Удача любит смелых (СИ) - Шу Алекс Страница 74

— Откуда дурь взял? — поинтересовался я. — Барыгу какого-то ограбил?

— Перестань, — отмахнулся опер. — У меня в кабинете как раз большой пакет валяется, как вещдок. Пара граммов туда, пара сюда, никто ничего не заметит. В крайнем случае, всегда можно на усушку или утруску списать. Наркоша очень доволен был, тем более, я пообещал, что остаток жизни на воле проведет, если сам фигни не натворит. И он с большим удовольствием написал на Андрюшку заявление под мою диктовку. Мол, эта сволочь ему дурь поставляет, а ещё является маньяком-извращенцем, любит совращать и трахать малолеток, в общем полный набор.

Заявление я на время положил себе в папочку, и пошел пообщаться с одной малолетней шалавой. Нинка с соседнего района, но несколько раз со мной пересекалась. На вид чистый ангелочек. Милое личико, девочка, как с картинки. Восьмой класс закончила, пятнадцать недавно исполнилось. Но шалава и стерва ещё та. Её полрайона поимели. От одноклассников и пэтэушников, до местных гопников и блатарей. Всем давала с удовольствием и расстановкой. Я ей денежек немного подбросил, помощь в разных ситуациях пообещал, она и согласилась поучаствовать в комбинации.

Нашего клиента из машины Нинке показал, когда он после тренировки выходил. Инструкции детальные дал. Утомлять тебя подробностями не буду. Взял с собой участкового и пошел с ним к Андрюшке, проверять заявление. Нинка уже там была, и знала, что делать. Ровно в половину третьего, когда мы к квартире подошли, заорала как резаная. Участковый за ручку двери схватился, а дверь открыта. Вломились в хату, там девка голая, белье порвано, плачет, а это чудо с членом наперевес, подушкой прикрывается. Состав преступления налицо. Андрюшка орёт, что всё по взаимному согласию, никого не насиловал. Сама попросила одежду порвать, мол, это её возбуждает, и вообще не знал, что она школьница, с такими сисяндрами выглядит как совершеннолетняя. А Нинка, естественно, кричит, наоборот, обманом завлек домой, накинулся как бешеный, угрозами заставил раздеться, белье изорвал.

Я парочку своих ханыг под рукой держал. Они рядом с домом прогуливались, вот и стали понятыми. В ящике тумбочке в прихожей обнаружили пакетик с коричневым концентратом, предположительно, опием-сырцом и пару патронов к «макару».

— Школьница подкинула? — усмехнулся я.

— Зачем тебе это? Много будешь знать, плохо будешь спать, — осклабился капитан.

— Перестань, мы в одной лодке, мне сказать можешь. Хотя и так понятно.

— Она самая, — признался опер. — Когда жаждущий девичьего тела клиент прошел в комнату, «чтобы подготовить обстановку», Нинка задержалась в прихожей, снимая туфельки. Быстро достала из сумки гостинец, сунула в ящик, аккуратно открыла замок. Действовала, строго по моим инструкциям, чтобы не оставлять следов. Перед операцией я ей все мозги на эту тему выел.

— А если бы не получилось задержаться в холле?

— Все продумано. Тогда бы убежала «на секундочку» в туалет.

— А потом что?

— А потом, — горделиво подбоченился Гуменюк. — Наша несовершеннолетняя жертва заяву об изнасиловании написала. Фактура налицо. У этого урода спина и лицо расцарапаны, одежда порвана, следы изнасилования и полового акта имеются. Я участкового и девку попросил подождать на кухне, а этому кадру красочно обрисовал перспективы, отдыха в СИЗО и на зоне. Рассказал во всех деталях, как его радушно примут заключенные, узнав об инкриминируемых статьях УК. Особенно, об изнасиловании несовершеннолетней и половых извращениях. Этот боксер только с виду крутой. Когда понял, что его ожидает, чуть не разрыдался. Умолял, чтобы не давали делу ход. Я пошел ему навстречу. Заявление о желании сотрудничать с органами правопорядка он собственноручно написал и подписал. Потом, по моей настоятельной просьбе много интересного рассказал. Сдал одного кореша, тоже боксера, но бывшего, который выпивших вырубает и карманы обчищает, назвал квартирку, где краденое принимают, ещё пару мелких фарцовщиков сдал. Я, пока он не очухался, заставил всё в письменном виде изложить и подписать свои доносы. Теперь это чудо никуда не рыпнется, гарантированно. Компромата на него выше крыши. Будет делать то, что я скажу. В общем, раскрутил клиента на полную катушку.

