Приказ простой… (СИ) - Лопатин Георгий Страница 55

Из агентурных источников стало известно, что в нескольких аулах под общим названием Акбар-Ширага к юго-востоку от Мазари-Шарифом почти на самой границе провинций Балх и Саманган сосредоточились крупные силы душманов, от пяти до восьми тысяч человек под командованием самого Дустума.

— Помните, что в 20−30-е годы здесь осело немало бежавших от Советской власти басмачей. Теперь тут живут их потомки, внуки и правнуки. Они помнят историю и яро ненавидят СССР, а значит бои предстоят жестокие и бескомпромиссные, — проводил политическую накачку бойцов замполит.

Суть наших действий армии сводилась тому, что шестью вертолетными десантами — каждый силой от роты до батальона, перекрывались дороги, связывающие аулы с внешним миром.

Дополнительно в районы прилегающие к аулам Акбар-Ширага выдвигалось максимально необходимое число батальонов с тем, чтобы они стремительно соединились с десантом и плотным кольцом окружили эти аулы. Вслед за этим предполагалось предъявить противнику ультиматум с целью заставить его сдаться. Отклонение ультиматума означало бы начало уничтожения противника.

Предвидя такую перспективу, то есть отказ от сдачи, генерал армии Майоров решительно настаивал на том, чтобы любым способом выманить душманов из аулов для открытого боя и не допустить огневого воздействия по населенным пунктам.

Как потом, много позже, узнал Анатолий, среди этого скопления враждебно настроенных к советской армии и официальной власти в Кабуле людей находился один мулла, симпатизировавший шурави, или, уж во всяком случае, решивший поработать на Советы. На его влияние очень рассчитывали и надеялись. И надежды оправдались. Вот только в прошлый раз для этого муллы, его семьи и ближайших родичей все кончилось плачевно, его самого задушили, а прочих постреляли и зарезали, потому как Дустум ушел.

«А вот уйдет ли сейчас?» — подумал Анатолий.

Он собирался этому воспрепятствовав, учтя прошлые недочеты. Но… всякое могло случиться. Война дело такое — непредсказуемое.

Началась выброска десантов и одновременно на соединение с ними двинулись восемь батальонов с артиллерией афганской армии и шесть советских мотострелковых батальонов на БМП и также с артиллерией.

Сводный батальон морской пехоты выбросили полным составом, то есть три десантно-штурмовые роты и роту разведчиков. В зоне из ответственности оказалось три ущелья, кои и перекрыли, расположив там по одной роте (то есть по два взвода, с учетом того, что по одному взводу остались на базе, сидеть на опорных пунктах). Разведчики, соответственно занялись разведкой.

— Не нравятся мне эти тучи… — пробормотал капитан, глядя на надвигающиеся с северо-востока темные облака.

Капитан оказался в этом плане провидцем. Стоило только морпехам до начала темноты обустроить лагерь, поставить палатки и наскоро оборудовать огневые точки на вершинах, как само небо кажется упало на землю.

Видимость упала до нуля. Естественно перестала летать вся авиация, а потом пошел снег, даже правильнее сказать повалил. Большие тяжелые хлопья быстро устлали землю толстым покрывалом, местами толщина достигала метра. Как результат все дороги и тем более тропы замело, сделав их непроходимыми. Встали батальоны.

Температура по ночам опускалась до минус десяти градусов. Десанты в горах попали в тяжелейшее положение. Хоть и имелось в достатке продовольствие, теплое обмундирование, палатки и боеприпасы — холод и оторванность от главных сил внушала тревогу и, наверное, понятный страх.

— Если они нас атакую — нам конец…

Но Моджахеды не атаковали. Они сидели в аулах в тепле, упуская инициативу.

«А вот Ахмад Шах бы уже устроил нам веселую жизнь», — невольно думал Киборгин.

— Товарищ капитан…

— Что? Хотя, зная тебя, предположу, что у тебя наверняка есть какие-то предложение. Я прав?

— Так точно.

— Излагай, — вздохнул Николай Аникеев.

— Бойцы на нервах, сами видите, случись чего, придется биться без поддержки, так что я предлагаю их занять делом, чтобы отвлечь их от тяжелых дум тяжелой работой, причем полезным делом.

