Без права на подвиг (СИ) - Респов Андрей Страница 50

В следующие мгновения произошло несколько событий кряду. Неясная тень, наконец, сформировалась в гигантский бесформенный ком грязи, летящий по воздуху в сопровождении множества кусков породы, в котором я едва различил вырванный с мясом из станины поворотный стол.

Пролетая над нашей вагонеткой, он совсем чуть-чуть зацепил одной из торчащих из него стальных опор её борт. Но и этого хватило, чтобы вагонетка подпрыгнула передними колёсами на полметра над землёй, словно норовистая лошадь.

От эдакого взбрыка из-под её задних колёс с визгливым скрежетом вылетели прилаженные Магой чугунные башмаки, один из которых пролетел в нескольких сантиметрах от изумлённой до полного обалдения физиономии Лёхи, другой сгинул в круговерти угольно-грязевой метели, от которой досталось на орехи уже мне и дагестанцу.

Переполненная вагонетка, с таким трудом почти доставленная по назначению, под барабанящий дождь из мириадов угольных осколков поначалу медленно, а затем всё быстрее и быстрее стала скатываться под уклон, в сторону погрузочного пандуса нижнего яруса.

Поворотный стол с глухим лязгом и грохотом свалился от нас на противоположной стороне узкоколейки и замер, дребезжа листом измятой жести. Мой аватар вернулся в привычный режим так же легко, как и за несколько секунд до этого нырнул в ускоренный.

Только теперь до меня дошло, что я замер на месте, растерянно оглядываясь и вцепившись полуоторванный рукав Маги. Другая рука лихорадочно ощупывала заляпанное грязью лицо.

Алексей вернулся к привычному занятию, то есть, зашёлся в новом приступе кровавого кашля, пытаясь подняться из грязи, куда я его уронил. Мы же с Магой, чумазые, как два чёрта, выбравшиеся из преисподней, недоумённо переглянулись.

Первым пришёл в себя дагестанец, провожая взглядом скрывшуюся в тумане вагонетку, что всё быстрее набирала ход:

— Петро, там же внизу люди…грузят…и не увидят ничего из-за проклятого тумана!

— Бл@дь! Будь с Лёхой! Если появится охрана, скажи: «Теличко побежал ловить вагонетку!»

— К-как ловить?! — услышал я уже в спину окрик Маги.

— Н-нежно!!! — выкрикнул я в ответ и рванул с места, чуть не сорвав подошву на ботинке, запнувшись кантом о валявшийся кусок угля.

Как я в таком тумане, да под горку ни разу не сверзился, знает, наверно, только мой нейротрон. Да, возможно, Пашка-Ремесленник мог бы в подробностях просветить об оптимизирующих дополнительных контурных связях между мозжечком и ядрами ствола головного мозга.

Хрен с ними, с контурными связями, но уже через минуту я понял, что нагоняю разогнавшуюся вагонетку. Нагоняю, но, несмотря на особые навыки, не успеваю догнать, так как именно здесь начинался один из самых крутых участков спуска.

Долгими сменами от нечего делать мы иногда спорили с мужиками какой градус уклона у этого небольшого отрезка пути в тридцать метров. И сошлись в общем мнении, что уж никак не меньше тридцати. Это при среднем уклоне всего пути до самого стола разгрузки всего в пятнадцать градусов.

Как раз в самом начале этого участка мне и «повезло» приблизиться к вагонетке. Всего пары мгновений не хватило, чтобы уцепиться за её борт. Там бы я уж как-нибудь сообразил, что делать дальше.

В конце концов, дождался бы ближайшего же поворота узкоколейки и просто-напросто столкнул бы вагонетку на обочину. Несмотря на её большой вес и инерцию разгонного импульса, я был уверен в собственных силах. К сожалению, кроме уверенности, у меня практически ничего не было.

Мои ботинки уже приказали долго жить, но оказалось, что босиком я могу бежать значительно быстрее. Миновав крутой участок и прилично ускорившись, мог теперь с уверенностью сказать, что вот-вот настигну железную беглянку.

Видимость внизу стала значительно лучше. Тумана здесь не было и в помине. Это обнадёживало, так как до погрузочной площадки оставалось не более пятисот метров, а вот так нужного поворота рельсов на этом прямом, как стрела, участке, как назло, не наблюдалось. Все расчёты летели к собачьим чертям. И если я не остановлю несущуюся с огромной скоростью вагонетку… в голове промелькнули ужасные картинки столкновения с погрузочной площадкой, сбитые люди, кровь.

