я отзываю. Ты, видать, не дорос еще, чтобы людьми руководить. Дальше. К делам чтоб и близко не подходил. В Граале, чтоб я тебя не видел.

— Кулым… Да ты че? Ты меня че? Выгоняешь что ли? — Гоша изумленно посмотрел на старика.

— Выгоняют у нас только одним образом, — холодно ответил он. — Ногами вперед. Если б ты не был моим крестником, уже прикопал бы я тебя где-нибудь в посадке, Гоша.

— Но… Как же мне? Что же мне?..

— Пока не отсвечивать, понял? Раз киллеры узнали, когда нападать, значит среди наших есть стукач. Кто-то слил им, что мы с Седым сегодня за дела базарить будем. Слил, что ты уведешь мужиков на свою стрелку. Скажи мне, Гоша, ты стукач?

— Я? Да ты че⁈ — Испугался Гоша, — вот те крест! Какой я стукач⁈ Да я ж за тебя…

— Я тоже думаю, Гоша, что никакой ты не стукач, а просто идиот. Но не все из наших так думают. Например, Седой может быть другого мнения. А ведь он сам сегодня чуть с жизнью не расстался. Сам потерял двоих своих.

— Ты думаешь, он захочет?.. — Сглотнул Гоша.

— Убить тебя? Не знаю. Все может быть. Потому и говорю, что пока ты не будешь отсвечивать. Не будешь никаких дел иметь. Я прослежу.

— Слушай… Слушай, Кулым? — Заговорил Гоша, когда в голову к нему пришла одна мысль. Вернее, он сам себя в этом убедил, — а что, если это Летов? Что, если он за одно с Михалычем? Как он так быстро нашел Маринку? А вот как: Михалыч сам ему подсказал! А позже он меня спровоцировал на стрелку!

— Нет, это не он, — покачал головой Кулым, — его неплохо Седой знает. Один из его людей был у Летова в компании. Виктор Летов никак не связан ни с кем, кроме нескольких ветеранов-афганцев. Он сейчас так, мелочь. Ни на что он пока особо не влияет. Но парень талантливый. Этого у него не отнять.

— Да нет, Кулым! — Возбудился Гоша, — это точно он! Я тебе говорю! Послушай, щас все объясню!

— Заткнись, Гоша, — холодно сказал Кулым. — Ты уже наворотил херни. Теперь я окончательно понял, что у тебя в башке насрано, и ничего умного там нету. Потому молчи и веди машину.

— Куда едем? — Спросил Гоша понуро.

— Домой, Гоша. Домой.

Следующие несколько дней весь Армавир гудел о том, что произошло в Граале. Я слышал, что там погибло несколько человек, но ни Кулым, ни Седой, ни Марина не пострадали.

Армавирская милиция, загруженная донельзя, пыталась во всем разобраться и отыскать киллеров. Случившееся грозило новой войной между притихшими, было группировками. Я же, ожидая ответа от юриста Шнепперсона, вел обычную жизнь охранника: ходил на смены, думал и прикидывал планы на будущее. Ждал, когда же гопник Гена решится на свой следующий шаг.

Правда, гопник с этим не торопился. Однако торопился он с кое-чем другим — организовать себе «любовные дела».

Однажды утром, когда я пришел с ночной смены домой, а квартира была почти пуста (все ушли по своим делам), то услышал я в кухне занятный диалог:

— Слушай, ну че ты ломаешься? — Звучал голос Гены, — да пойдем ко мне в комнату. У меня там телек есть с видиком. Хочешь, мультики тебе покажу? Том и Джерри. Видела?

— Не надо, дай я пойду, пожалуйста, пусти, — прозвучал испуганный голос девушки, той самой блондиночки из первой от выхода квартиры.

Сученыш этот Гена. Раз дома почти никого нет, решил приставать к девушке. Правда, когда я вошел в кухню, и увидел, как Генка пытается зажимать блондиночку у стола, он сразу отвалил.