— А именно?

— Смотрите сколько снега…

— Киборг… — капитан дальше явно заставил себя «проглотить» какую-то матерную конструкцию. — Давай без дальних заходов и отвлеченных мыслей!

— В общем я предлагаю этот снежок в ущелье собрать и построить из него снежную же, что характерно, стену. А если еще удастся камнем с внешней стороны усилить, то и вовсе прекрасно будет.

— Нахре…

Капитан, недоговорив — замолк, оценивая предложение своего подчиненного.

— … То есть если духи попрут…

— То напорются на преграду, кою не сразу-то и преодолеешь, — кивнул Киборгин. — Только не говорите, что это моя идея…

— Ну да…

Морпехи занялись строительством снежных стен в самых узких местах ущелий.

— Как же его сгребать-то⁈

Ну да, саперными лопатками много не накидаешь. Сдали думать над созданием различных приспособлений, но в том-то и дело, что ничего под рукой не имелось.

Киборгин даже сам как-то растерялся. Предложить-то предложил идею, а вот с реализацией как-то не заладилось.

— Тут техника нормальная нужна… хотя бы трактор с отвалом снег сгребать…

— Пацаны! Ну чего вы мозг морщите, в натуре⁈ Какой трактор⁈ Снеговиков что ли никогда не лепили⁈

— Черт! И правда! Достаточно же просто скатать снег в шар!

Морпехи, вспомнив недавнее детство, начали скатывать из снега шары, катя их по ущелью к нужному месту набирая по пути внушительный размер. Из этих шаров в итоге и формировалась стена. Работали с шутками и прибаутками, даже в снежки успели поиграть…

А в это время по занесенным снегом дорогам и тропам, преодолевая в сутки по пять-семь километров, три дня и три ночи продолжали двигаться войска. Боевые машины пехоты рвались на минах, подвергались огню со стороны диверсионных отрядов душман из укрытий и засад. Операция приобрела самый нежелательный характер. Десанты продолжали находиться в горах, а мороз усиливался.

Одно лишь радовало, маршал Соколов по возвращении в Москву в кратчайшие сроки обеспечил бронетехнику воюющих в Афганистане подразделений необходимыми материалами для создания навесных защитных экранов. Это спасало от выстрелов из РПГ…

На четвертые сутки командующий операцией отдал приказ на облет истребителями-бомбардировщиками аулов на малых высотах, давая, таким образом, ясно понять, что окружение завершено и душманам ждать пощады не приходится. Решительность, конечно, решительностью, но листовки с требованием к противнику сдаваться в плен продолжали разбрасывать. Напрасно!

Лишь на шестые сутки батальоны, неся большие потери, стали один за одним соединяться с десантами. Худшее кажется миновало. Командующий сделал еще одну попытку с листовками, но никакой реакции не последовало.

Следующим шагом стал обстрел окраин кишлаков. Били по окраинам, но и это не принесло никаких результатов. Тем временем войска завершили окружение и ясно дали понять об этом противнику.

В штабах хотели начать проводить расчленяющие удары, чтобы отрезать один кишлак от другого и не дать противнику действовать сообща, но идею по в конечном итоге зарубили, все-таки противник очень силен, а погода крайне нестабильна, то и дело проходят снежные фронты, чем могут воспользоваться душманы и атаковать, что в свою очередь приведет к огромным потерям, чего конечно никто не желал и без того уже счет погибших перевалил за сотню.

Опять наносятся удары с воздуха, но уже все ближе и ближе к домам…

И вот сыграл фактор агента. Он убедил Дустума идти на прорыв, чтобы неверные не обрушили всю мощь своего вооружения на гражданское население.

Ночью, воспользовавшись очередным густым снегопадом, душманы рванули из кишлаков на прорыв во все стороны несколькими крупными отрядами по пятьсот-восемьсот человек.

Но главный отряд, ведомый самим Дустумом, насчитывающий около двух тысяч человек выдвинулся ближе к середине ночи, когда первые отряды уже вступили в бой и на них отвлеклись все силы афганской и советской армий, обрушив на них огонь танков и артиллерии.