Попаданка в русалку - Мария Максонова Страница 39

центральный остров припасы. Их старались не есть, экономили, но я видела, с какой жадностью мужчины смотрят на маленькую горку орехов. И руководила ими, по моему предположению, скорее жажда, а не голод — что там есть в этих орехах? Это же не готовый батончик баунти, питательность которого больше в сахаре, жире и шоколаде. Чистая кокосовая стружка без жирного крема — та еще ерунда, и не разжуешь. Хотя, с другой стороны, орехи вещь калорийная и полезная, но жить только за их счет… не знаю…

К вечеру плот отвоевала себе группа рыбаков, забрались они на него втроем и пытались забрасывать свой самодельный невод. Но то ли их вес был слишком велик, то ли плот подвел, но они перевернулись, а плавсредство развалилось на отдельные стволы. Сеть утопили, из стволов обратно к острову смогли пригнать только два, а те веревки, которыми скреплялась конструкция (кажется, это опять были обрывки одежды, кожаные ремни и пояса), большей частью пропали в воде.

Народ кричал, возмущался, чуть не дошло до драки. Я не понимала слов, но по мимике и результатам наблюдения сделала вывод, что строители плота кричали, что рыбаки уничтожили их творение, а те в ответ — что плот был сделан плохо, потому и развалился, и это по вине плотников они упустили свою сеть. Остальные мужчины разделились примерно на два лагеря, так что все это грозило перерасти в драку стенка-на-стенку, но слово взял мужик, которого я помнила по кораблю — тот что пытался щупальце Кракена рубить саблей. Он встал между и сказал всего несколько слов негромко, но его послушались и присмирели, хоть и смотрели друг на друга все еще мрачно. По уровню авторитета среди местных предположила, что это капитан. На корабле, помнится, он носил довольно добротно выглядящий кафтан, но сейчас остался в одной рубашке и штанах, как и прочие. Потом подошел второй участник той запоминающейся сцены, что рубился топором, и мощным гарком разогнал всех спать. Я обозвала его Первым Помощником. Молодой парнишка, единственный, который не орал на других, кажется, даже прослезился. Я обозвала его Юнгой, а капитан, походя, успокаивающе похлопал его по плечу.

Парень, кажется, был слишком переполнен эмоциями и, когда все мужики поплелись спать, пошел на берег в одиночестве. Я ожидала от него слез и причитаний, но он, сидя на коленях, несколько раз ударил по мокрому песку кулаками, а потом закрыл лицо руками и замер, не шевелясь. И столько горя и отчаянья было в этой позе… молодой ведь еще совсем парень, ничего в этой жизни не видел… я ощутила это душевную боль, словно ком в горле. От каждого из людей на острове веяло отчаяньем, от которого я пыталась закрыться. Оно не было таким острым, как когда они умирали в воде, скорее притупленным, фоновым, оттененным ощущениями жажды, голода, надежды, злости… группа людей создавала какофонию эмоций, от которых я интуитивно старалась отгораживаться, быть настороже. А сейчас, увидев этого по сути еще мальчишку, я ему открылась, и ощутила в полной мере. Не только его, каждого из них.

Они укладывались спать, но разве кто-то из них не хотел вернуться домой, разве кому-то не была дорога жизнь? Юнга еще не был женат, у него и девушки-то еще не было, он ничего в этой жизни еще не знал, но разве меньше желали жизни те, у кого есть семья, дети, которые останутся без кормильца. Или те, чьи дети уже выросли и встали на ноги, или те, кто был одинок…

Я не выдержала всей этой лавины чувств и нырнула на дно, отплыла от берега подальше. Взгляд сам собой наткнулся на знакомые раковины. Как же они спасли меня в первое время в этом мире. Может и глупо, но я мановением руки выцепила со дна с десяток мидий, подплыла назад.

Юнга все еще сидел, не шевелясь и не меняя позы, только в чувствах его теперь добавилась бесконечная усталость, даже сил идти к шалашу не было, хотя спать у кромки прибоя, конечно, не лучшая идея.

Я взяла из своего улова устрицу покрупнее. Как передать и не испугать… ну, не испугать слишком сильно?.. Ладно, испугаются в любом случае, я это уже поняла, но как хотя бы показать, что ничего плохого не желаешь? Я прикинула и облекла раковину слоем воды, приподняла над землей… чего-то не хватает. Под моим взглядом водяной пузырь отрастил плавники и хвост, превратив устрицу в эдакую стилизованную мультяшную рыбку. Она вильнула хвостом и поплыла по воздуху к Юнге, а за ней следом еще целый косяк магических рыбок.

Юнга головы не поднимал, хотя рыбки активно кружили над ним смешной разномастной стайкой. Я попыталась послать ему эмоции, как делала с морскими созданиями: «Успокойся, посмотри, доверься мне, я дам надежду…» — но то ли он был слишком погружен в свои мысли, то ли на людей магия не так действовала.

Тогда я просто развеяла одну из рыбок. Парня окатило водой и сверху на него шлепнулась ракушка.

Он поднял голову, и я усилила нажим магии: «Не бойся, это подарок, это не зло, доверься…»

Юнга заорал как резанный и со всех ног бросился к хижине. Я спряталась за камнем, чтобы меня не заметили, и продолжила следить. Стайка моих магических рыбок все еще продолжала кружить над берегом, даже ту раковину, что упала, я опять облекла в форму рыбки, чтобы моллюск не сдох раньше времени, только эта рыбка трепыхалась на песке, будто пойманная.

Люди похватали палки, зажгли от костра и с ними прибежали разбираться, что происходит. Никто из них так и не использовал магию, что намекало на то, что способных к ней тут все же нет. За летающими рыбками они наблюдали, кажется, в полном офигении. Даже когда из одна из них подплыла к капитану и упала раковиной прямо в руки, растеряв магическую форму, он просто уронил моллюска на песок.

Да что ж за придурки-то!

Рыкнув, пошла на крайние меры. Раковина опять поднялась над землей, окруженная шариком воды. Дальнейший фокус был весьма сложен — вода проникла внутрь створок и легким движением, для которого понадобилось море мастерства, половинки раковины раскрылись магией, будто крылья бабочки.

Люди все еще стояли, тупо пялясь на эту картину. В эмоциях их преобладало недоумение, страх