Как правило, в это время там трётся куча народу: утренняя и вечерняя смены — приблизительно около сорока человек, наряд охраны из десяти солдат обедал тут же во времянке — хлипком строении из досок, крытом старым брезентом и жестью. Все пленные из-за дождя и сырости наверняка сейчас жмутся под небольшим навесом, под который как раз и заходит ветка узкоколейки. Несколько загруженных вагонеток, при случае, могли бы стать надёжным препятствием для несущегося с нашей стороны «техногенного болида».

Как показывает практика, счастливые случайности довольно редки и сегодня, похоже, везение решило взять отгул. Да и какие в пересменку могут быть гружёные вагонетки?

Все эти невесёлые мысли скоропостижным вихрем пронеслись у меня в голове, когда я, повторно нагнав вагонетку и с силой оттолкнувшись от земли, запрыгнул в неё, едва не соскользнув и больно рассадив колено о железный угол. Сука, ещё и язык прикусил…ну что за б…ы-ы-ы!!!

— Твою мать! А этих-то куда несёт? — вырвалось у меня, когда я бросил взгляд вперёд.

Шатко утвердившись на рассыпающейся горке угля и вцепившись клещом в борта вагонетки, я с ужасом наблюдал, как стремительно приближается погрузочный пандус, и перед ним, метрах в тридцати, прямо на путях стоит чёрная приземистая легковушка с приоткрытыми дверями. Рядом застыли фигуры нескольких военных. От обострившегося на фоне стресса внимания мне показалось, что солнечные зайчики блеснули на петлицах, кокардах и галунах. Чёртово воображение! Какое, к хренам, солнце-е-е в этой серой преисподней?!

Я понимал, что ещё пять-семь секунд и неуправляемая вагонетка снесёт и офицеров, и машину, ну и меня заодно похоронит. Ведь если я выживу, то меня закопают за покушение на офицеров Рейха. И даже особо разбираться не будут.

В отчаянии я вцепился в борта ещё сильнее и стал раскачиваться, упираясь обеими ступнями в разъезжающуюся чёрно-бурую груду.

И — о чудо!

Вагонетка заскрипела, застонало железо, мне даже почудилось, что завизжали о ржавые рельсы кромки колёсных пар. В отчаянии я заорал что есть мочи в сторону продолжавших как ни в чём не бывало курить немцев:

— На х@й, с дороги! Бл@! Тупые! Тьфу ты… А-алярм! Ахтунг! А-алярм!!!

Не знаю, то ли провидение наконец сжалилось над моей идиотской попыткой, то ли включились дополнительные резервы изменённого аватара, но очередной отчаянный рывок влево заставил завалиться вагонетку на обочину. Произошло это буквально в десяти метрах перед капотом вставшего на путях автомобиля. Подвиг капитана Гастелло повторить не случилось.

Спрыгивать с вагонетки пришлось в последнее мгновение. Но мне удалось частично сгруппироваться и удар о влажную утрамбованную землю вышел не столь катастрофическим, как предполагалось. Я несколько раз перевернулся и с силой стукнулся обо что-то лбом. Судя по твёрдости, это был не уголь. Зато падение, наконец, остановилось.

Вспышка боли заставила зажмуриться на несколько секунд, но сознание я не потерял, а заодно с удовлетворением осознал, что не услышал ни скрежета металла, ни криков пострадавших. Лишь короткую команду, прозвучавшую в полной тишине:

— Штильке, взять его! Ко мне! — грубый толчок сапогами под рёбра придал мне ускорения.

Немедленно вскочив, я вытянулся в струнку, даже ещё толком не сориентировавшись, что голос говорившего мне отчего-то знаком.

— Хайль Геринг, господин обер-лейтенант! Заключённый Теличко! — я замер со вскинутой рукой, уставившись прямо перед собой.

— Ах зо! Тэличко? Что, чёрт возьми, происходит?! — наконец я сфокусировал взгляд на стоящем передо мной обер-лейтенанте. Я не ошибся.

Тот самый офицер из форлага, что беседовал со мной. Рядом замерли два солдата, вооружённые автоматами, стволы которых недвусмысленно были направлены мне в живот. Скорее всего, это сапоги одного из них добавили мне незабываемых ощущений после падения.