Воин-Врач IV - Олег Дмитриев Страница 8

— Ты прямо вот так, целиком и полностью, уверен в том, что придумал? — сильнее обычного сощурился хан.

— Это, Хару, уже не важно, насколько уверен именно я. Считай, что у меня уговор с духами реки, холмов и лесов. Они этих находников ждут сильнее, чем я. По мне, так век бы их не видать. А вот духи ждут. Голодные. Злые.

На последних словах Всеслав добавил в голосе драматизма. От которого и хан, и Байгар, замерший неподалёку, поёжились в сёдлах совершенно одинаково. И больше вопросов никто из них не задавал.

Ясно, что «светить», как теперь уже говорил и Рысь, и его умельцы, перед половцами ни гром-пакетами, не пороховыми трубками, ни искрившими крутилками никто и не думал. В ходе рекогносцировки осмотрели и промерили оба берега, пробили пешнями лёд над мелью и оконтурили её на схеме. Слева и справа впадали здесь в Днепр малые речушки, низины которых сейчас были заметены снегом — их тоже измерили и все значения нанесли на бересту. Как и высоты холмов по правую руку. Всеслав с воеводой и мастерами, Свеном, Кондратом и Ферапонтом, отъехали к ближнему холму, и князь буквально на пальцах объяснял что-то. Они чертили на бересте, поминутно показывая князю, который либо кивал, либо брал эту странную, но удобную штуку «карандаш» и что-то помечал-поправлял на их рисунках-чертежах. Кузнец чесал затылок, что переходил у него прямо в широченные плечи без намёка на шею, с самозабвенным хрустом. Плотник грыз ноготь большого пальца, тоже большой. Гончар жевал кончик бороды, который сразу по привычке запихал в рот. Ни один из них не сводил глаз с пальца князя, который мерно передвигался по схеме. А под конец все три разных специалиста совершенно одинаково кивнули. И в глазах их, кажется, недоверие сменялось обожанием.

На той мели и вокруг неё провели несколько часов. Возвращаясь обратно, Чародей выглядел довольным, как неизвестный здесь слон, и спокойным, как тем более неизвестный здесь танк. И это словно передавалось каждому из членов Ставки и группы выездных экспертов. Они даже затеяли спор, как назовут в народе то место, что только что так пристально изучали, после того, как задумка князя-батюшки сработает. Сомнений в этом не было ни у кого.

Из предложенных цензурных вариантов мне больше всего понравились «Гильдебрандова топь» и «Папин бульк».

Народу на берегу было видимо-невидимо. Весь город и, наверное, больше половины беженцев стянулись хоть краем глаза глянуть на долгожданный финал. Этим очередным новым и непривычным словом называлась решающая битва между «Волками» и «Орлами». Прибыли высокие гости из всех ближайших населённых пунктов. Подтянулись днём раньше и посольства со Пскова, Новгорода и Смоленска. Вокруг города было, что называется, негде яблоку плюнуть — тут и там стояли шатры со стягами князей и вольных городов. Силища, стянувшаяся к Киеву, за последние недели, позволяла, пожалуй, пободаться-помериться силушкой с подлыми латинянами и во чистом поле. Но Чародей спокойно пообещал, что справится и ближней дружиной. Те, кто в этом сомневались, виду старались не подавать, изрядно наслушавшись невероятных историй про осенний бой на реке и прохладную, мягко говоря, встречу ратей ляхов чуть выше по течению. За недолгое время, проведённое в городе, после обязательного стояния с разинутым ртом возле карты русских земель на площади, наслушавшись местных и отведав всеславовки, каждый из гостей понимал — этот, пожалуй, сдюжит.

После небольшого концерта, со ставшей уже традиционной песней про героев спорта, на лёд выехали и замерли лицом к «правительственной» трибуне отряды. Всеслав коротко пожелал удачи и велел биться честно. Святослав, сорвавший напрочь голос ещё вчера, на языке жестов произвёл решающую предыгровую накачку своей команды. Судя по жестам и перекошенному лицу, убедительно-наглядно сообщая, как и какие именно части тела он им пообрывает, если подведут. Я в мужестве его отчаянных парней не сомневался. Выглядели они так, будто бой им предстоял не суровый, а самый что ни на есть распоследний.

Глава 4

Череда неожиданностей…

…началась с того, что «Волки» продули!

Такой бойни лёд не видел, пожалуй, с той самой памятной рыбалки неподалёку отсюда, да и тогда не было так нервно. Клюшки разлетались в щепки, в труху, ледяное крошево сыпалось веером через борта. Сами они, литые и промороженные до каменной крепости, кажется, ходили ходуном. Пролилась даже кровь.

Один из наших случайно махнул неудачно обломавшейся клюшкой и распахал острым краем щёку черниговца, да так, что редким чудом правого глаза не лишил. Онемевшее море болельщиков и замершие игроки смотрели, как слетели с трибуны серыми тенями одним движением батюшка-князь и два его ближних охранника, один молчаливый, а другой и вовсе немой. Он-то и разматывал на бегу́ странный свёрток.

Швы я наложил быстро. Парень сжал до хруста зубы и не шевелился, шить не мешал. Закончив с повязкой, заметил над плечом ладонь и поднял глаза. Святослав, спрыгнувший с трибуны немногим позднее нас, следивший за тем, как перестают кровить и сходятся стежок за стежком края относительно простой, но довольно паршиво и тревожно выглядевшей раны, помог мне встать и молча крепко обнял под слитный вздох трибун. Может, решил, что я спас его игроку жизнь. А, может, поблагодарил за то, что не загрыз того на глазах у города и команды, не знаю. Говорить-то он по-прежнему не мог.

Все три периода команды шли ноздря в ноздрю. Бросок «Орлов» на исходе третьего привёл к добавленному времени, к овертайму. И едва не подарил Святославу инсульт. На него уже после исхода второго периода смотреть было тревожно — выглядел тренер черниговцев так, что краше в гроб кладут.

За пять минут добавленного времени отряды умудрились вколотить друг другу по две шайбы каждый. Трибуны свистели, хлопали и топали. Практически молча. Тоже посрывав глотки вслед за князем Черниговским. А чисто врачебные опасения начал вызывать и невозмутимый обычно Ставр. Видно было, что такого накала страстей тут никто в мирное время не испытывал примерно никогда.

В последний перед выходами «один на один» перерыв на трибунах и вокруг кончилось всё: сбитень, тёплое вино, мясо, лепёшки и, видимо, запасы у зрителей, которые теоретически проносить было нельзя, но по факту никто особо и не проверял. Тех, кому на нервной почве чисто визуально могла вот-вот понадобиться медицинская помощь, среди зрителей прибавилось в разы.

Когда последний из «Полоцких Волков» залепил шайбой точно в лоб рухнувшего тут же, но к несчастью наружу, вратаря,