Воентур 4 - Азк Страница 40

— Хорошо Александр Петрович, так и вправду будет лучше.

Но проведение конструктивного разговора сильно осложнялось тем, что в соседней комнате находился Цанава, который обязательно будет греть уши, и это в лучшем случае. А вполне может случится так, что друг Берии про сочтет обязательным свое личное присутствие.

Но к большой удаче, в этой ситуации неожиданно помог сам Яков. Сходу поняв что Нечаев пришел для серьезного разговора, который обязательно захочет подслушать Лаврентий Фомич, он молча кивнул на открытое окно выходившее в одичавший яблоневый сад. Многие деревья были сломаны, и поверху торчали только верхушки с намокшими ветвями.

Яков первым полез через открытые створки на улицу. Дед Павел оказавшись на улице увидел молодого мужчину в форме РККА.

— Это свой… — и повернувшись к бойцу добавил: — Сергей нам надо поговорить без помех.

— Кто это Яша? — Поинтересовался Нечаев.

— Особо доверенный человек генерала Власика.

Сейчас сад был полон птиц и насекомых, но кроме нас и человека Власика никого в нем не было, сейчас он был полностью безлюден. Слышно было лишь мирное щебетание птиц.

В голове у Пал Игоревича сразу щелкнуло и он произнес:

— Так даже намного лучше чем я ожидал…

— Вы о чем?

Мы присели на старой, полусгнившей скамье и закурили.

— До твоего отца надо донести информацию даже не особой важности, которую я не могу доверить даже Берии и его самым доверенным людям.

— Какую, я лично передам отцу! — Горячо произнес Яков.

— На тебя еще не окончена охота Яша, так что сам понимаешь…

— Тогда как?

— Сейчас Цанава пишет спецсообщение Берии о том, что ты будешь доставлен в Москву лично им, под мощным эскортом, а во фронтовой санбат положат твоего двойника.

— А на самом деле? — Он пытливо заглянул в глаза Нечаева.

— А на самом деле, все будет с точностью до наоборот — ты ляжешь в санбат как двойник, а двойник полетит в Москву с Цанавой…

— Понял, рокировка…

— Твоя задача встретится лично с отцом, и передать ему, что этой информацией обладает вон тот полковник-пограничник. — Тут дед Павел показал глазами на Мисюрева. Зовут его…

— Я знаю…

— Ну и отлично! Сможешь это сделать так, что бы даже Берия ничего не узнал, и даже не заподозрил?

Яков молча кивнул.

— Тогда у меня все. Для Цанавы… Я тебе объяснял необходимость изобразить твоего двойника в медсанбате.

— Понял.

— Ну тогда пошли назад.

На молчаливый вопрос Цанавы, Нечаев только кивнул головой.

— Яков Иосифович, тогда немедленно приступаем к проведению операции. Прошу вас лечь на носилки и мы поедем во фронтовой госпиталь. Там вы будете проходить лечение.

Через несколько минут из расположения поста выехала небольшая колонна машин. В кузове одного грузовика стояли носилки с Яковом, во втором перевозили тело убитого немецким снайпером Витьки и легкораненого Жекова.

Перед этим, когда убитого Алеференко и раненого Жекова грузили в машину, Кирилл подошел к Нечаеву:

— Пал Игорич…

— Да? — Он обернулся к нему.

— Как же так… Ведь еще три часа назад…

— Так скажу. Противник считает, что этот захват очень важный для него, раз отправил такую подготовленную группу профессионалов. Согласен?

— Согласен. — Уже намного спокойнее ответил Кирилл.

— Значит в его планах Яков играл какую-то важную роль. Так?

— Та-а-к! — Радист думая о сказанных перед этим словах деда Павла, непроизвольно растянул слово.

— Так какого хера ты тут рефлексируешь, как барышня-курсистка? — Плеткой ударили слова Нечаева. — Планы врага нарушили? Нарушили! Его группу диверсов на ноль помножили? Помножили! Нашего человека спасли? Спасли! А то, что это оказался сын Сталина, так так карты легли! Понял⁈

— Кажется да!..

— Вот и молодец! Только сопли свои подбери. Нам еще до Берлина топать, а тут на твоих соплях техника буксовать будет, так ни до какой рейхсканцелярии не доберемся!

Увидев, как изменилось лицо радиста, я про себя довольно усмехнулся. Пистон получился знатный, зато подействовал! Вот что значит хорошо сделанная работа.

А то привыкли в моем времени по поводу и без оного к психологу бегать. Я вам тут такую психологию тремя матерными словами устрою, что ни к какому врачу еще долго обращаться не будете!

Закончив на этой ноте разговор с радистом, который для первого раза показал себя очень неплохо, в отношении себя я так сказать не мог…

Закралось в меня змеей ползучей сомнение, и я никак понять не могу… с этой операцией, мы правильно всё делали или нет?

По сути, ведь ради одного лейтенанта, просто одного гребаного лейтенанта, жизнь которого не играет на этой войне практически никакого значения, я рисковал жизнью восьмерых бойцов? А если бы немцы не церемонились и вырезали всех нахер, оставив в живых только радиста? Да еще бы, мы пару-тройку бойцов потеряли бы на освобождении единственного заложника. Десять за одного! Это что, равноценный обмен? Я ведь точно знаю, что плен Якова ни на что не повлиял. Ни на что! Пропагандистский эффект был незначительный, потому что с Гитлером Яков сотрудничать отказался. Наотрез. Вот такие получаются пирожки с горохом, еще не съел, а звуковое сопровождение уже работает! Этой грубоватой шуткой, как фиговым листком прикрылось мое нешуточное смятение.

Да, операция прошла почти как по нотам, правда, один убит и один ранен, но ведь группу диверсов к ногтю прижали и старшего лейтенанта спасли. Это хороший, нет, это даже отличный результат. Но тут из моей жопы почему-то полезли интеллигентные сопли. Не ожидал от себя такого, совсем не ожидал! Раньше за собой такого не замечал… Почему? Может, от того, что сейчас мне по факту, как бы не вдвое больше лет? Что же ты, парень, мучаешься,