Воин-Врач IV - Олег Дмитриев Страница 38

Чешский князь Вратислав Второй вздрогнул, оглядел чуть растерянно соседей по столу, но взял себя в руки и поднялся. Подошёл к возвышавшемуся над залом Всеславу.

— Не так давно ты встретил свою тридцать пятую зиму. Чудесный возраст для правителя: в достатке и сила, и мудрость. Желаю тебе здоровья, брат, и долгих счастливых лет жизни и разумного правления твоими народами. Думаю, все здесь присоединятся к моим пожеланиям.

Обалдевшие, по-другому не сказать, высокие гости сдавленно загомонили с мест на разных языках, наперебой желая не менее изумлённому чеху крепкого здоровья.

— Ведомо мне, что твой меньшой брат Яромир, зовущий себя на иноземный манер Гебхардом, будучи рукоположенным архиепископом Майнца, а ранее получив епископские посох и перстень от самого́ императора Генриха, передавал тебе волю Святого Престола.

И снова звук в зале как обрубило. В этом времени подтверждённые, а зачастую и лишь заподозренные сношения с противниками, вели прямиком на плаху. Но Вратислав стоял неподвижно, прямо и гордо, вины за собой не чувствуя.

— Твой отказ брату, а с ним и жадным латинянам, позабывшим, вероятно, все заповеди, каким учат они своих слуг, показал мне, что ты осмотрителен и мудр. Повторюсь, это важные качества настоящего правителя. За твой поступок, за твёрдый отказ от того, чтобы влезать в чужие драки и гробить свой народ по воле чужих людей, сидящих за тридевять земель, я буду рад назвать тебя другом. В знак моей благодарности, признания твоих заслуг и как подарок к прошедшему дню рождения, прими, брат мой.

По залу прокатился волной изумленный вздох. Из неприметной дверки вышел патриарх Всея Руси, облачённый в торжественные, белые с золотом, одежды, и протянул Всеславу красную бархатную подушечку. На которой стояла корона.

— Волею Богов и предков, с дозволения первопатриарха великой русской православной церкви, за мудрость, честь и правду, за стойкость и мужество, нарекаю тебя, брат мой Вратислав, сын Бржетислава из рода Пржемысловичей и Йитки Бабенбергской из рода Луитпольдова, королём Чехии и Моравии! Прими свой венец, король, и будь достоин его!

Тишина продолжала давить на уши. Поражённый чешский князь не сводил глаз с короны, не решаясь ни шагнуть ближе, ни коснуться её. Он поднял неверящий взор на Всеслава. Великий князь, ночной кошмар Святого Престола, улыбнулся тепло, совсем по-человечески, и чуть заметно качнул головой, мол, не стой, подходи, вещица не сильно тяжёлая, но вес имеет, не до утра ж мне её держать.

Эти два шага на негнущихся ногах навсегда запомнил и сам Вратислав, и каждый из присутствовавших в зале. Возвышение престола позволило не ставить короля на колени перед князем, пусть и великим. Чародей возложил на голову чеха корону, на которой помимо драгоценных камней были символы власти обеих земель, родовые знаки и строка молитвы на русском и латыни. И почувствовал, как дрогнул всем телом названный братом.

— Приветствуем короля Вратислава! — грянул отец Иван специальным голосом, который во время проповедей был слышен не только в любой точке Софии Киевской, но и на площади.

Гости повскакивали с мест и завопили. Это тоже было сродни чуду. Никто до сей поры не наделял кого-нибудь королевской властью на глазах соседей, будто бы и вправду в кругу семьи и друзей. Генрих, как и его отец, дед и прадед, наделяли титулами неохотно, после множества подношений, клятв и заверений, не отказывая себе в удовольствии унизить будущего, а то и уже коронованного монарха, постоянно подчёркивая, что по сравнению с императором князья, герцоги и короли находятся если и выше золотарей и пастухов, то не намного. О том, какие были основания и полномочия для провозглашения одним князем другого королём, вопросов не возникло ни у кого. Вид, тон, манера держаться Всеслава Русского твёрдо давали понять: этот точно знает, что делает. Ему дозволено свыше. И те невероятные истории, что ходили об оборотне в народе каждой из стран, кажется, были не такими уж и выдумками. И при всём этом он был живым, настоящим, а не золотым или мраморным, с оттопыренной губой в лицом, полным презрения к слугам, как часто выглядели императоры, стараясь с детства походить на своих и чужих венценосных родичей. Этот же обнял, склонившись, короля, и что-то весело сказал ему. И вопрос Чародея, и ответ чеха утонули в восторженных криках и овациях.

— Дышать не забывай. Обидно будет помереть, не побыв королём и дня.

— А? А. Да. Спасибо. Храни тебя Бог, Всеслав!

— И тебя, брат! А чтоб Богу проще было, ты не будешь против, если к тебе придут пару сотен моих воинов, помочь по первому времени порядок навести?

Судя по полыхавшим триумфальным счастьем глазам, Вратислав был «за». В принципе «за», по всем пунктам и вопросам всех на свете повесток.

Глава 15

Миропорядок

— Друзья, соседи, чуть потише! — неожиданно обратился к продолжавшему бушевать залу Всеслав. И шум стих.

— Чтобы сразу, не сходя с места, ответить на часть вопросов, посмотрите на ту стену, — и он указал ладонью на противоположную сторону.

Там по центру стояли двое Ждановых богатырей, держа вертикально что-то похожее на привычные всем древки копий, только будто бы обёрнутые тканью. По кивку князя оба начали разворачивать каждый свой рулон. И на стене появилась огромная карта Руси и Европы. Над странами тех, кто присутствовал в зале, виднелись родовые гербы и знаки.

Рисовала Леся, поэтому за достоверность можно было не переживать, ляхов верхом на деревянных козах и собаках по этой картине не скакало. А географические подробности прорабатывали с отцом Иваном и Ставром, которые только диву давались, когда князь уверенно чертил береговые линии тех мест, где совершенно точно и близко никогда не бывал. А я не уставал благодарить про себя Ларису Михайловну, учительницу географии, над контурными картами которой едва ли не плакал вечерами при свете керосинки.

— Натяжечку, натяжечку дай! Не видишь что ли — империя морщи́т! — окликнул князь того, кто держал левое древко-флагшток. — И у латинян, вон, «сапог» волной пошёл!

Этого в сценарии не было, но получилось удачно. В зале послышались нерешительные смешки европейцев и дружный гогот северян.

К древкам наверху и внизу были приделаны медные петли-«ушки», начищенные до блеска. Ждановы, переглянувшись, одновременно вытянули из-за поясов по паре длинных гвоздей и синхронно вколотили их в стену. Потратив по пять одновременных ударов на каждый. Голыми ладонями. Смех скандинавов оборвался,