Цесаревич (СИ) - Старый Денис Страница 44

— Не ври! — вскрикнула Елизавета и Бестужев, вздрогнув, проронил на стол горошек, который собирался съесть и уже ковырнул вилкой. — Ты готовился к этой войне, твои потехи были к тому, чтобы турок бить.

— Так побили же, матушка-государыня, — встрял в разговор Алексей Петрович Бестужев-Рюмин.

— То-то, канцлер, цесаревич, славит русское оружие, и позора Нарвы не случилось, как у Петра Великого, — уже с гордостью посмотрела на меня тетушка. — А ты, милая, напиши в журнале о Петруше, какой он герой, пиши, что он самолично участвовал в боях. Пущай наши подданные знают, какой наследник у российского престола, — обратилась государыня к Екатерине Алексеевне и сурово посмотрела на невестку, я понял этот взгляд, как то, чтобы не забыла редактор про «ведущую роль императрицы в деле строительства великого будущего».

— Паштет, диво, как искусен, государыня, — решил проявить я светскость.

— Да ты что! — Елизавета всплеснула руками. — Тебе нынче все искусно, на войне, небось, и еда скудная. Милая, а как тебе новый английский посол? Как приехал, так и норовит, стервец, прелестниц к себе звать для карточных игр, как будто в Петербурге нету ресторации, где и играют в карты.

Вроде бы и невзначай спросила Елизавета, но жесткий взгляд государыни, направленный на Екатерину говорил о более чем серьезном настрое императрицы.

— Государыня, он приходил ко мне, спрашивал, что я думаю о русском флоте, — призналась Екатерина, и я понял, что уже из постановки вопроса моя жена сделала обоснованные выводы — Елизавета знает все.

Эх, зря Катэ не рассказала мне, я бы попробовал как-нибудь на этом сыграть. Это же нонсенс, что английский посол ходит к жене наследника престола, особенно, когда он на войне. А вот о чем они разговаривали — тут может и дело государственной важности. Екатерина должна была сказать именно то, что я ей посоветовал.

— Тетушка, ну а как же не волноваться англичанам, коли флот русский громит турку, да пиратов. Вот задумай мы факторию создать в Индии, уже и смогли бы, так и потеснили Англию. Но нам Индия не нужна. Или уже нужна, Алексей Петрович? — я постарался перевести разговор от Екатерины, сейчас Бестужев начнет размышлять о важности дружбы с Англией и государыня переключится уже на канцлера.

— Ты от разговора не уводи, Петр Федорович, — уже и я удостоился гневного взгляда. — Твоя жена рассказывала англичанам о русском флоте!

— Так от чего же не рассказать, государыня, всем то известно: сколь у нас кораблей, или фрегатов, галер, они и сами считать могут, — оправдывал я Екатерину.

— Все, уймись! Это правильно, что выгораживаешь жену, но и ты, Милая, не можешь бросать тень на цесаревича, — Елизавета наигранно улыбнулась, отпила из бокала вина и сама сменила тему. — Вы поговорите сами об этом. Важнее иное. Говори, Алексей Петрович.

— Да, матушка-государыня, — сказал Бестужев, отодвинул свою тарелку чуть в сторону, откашлялся и завел тот разговор, из-за которого он и пришел сюда.

Разговор начался с новостей, о которых я был не в курсе.

— Австрийская армия разбита под Белградом, причем у турок есть возможность уже самим перейти границу с Австрией. Наши войска меж тем стоят частью у Фохшанах, казаки перешли Дунай и уже разоряют окрестности крепости Джурджа и, расположенную практически напротив ее, но на другом берегу Дуная, крепость Рущук. Браилов взят приступом нашими войсками, там оказался небольшой гарнизон в менее полторы тысячи турок.

— Как писал генерал-аншеф Салтыков, на зимние квартиры наши войска станут в Бухаресте, Браилове, Измаиле и Рымнике. Австрия же срочно перебрасывает остатки своих войск в Валахию, видимо еще надеясь не дать нам войти в Бухарест. Это последнее донесение от Салтыкова, — Бестужев выдохнул.