Парень одернул руки, которыми пытался мацать девушку за бедра, отпрянул, глядя на меня испуганно. Блондинка же немедленно ушла вон с кухни. Внезапно испуганный Генин взгляд сменился злобным. Парень уставился на меня словно шакаленок.

— Опять срешь там, где живешь? — Спросил я.

Гена ничего не ответил. Он бросился выйти из кухни, но я преградил ему путь. Когда гопник кинулся в другую сторону, я был уже тут как тут и не дал ему выйти.

— Пусти. Че лезешь не в свое дело?

Не ответив, я только коротко, но быстро дал гопнику в солнышко. Гена сначала замычал, повиснув у меня на кулаке, потом стал задыхаться, пускать слюни. Потом, когда я аккуратно снял Гену с кулака, он грохнулся на колени. Согнулся, стараясь вернуть дыхание.

— Я тебя долго терпел, сука, — сел я рядом с ним на корточки. — Ты че, мразь, хочешь, чтобы девчонка настучала, и к нам менты заявились? Так?

Естественно, я не боялся никаких ментов, но это поведение напоминало то, как бы мог отреагировать браток. Роль я свою все еще играл.

Ответить Гена не мог. Его хрипы и откашливания перетекли в неуверенное дыхание, а потом он стал буквально заглатывать воздух, стараясь отдышаться.

— Мой тебе совет, Гена. Либо веди себя по-человечески, либо сваливай с хаты, ясно?

Он ничего не ответил, глянул на меня покрасневшими глазами. Я встал над ним, сложил руки на груди. Гена с трудом поднялся и вышел из кухни, держась за живот.

Тогда Гена пропал на несколько дней. Нет, он пропадал и раньше, но, обычно это ограничивалось парой суток, а тут прошло все четверо.

Тогда Валерия Павловна, решила открыть дверь в его комнату, потому что подумала, что гопник исчез с концами. При этом деле присутствовал я.

— Господи! — Испугалась она, когда мы вошли в довольно широкую, но продолговатую комнату. — Вынес! Мебель вынес!

И действительно, комната выглядела пустовато: койка, шкаф, да какие-то тряпки на полу. А еще холодно, по комнате гулял настоящий сквозняк.

— Телевизор у меня тут был! Старый телевизор, ламповый хранила! Исчез! И тумба! Тумба моя где⁈ — Причитала хозяйка. — А сколько еще добра пропало-то? Как он это? Я ж только в начале недели к нему заходила! Все было на месте!

— А вот как, — сказал я, приоткрыв отпертое окошко. — Вынесли через окно, суки.

В этот же день Валерия Павловна обратилась в милицию, чтобы заявить о краже. Правда, я предполагал, что сейчас милиция вряд ли ей поможет. По крайней мере, так скоро.

В воскресенье вечером я возвращался с дневной смены в одном небольшом кафе. Уже стемнело, но погода была спокойной. Наступили теплые февральские окна, и по вечерам температура редко опускалась ниже трех градусов, а ветер совсем успокоился.

Привычным делом я ехал по своей улице и завернул ко двору. Фары мои осветили человек семь пацанов, возрастом, на вскидку, от пятнадцати до двадцати двух лет. Пацаны сидели на кортах прямо у ворот моего дома. Среди них был и Гена.

Когда я остановился в проезде, Гена сплюнул подсолнечную шелуху, стряс остатки семечек с ладоней и поднялся, вытирая их о штаны. Вместе с ним поднялись и остальные.

Не растерявшись, я открыл бардачок, достал и украдкой спрятал ПМ в карман ватника. Вышел из машины.

— Че, пацаны, двором ошиблись? — Сказал я, беззаботно подходя к ним, — о, здоров Генка! А ты куда пропал? Мы уже обыскались.

Гена зыркнул на меня так, будто у него от злости сейчас яд изо рта засочится.