Точка Лагранжа (СИ) - Батыршин Борис Борисович Страница 4

— Переключаемся на камеру на контейнере. — предупредил инженер. — Изображение ухудшится, имейте в виду…

Картинка на большом экране снова мигнула и сменилась на мелькающие полосы помех. Потом они стали бледнее, реже, и сквозь из сетку Димка, как и остальные, присутствующие в аудитории, увидели далёкое расплывчатое пятно — орбитальную станцию «Скайлэб-2». «Портеров» нигде не было видно.

— Перестарались с боковым расхождением и не попадают в сектор обзора камеры. — вынес вердикт И.О.О. — Ничего, сейчас их поправят…

Словно в ответ, динамики, до сих пор молчавшие, захрипели, и оттуда раздалась неразборчивая английская речь.

— Швартовкой руководит американец, Джозеф Конрад.— сообщил Геннадий Борисович. Опытный астронавт, был на Луне, командовал второй экспедицией посещения «Скайлэба-1». Жаль только, по-русски неважно говорит.

— Ничего, теперь выучится. — буркнул Евгений Петрович. — Принято решение, что языком рабочего общения на всех станциях Проекта будет русский. — Так что нашим американским и французским коллегам придётся теперь засесть за лингвистические курсы и учебники.

— Дистанция пятьдесят… тридцать… пятнадцать… — размеренно отсчитывал Геннадий Борисович. — Есть контакт!

На экране обе «Пустельги» прилипли к боковым поверхностям контейнера — теперь их показывали две отдельные камеры. На передней же была видна только орбитальная станция с торчащей вбок решётчатой фермой «причала». Вдруг её изображение дрогнуло с стало медленно — очень медленно!— увеличиваться.

— Кубасов ведёт контейнер на сближение. У него остался самый минимум топлива — на один-два импульса, если возникнет опасность столкновения и понадобится срочно отвести контейнер от станции. Штатно тормозить уже будут Вэнс и Рукавишников… вот!

Дима не слышал шипение струй, вырывающихся из дюз — в вакууме звук не распространяется по причине полнейшего отсутствия воздуха. Зато он отлично видел, что выхлопы на этот раз гораздо больше и длительнее, чем те, что можно было наблюдать при разгоне «портеров». Оно и неудивительно — сейчас им приходится вместе с собой тормозить несколько тонн массы покоя грузового контейнера.

— Дистанция до «причала пятьдесят метров. — говорил инженер. Скорость сближения семь метров в секунду… пять… три… сейчас!

Ферма занимала уже треть поперечника большого экрана, и зрители ясно видели, как прикреплённый к балке овальный предмет вдруг лопнул, превратившись в комок смятой ткани — и мгновенно надулся, став сплюснутым овальным пузырём, раскрашенным жёлто-чёрными полосами. То есть это Дима знал, что они жёлто-чёрные — установленные на контейнере экраны давали исключительно чёрно-белую картинку.

— Сработали амортизационные мешки. — с видимым удовлетворением прокомментировал Евгений Петрович. — принцип тут тот же, что у кранцев на морских судах — смягчить столкновение борта и пристани.

Пузырь, исчерченный косыми полосами, приблизился, вырос во весь экран, и дальнейшего Ветров уже не видел — лишь картинки, передаваемые с боковых камер, затянуло какой-то белёсой мутью.

— Мешки одноразовые. — объяснил Геннадий Борисович. — При соприкосновении они лопаются, и остаток инерции гасят амортизаторы из деформируемого неупругого пластика, тоже одноразовые. В противном случае, воздух в мешках сжался бы, они спружинили и оттолкнули контейнер от пирса. Пришлось бы снова вести его на сближение.

Изображения с боковых камер перекрыли «холодильники» на спинах космонавтов. Видно было только, что они возятся с чем-то возле передних граней контейнера.

— Закрепляют швартовые тали. — сказал инженер. Как закрепят — включат лебёдку, она притянет контейнер вплотную к пирсу, сработают захваты… вот!

Из динамика над экранами раздалось шипение, сквозь которое отчётливо пробивалась русская речь:

— Контейнер жёстко зафиксирован на «причале». Маневровый блок отключён, «портеры» возвращаются на станцию. Швартовка завершена.