— Ясно мне, что дел на Дунае наворотили, ты, Алексей Петрович, о переговорах с турками рассказывай, как выходить из войны, деньги только стали поступать в казну, нельзя их много тратить на войны, — потребовала Елизавета.

— Султан предложил нам земли Кубани, Тамани и все Дикое поле на восток от Днепра. Остальное отдать, — Бестужев замолчал, ожидая реакции.

— Сие невозможно. Кубань перешла сама, Крым тако же перешел сам, я привез прожект договора с крымскими беями, — возмутился я, но сразу же одернулся.

— Да сказывай уже, — махнула государыня.

— Так я писал, да получил согласие от Алексея Петровича. Границу вижу по Дунаю, требовать у султана проход нашего флота в Крым. В следующем году, а, может и зимой мы имеем возможности начать новое наступление, так как в армии наличествует зимняя форма. А наш флот начнет войну в Греции, или еще где. Они должны об этом знать, страшиться наших действий. И тогда турки пойдут на соглашение, будучи уверены в том, что уже в следующем году соберут новую армию и разобьют нас, — высказался я.

— Так воевать и в следующем году? — спросила недоуменно Елизавета.

Бестужев так же не выражал понимания. Не мог он вразумить себе, зачем заключать мирный договор, если уже в следующем году продолжится война. Да и хорошо случилось, что за меньше чем полгода добились ошеломляющих успехов, но воевать в долгую с Османской империей было страшновато. Она казалась исполином, которого можно подловить, толкнуть, но потом бежать от гнева великана, так как возмездие неминуемо. Это и мобилизационный ресурс, несравнимый с Россией и вбитая в подкорку мысль, что турки могущественны. Но все меняется.

— В следующем году, государыня, будут укреплены крепости, которые ранее были турецкими. Христофор Антонович Миних уже вовсю работает, для этого все подготовлено, — на упоминании о Минихе Бестужева покоробило, но он сдержался. — Мы можем оттянуться к Рымнику, Измаилу, создать заставы на Дунае и держать там в двое меньше войск, чем нынче. Наш флот берет господство в Черном море, почему и следует настаивать на этом в соглашении, и османы лишаются возможности быстрого наступления. Так мы сможем обороняться и год и два, без большого ущерба для казны.

— Эво как! — произнесла Елизавета с непонятной интонацией.

— Я так понял, матушка, что мы добиваемся обозначенного соглашения? А коли турки не идут на сие, так нам и не нужен договор? — спросил Бестужев, внимательно изучая меня.

«Что, Алексей Петрович, думаешь, как быть? С кем заговор готовить?» — думал я, угадывая, что сейчас твориться в голове канцлера.

А там действительно какие-то мысли летали, уж больно многозначительный взгляд сканировал меня.

— Вот, тетушка, еще, — я достал из обшлага сюртука бумагу. — Это письмо, которое я хотел бы послать фаворитке Людовика.

— Что? — государыня фонтанировала эмоциями.

— Там достаточно намеков на то, что не стоит помогать Османской империи, — говорил я, а государыня уже читала.

— Вот, Алексей Петрович, тут и про твою Англию сказано, что выгонят они французов из Канады и Индии, если туда силы не направить, — государыня посмотрела на меня. — На что сие нам, России?

— У Англии в Северной Америке боле миллиона колонистов, они победят уже числом. В Индии французов все меньше, чем в Канаде. Коли Франция станет серебро расточать на колонии, то и туркам не станут помогать. А без европейской помощи, османы не смогут быстро стать сильными, — объяснил я свою позицию.

— Государь-цесаревич, Петр Федорович, чем же Вам так Англия не угодила — она наш верный торговый друг, — возмутился Бестужев.

— Алексей Петрович, коли дело в дружбе и торговле, то чем больше войн будет в океане за колонии, тем больше у Англии потребность станет в пеньке, лесе, смолы, кабы флот восстанавливать. И прибыток для России в том. И я не против Англии, я за Россию, — закончил я спич практически афоризмом.

— Отправляй сие письмо, Петр, крамолы в том нет, — сказала Елизавета и перевела разговор на светские темы, уже дружелюбно, даже по-родственному общаясь с Екатериной.

*…………*……….*

Петербург

Ноябрь-январь 1749–1750 гг.