Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 1 - Антон Кун Страница 55

— Нет, Фил. Мы идем в трактир, — словно ныряя в ледяную прорубь, выдохнул я.

— Зачем? — беззаботно поинтересовался Рыжий.

Вот оно мгновение до. Он пока еще ничего не знает, но в мгновение после он узнает все. И мир для парня перевернется, как и настроение.

— Две причины. Первая, трактирщик мне должен денег и определенный процент за моральный ущерб. Второе, у них Кира, Фил.

Фил споткнулся и чуть не упал.

— Что? Что значит у них, Кира?!

— Она сбежала от Лауры мстить Роджеру, — пояснил я. — но они её поймали.

— Она жива? — побелевшими губами спросил Фил.

Понапрасну обнадеживать друга не хотелось, но и лишать надежды смысла не было.

— Думаю, жива, Фил. Девчонка им зачем-то нужна. Возможно, они хотят спихнуть на нее вину за убийства или еще почему-то…

— Ясно, — выдохнул Фил, ускоряясь. — Надо бежать, спасать Киру!

— Бежать не надо, — остановил я его. — Так у нас не останется сил драться. Лучше напомни мне про Дары смерти и жизни. Что они дают?

Так я решил убить двух зайцев — получить нужные мне сведения и отвлечь немного друга от страшных мыслей о судьбе его сестрички.

— Будто ты не помнишь, — недовольно буркнул Фил. — Эти дары остались с века ворона. В те времена столетней войны жизни и смерти, когда смерть побеждала, так как у Аве не было достойного избранника, а у Амадей он был, женщины обратились к богине Матери — жене Триликого, Той, что должна сохранять баланс, ведь если смерть победит, то жизни не будет, и тогда не будет и смерти. Богиня мать дала шесть даров в помощь живым: амулет, кольцо, диадема, кинжал, зелье и мантия. Вместе эти дары могут уберечь живых от смерти. Мужчины же обратились к Богу Отцу Черного и Белого Богов с той же мольбой о помощи. Он выбрал среди рода людского шесть достойных и дал им свое оружие в борьбе за жизнь и правду.

— Моя мать для чего-то спрятала один из даров, и это был амулет, — задумчиво стал рассуждать я. — А твою мать убили как раз из-за таинственного амулета… Что, если это был дар Богини-матери…

— Зачем бы твоя мать стала отдавать такую ценную вещь моей?! — покачал головой Фил. — Ведь она из-за этого амулета…ну ты сам знаешь что…

Я не знал, что случилось с моей матерью, как и не знал мотивов, но очень было похоже, что моя догадка верна.

— Ладно… Обсудим позже.

Мы подходили к трактиру. Стали обсуждать как лучше зайти с черного хода или с парадного. Потихоньку обошли трактир вокруг. Окна были наглухо закрыты и завешаны шторами. Видимо из прошлого раза гады извлекли урок.

В итоге мы решили все же зайти с парадного. Скрывать, что мы явились было бессмысленно. А в зале, среди людей все же не так-то просто этим уродам будет творить в открытую беспредел.

Хорошее прикрытие, можно будет понаблюдать за обстановкой. Спугнуть мы никого не можем. Видимой угрозы для них мы не представляли — обо мне в городе молва как о вырожденце, а Фил вообще слуга. Мы скорее для них покажемся легкой добычей. Эти твари нас не испугаются, а зря.

На входе дежурил какой-то очередной тролль. Не из тех, кто участвовал в моем избиение, хотя может и из тех, они все были на одно лицо. Он скользнул по нам отсутствующим взглядом и запросто впустил внутрь.

В зале было как-то не очень людно и на удивление тихо для такого заведения и такого времени суток. Обычно к ночи уже все порядком набравшись начинают ругаться, петь пахабные песни, ржут над всем подряд. А тут люди чинно сидели за столиками и вели приглушенные светские разговоры в рамках приличий.

Мы с Филом удивленно переглянулись и тоже сели за столик, надеясь разобраться по ходу действия с этим форменным безобразием.

К нам подошла служанка. Я автоматически, не глядя на нее заказал пиво.

— Ну, здравствуй, сокол, — не своим голосом прохрипела служанка. — Поиграем?

Девушка смотрела на меня жуткими черными провалами вместо глаз и кривила губы в косой усмешке.

Как по щелчку люди стали вставать из-за своих столиков. И осоловело двигаться в нашу сторону. Глаза у них у всех были чернющие, как у демонов из преисподней.

— Они под специей! — с ужасом выкрикнул Фил взбираясь на стол, я последовал за ним. — Это слуги ворона, они в его власти!

Я откровенно труханул, однако быстро задавил в себе панику. Я предполагал, что будет не просто, но не думал, что против нас выпустят отравленных чёрной специей людей.

Положение наше оказалось безнадежным. Но без борьбы ни я, ни Фил сдаваться не собирались. Я материализовал меч.

— Нам хана! — констатировал я, глядя на подступающую к нам черную массу.

— Мне еще сестру спасать, — воинственно возразил Фил, вытаскивая из-за пояса боевой топорик.

Глава 22

Люди хрипели: «сокол» и подступали к нам. Из-за того, что я еще не восстановился, я, как ни старался, не мог обернуться в сокола. Беду усугубляло то, что я прекрасно помнил, что мне говорил отец. Если я кого-то убью, то дар сокола меня покинет, и тогда все человечество опять канет под крыло ворона. Я поделился своими сомнениями с Филом.

— Эрик, они же под специей! Они все равно, что мертвы. А ты для того и призван, чтобы бороться со смертью, — раскроив черепушку первому карабкающемуся к нам на стол человеку, выдохнул Фил.

Я отметил, что у Фила нехилая такая силища в руках. Он, вытаскивая топорик, оттолкнул мертвого мужика ногой. Хлынула кровь. Фил тяпнул по башке следующего.

Я тоже махнул мечом. Обрадованный меч тут же с легкостью отсек одну из голов. Голова, отскочив мячиком, покатилась по полу. Фонтаном брызнула кровища, заливая мне лицо теплой липкой жижей. Я ощутил острую разницу, между тем, как убить человека пулей, и тем, как это сделать холодным оружием.

Но на нравственные терзания у меня не оставалось времени. Надо было рубить следующие головы.

Более того, так как я недостаточно восстановился мне здорово так поплохело, к горлу подступило дурнота, в ушах зазвенело, в глазах опять стало все плыть. Сил махать мечом оставалось все меньше. Я понимал, что надолго меня не хватит.

Какому-то уроду удалось схватить меня за ногу и, сдернув, сбросить со стола. Я больно шмякнулся о столешницу виском, проваливаясь в массу тел.

Фил с отчаянным криком прыгнул следом за мной, махая топориком.

Надо мной навис лысый дядька и, сжав мне