Изображения замерли на всех экранах кроме одного, с которого шла картинка из Хьюстона — управление швартовкой осуществлялось не из нашего ЦУПа, а из американского. Оно и понятно, подумал Дима, это же их станция. На экране было видно, что люди, сидящие за рядами пультов, стали вставать, аплодировать. Многие обнимались. Зрители в аудитории тоже зашумели, задвигали стульями, поднимаясь.

— Что ж товарищи! — Евгений Петрович беззвучно изобразил сдержанные аплодисменты. — Поздравляю вас с очередным успехом нашего Проекта. Все свободны. А вас… — он посмотрел на Диму. — А вас, Ветров, прошу немного задержаться. У нас есть к вам небольшое предложение. Нет-нет, товарищ Монахов, вы можете идти, мы справимся…

Геннадий петрович, повернувшийся, было, при словах И.О.О., поймал Димкин взгляд, виновато развёл руками — «выкручиваяся, братец, сам…» — и вышел прочь, тщательно притворив за собой дверь аудитории.

— В мои обязанности среди прочего входит общее наблюдение за нашим «юниорским» учебным центром, — говорил Евгений Петрович, когда все остальные покинули аудиторию, а Димка (чувствовавший себя весьма стеснённо) строился напротив него на самом краешке стула. — Обучение, специальная подготовка — всё будет проходить, в одном из корпусов Центра Подготовки здесь, в Калининграде. Жить наши «Юниоры» тоже будут здесь — и не только жить, но и посещать школу по обычной учебной программе, в том числе и иностранные участники…

Дима слушал и кивал — он уже знал, что «юниорский» отряд космонавтов разместят неподалёку, и прикидывал, получится ли повидаться со своими бывшими подопечными — «великолепной пятёркой» из шестого отряда пионерского лагеря «Лазурный», где он меньше месяца назад проработал вожатым целую смену. И вот, похоже, эти мысли возникли не только у него…

Евгений Петрович открыл лежащий на краю стола плоский чемоданчик. С некоторых пор все сотрудники Проекта, инженеры и научные работники, ходили с такими. У Димки тоже был свой — с узнаваемой эмблемой в углу крышки.

— По прибытии сюда юные участники Проекта будут разделены на группы, по четыре-пять человек. — продолжил Димкин собеседник. — Предполагается по возможности, сохраняя состав прежних рабочих групп, как они были во время «космических смен» и подготовки проектов. Ребята сработались, хорошо знакомы друг с другом, так им будет легче адаптироваться в новой обстановке. Разумеется, потом возможны подвижки в составе групп, но пока — так.

На свет появился большой конверт плотной бледно-жёлтой бумаги — в точности, как у И.О.О. в фильме, вспомнил Дика, не хватает только штампа «Совсем секретно». Аккуратно надорвал его сбоку и выложил на столешницу несколько фотографий и пододвинул их к Ветрову. Тот взял: Шарль, Середа, Юрка-Кащей и «Юлька Сорокина». Снимки, судя по всему, сделаны совсем недавно, в Артеке — видимо, во время награждения победителей.

— Принято решение к каждой из групп приставить куратора от Проекта. Вы, Ветров — один из них. А это, как вы уже, вероятно, догадались, ваши будущие подопечные. Вы с ними хорошо знакомы, так что проблем возникнуть не должно.

«Уже возникли! — едва не сказал Димка. — Уже возникли, потому что среди фотографий нет карточки Лёшки Монахова, а без командира группа неполна. Но — промолчал, разумеется. Что изменит подобное замечание? Ровным счётом ничего.

— Таким образом… — собеседник подождал, пока Димка ещё раз пересмотрит фотографии, после чего спрятал их обратно в конверт и убрал в чемоданчик. — Таким… хм… образом, у вас эта работа с «юниорами» будет проходить как часть непосредственных служебных обязанностей. С соответствующими должностными инструкциями вас вскоре ознакомят. Ну и общественная нагрузка по линии комитета комсомола, разумеется: мы очень рассчитываем, что вы не ограничите общение с ребятами учебным процессом. Помните, они оторваны от семей, от знакомой обстановки, особенно иностранные участники «юниорской программы», и надо помочь им полноценно организовать досуг. Впрочем… — тут он улыбнулся, — кому я всё это объясняю? — вы же были их вожатым, сами всё понимаете лучше меня…