— Чтобы ко мне больше не лез, сказал? — поинтересовался я.

— Через пару дней встретился с Андрюшкой. Дал ему переварить инфу в спокойной обстановке, и осознать, что спрыгнуть не получится. Посмотрел на состояние клиента. Он полностью морально раздавлен. Принес очередную инфу в клювике. Борется с преступностью на невидимом фронте, помогает мне повышать раскрываемость, агент два нуля, — хохотнул капитан. — Вот тогда и сказал, чтобы тебя десятой дорогой обходил, иначе обзаведется дырявой ложкой и поедет валить лес в Магадане. Все документы у меня пока полежат. Регистрировать их не буду. Но боксеру четко дал понять, любой шаг в сторону, гарантированная поездка в СИЗО со сливом стукача ворам. Андрюша проникся до самой печенки. Думаю, он тебя больше никогда не потревожит.

— Будем надеяться, — вздохнул я. — Я вижу, ты с папочкой пришел. Заявы и прочие документы там?

— А как же, — довольно подтвердил капитан. — Сам понимаю, что слова надо подтверждать. Всё тут лежит. Показывать?

— Конечно, — кивнул я.

Гуменюк торжественно открыл папку и вручил мне несколько листов.

Я пробежался глазами по документам. Заявление потерпевшей об изнасиловании и извращенных действиях фигуранта с несовершеннолетней. Протоколы допроса потерпевшей и изъятия вещественных доказательств (патронов и наркотиков) с подписями понятых. Признание подозреваемого вообще феерично. Куча слезливых соплей, размазанных по бумаге.

«Раскаиваюсь, осознал всю тяжесть своих противоправных действий, готов искупить самоотверженной работой на благо страны». Только «Прошу понять и простить» не хватает.

Интересно, как капитан этого добился? Видимо, боксер совсем морально раздавлен был.

Что там дальше? Письменное согласие Андрюшки сотрудничать с правоохранительными органами. То, что надо. Рапорт опера на имя начальника РОВД с приложенным к нему заявлением наркомана. Рапорт участкового о проверке заявления, попытке изнасилования и обыске в жилье. А вот самое интересное, доносы боксера на своих дружков и знакомых. Ничего не скажешь, отличную работу проделал капитан.

— Есть несколько вопросов, — заявил я, возвращая бумаги. — Ты слишком много людей подключил к операции. Не боишься, что протечет?

— Не должно, — категорично заявил опер. — Все, кроме Нинки неоднократно проверены в разных делах. Понятые ещё мне и постукивают. Ничего такого, они к криминальному миру косвенное отношение имеют, в основном мелких нарушителей сдают, но раскрытия боятся. А малолетней шалаве, как и участковому, я денег дал, помощь свою пообещал и тоже на сотрудничество раскрутил. Она много чего интересного о местной шпане и уголовниках рассказала. Участковый тоже свой человек. Провел со мной операцию по вербовке стукача, получил два пузыря «Столичной» и доволен как слон. Так что, никто ничего говорить не будет. Не в их интересах.

— Дай бог, — с сомнением согласился я. — Боюсь, если эти документы ввести в систему к тебе сразу много вопросов возникнет. Например, почему этого Андрюшку после заявления брала не группа захвата из оперов, а вы с участковым? Это неправильно. И вообще, не соблюдены процедурные действия. Ты должен был доложить начальнику, зарегистрировать бумаги, он — сформировать группу захвата для задержания. А тут самодеятельность какая-то.

— Ты смотри, разбираешься, — в глазах капитана мелькнуло уважение. — На самом деле, все легко объясняется. Во-первых, заявление от наркомана, само по себе, сомнительно. Я должен был проверить его подлинность. Вдруг мы невиновного человека будем прессовать? Нельзя же так. Вот и решил, перед регистрацией заявления подключить участкового и провести оперативные действия. Пока побеседовать с подозреваемым, неформально. Чтобы составить личное впечатление о фигуранте. При этом о содержании заявления не рассказывать, а найти другой предлог для разговора. И заодно, заставить правонарушителя нервничать, суетиться и делать ошибки. Только мы пришли, сразу на совершение преступления удачно попали. Ну а дальше тебе уже рассказал.