Цитадель: дочь света Страница 51

— Галла! — окликнул меня эльф. — Погляди!

Ого! Силен, дружок. На месте рожек — страшные рваные раны.

— Ты что, их ножом выковыривал? — испуганно спросила я. — А что хвост?

— Там получше, — вздохнул эльф. — Синяк здоровенный, но это пройдет. А тут не могу залечить.

— Почему?

— Не знаю, — ответил эльф. — Может, само заживет?

— Ты еще подорожник приложи, — кивнула я. — Авось поможет.

— И приложу! — обиделся эльф. — И поможет! Будь уверена! Но будет дольше.

— Ага, а тебе тем временем Пашка приложит, — обрадовалась я. — Кулак в нос приложит!

— Да пошли вы… Питекантропы!

Он наложил пропитанную каким-то отваром повязку на голову Оле и привел её в себя. Женщина села, морщась от боли.

— Эх, сожгут тебя, ушастый, за колдовство на костре, — удовлетворенно сказала она, ощупав то место, откуда рос хвост.

Аарон побледнел.

— Буду тебя шантажировать, — злорадно сообщила бывшая эльфийка. — Сдам тебя трибуналу за пособничество темным силам. И для начала я хочу штаны и коня.

— Зачем? — выдавил из себя пораженный Аарон.

— Надену штаны, сяду на лошадь и быстренько в эльфийский лес, — пояснила Ола. — Что-то мне подсказывает, что нас будут преследовать теперь куда более серьезные силы.

— Почему?

— Потому что кое-кто (она посмотрела в мою сторону) остался без защиты.

— Это еще почему? — испуганно спросила я. — Что ты знаешь, Ола?

— Нуу… Ты же к судье заходила…

Ой, ушастая! Что-то ты не договариваешь! Аарон посмотрел на неё и отвел глаза.

— Да что случилось? — вскрикнула я. — Что-то с Оскаром? Что-то в Цитадели, да?

— С чего ты взяла? — удивился эльф. — Глупость какая! А вот как у тебя мозгов хватило заявиться к судье — это другой вопрос! Гал, у тебя в принципе голова есть?

— Есть, — продемонстрировала я свою голову эльфу. — Говорят, даже неплохая.

— На вид ничего, — великодушно заявил эльф. — А вот внутри не очень. Как тыква. Пустая.

— Сам ты тыква, — буркнула я. — Я, может, с себя подозрения снимала. Я, может, хотела им сказать, что я про них все знаю.

— Ну и как? — ухмыльнулся эльф. — Сказала?

— А то! Жаль, судья не признался…

— А ты ждала, что тебя под белы рученьки возьмут и в совет Трибунала доставят?

— Что-то вроде того, — кивнула я. — Или, как минимум, оборотней отзовут.

— Ага, щас, — фыркнула Ола. — Кто бы ни послал оборотней, если он связан с Трибуналом, он усилит погоню. Это я тебе как представитель клана Багряного листа говорю.

— Пророки! — удивленно воскликнул Аарон, хлопнув в ладоши. — У Багряного листа дар пророчества!

— Помимо Водящих Души, — кивнула Ола, лучезарно улыбнувшись. — А у клана Трилистника и Цветущей Вишни — целители.

— А у Синиц и Горных Барсов — языки, — усмехнулся эльф.

— Слишком длинные? — не удержалась я.

— Нет, иностранные, — улыбнулся эльф. — Они такие — живут, живут, а потом раз — и заговорят на иных языках — кто на древних, кто на современных, а кто и на несуществующих.

— Э-э-э… — озадачено протянула я. — Это шутка?

— Нет, — сжалилась Ола. — Это дары. Бывает дар пророчества, бывает дар языков, бывает целительства, бывает учительства… Есть судьи, видящие ложь и истину. Ну есть попроще — огородники, животноводы, травники. А есть служители любви — особые люди, в смысле эльфы, избранные. Они идут в тюрьмы, в больницы, в монастыри — человеческие, конечно, и служат там.

— А простые эльфы, без даров, есть? — растерянно спросила я.

— Сколько угодно, — улыбнулся Аарон. — Правда, они скорее ленивые, чем без даров. Потому что у каждого есть талант. Не все только хотят его развивать.

— Кто имеет, тому дано будет. А кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь, — пробормотала я.

— Почему ты так сказала? — резко спросил эльф.

— Это не я сказала. Это сказал Иисус.

— Кто такой Иисус? А! Божья Искра вашего мира! Павел говорил…

— Божий сын нашего мира.

— Может быть, — не стал отрицать эльф. — Божий сын, Воплощенное слово, Искра, от Божественного огня отделившаяся, и в него же вернувшаяся… Много бы я отдал за вашу священную книгу. А кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь… Красиво.

— И верно, — кивнула Ола. — Так и есть — у кого-то множество даров, и еще что-то прибавляется, а у кого-то пустота… Вон Аарон и целитель, и священник, и травник, и служитель любви.

— А у тебя только пророчество? — поинтересовался зардевшийся эльф.

— Шутишь? — грустно усмехнулась Ола. — Ничего у меня не было, ничегошеньки. Ой, нет — музыкальный разве что. Но это так, баловство.

— А ну, спой! — потребовал эльф.

Ола легко пожала плечами, наклонила голову задумчиво, а потом и в самом деле запела.

Да, именно Песнь Жизни. На староэльфийском.

Как она пела! Ангелы в небесах, наверное, плакали от зависти! Глубокий грудной голос наполнил комнату, выплеснулся из окна. Начала она тихо, но почти сразу вошла в силу. Да, мы не удержались. Мы запели вместе с ней. Мой слабенький голосок даже как-то обрел силу рядом с её контральто. Только я подвывала там, где она с легкостью брала высокие ноты.

Песня закончилась. Мы с Аароном и Павлом (он сразу же зашел, услышав песню) стояли потрясенные.

Баловство! Баловство? Да мне б твой голос, голубушка, я б уже давно народной артисткой была!

Павел молча подошел к жене (на руках спящая Сола, за окном, кстати, ночь), взял её за шею (она чуть выше его даже босая), наклонил её голову и крепко поцеловал. Ола не сопротивлялась.

— А если я выть начну? — раздалось ворчание из-под стола. — Идите уже спать, надоели!

Мы засмеялись с облегчением. Геракл своим рыком снял неестественное напряжение, и мы спокойно разошлись спать.

***

Утро началось значительно раньше, чем мне бы хотелось. В дверь стучали так, что она ходила ходуном. Раздраженный Аарон в одних кальсонах пошел открывать. Сюрприз! За дверью был вчерашний судья.