Кровь, золото и помидоры - Дмитрий Викторович Распопов Страница 9

Мой военачальник скептически на меня посмотрел, но не стал это комментировать.

— А и да, князь, пообещайте на время плена не сбегать и никак не вредить мне или моей армии, — повернулся я к Роману Мстиславовичу, — иначе сам понимаете, придётся ужесточить ваше пребывание у нас в гостях.

Князь достал крестик из-под одежды и трижды поцеловал его, со словами.

— Клянусь.

— Ну, тогда вас утроит наш шатёр? Или хотите отдельное жилище?

Он заверил, что привык и к более скромным условиям и не будет против составить нам компанию.

Вскоре вернулись девушки, расставляя простую кухонную утварь, чтобы мы поужинали. Князь не стал воротить нос, и вместе с нами стал наворачивать простую еду, но зато с большими кусками мяса.

Я привычно руководил фортификационными работами, чтобы взять столицу княжества Великая Польша город Гнезно, а князь внимательно наблюдал за моими действиями. Загонять его в палатку было бы невежливо, поэтому я не стал ограничивать его передвижение, чем он пользовался, даже попросив себе коня и навестив дружину, которая обрадовалась, увидев своего князя живым. Они уже мысленно его похоронили, поскольку почти все, кто был в первом ряду удара по пехоте, погибли сразу на месте, если не от длинных копий, то от случившейся сразу после этого давки.

— Ганс! — крикнул я, подзывая капитана, которому отошёл отряд, безвременно почившего Кольбера.

— Да сеньор Витале, — тот тут же оказался рядом.

— Вы так замечательно работаете кирками и лопатами, — я показал на параллели, которые его солдаты сейчас отрывали, — поговори со своими, может кто захочет перейти ко мне на постоянный контракт?

— Сеньор Витале! — изумился тот, — вы ещё спрашиваете?! Да все зубами вцепятся в эту возможность! Все отряды наёмников весь поход с завистью смотрят на ваше войско! Ни у кого нет такого снаряжения и питания.

— Ну тогда поговори с офицерами, и приходи после осады с готовым контрактом, обсудим.

— Конечно! — ответил он, пришпорив коня, чтобы обрадовать свой отряд.

— Куда ещё больше-то, — проворчал рядом сеньор Бароцци, — и так на выплату жалования целых двести всадников нужно, чтобы возить и охранять полковую казну.

— Вы сейчас сеньор Пьетро очень похожи на моего счетовода-иудея, — хмыкнул я, смотря на возмутившегося подобным сравнением нобиля, — тот тоже при встрече всё время ноет, что на войско я спускаю больше денег, чем на все остальные свои проекты вместе взятые и такими темпами мне не хватит сбережений даже на дальнейшую жизнь.

— А вы что ему отвечаете? — заинтересовался он, перестав обижаться.

— Что если нужно ещё больше денег, то я их заработаю, — улыбнулся я, — но при этих словах уже сеньор Франческо начинает хвататься за сердце. В общем, всем не угодить.

Сеньор Бароцци с улыбкой покачал головой, затем заметив, как к нам движется отряд французов, показал на них кивком головы. Я повернулся, чтобы увидеть хмурые лица дворян.

— Граф? — я чуть склонил голову, когда старший над ними подъехал ближе, и молча протянул мне три письма. Одно было распечатано, на двух других виднелась восковые печати, с оттиском королевских лилий.

— Беда сеньор Витале, — на лице графа, который доблестно добывал себе земельный надел, отчётливо проступила досада, — король отзывает нас.

Сердце тревожно стукнуло в груди и я схватив письма, сначала развернул открытое, пробежав по нему глазами. Оно было обращено как раз к графу де Ареньяку, с немедленным приказом сворачивать военную кампанию и возвращаться во Францию. Настроение стремительно стало падать, поэтому я под внимательными взглядами дворян, распечатал письмо, адресованное Филиппом II Августом лично ко мне. В нём он сердечно благодарил меня за то, что я сделал для него и королевства, а особенно за воссоединение с любимой женой Ингеборгой, с которой они теперь живут в довольстве и счастье. Поэтому король просит бросить меня никому не нужную Польшу и привести ему наследника престола обратно из Венеции в Париж. Мир с Ричардом I, как я и просил, заключен, так что больше мне волноваться не о чем, можно докладывать в Рим о полном успехе своей миссии. Об Агнессе и Марии в письме не было сказано ни слова, словно их и не было никогда в его жизни.

Мой взгляд потяжелел, я извинился перед дворянами и отправился читать третье письмо в свой шатёр, предварительно выгнав оттуда служанок.

«Дорогой Витале», — значилось в самом начале на вкусно пахнущей травами бумаге на высокой латыни, которую якобы не знала змеюка.

Встряхнув голову, поскольку запах напомнил мне её, я стал читать дальше.

«Думаю ты понимаешь, что многое я не могу написать тебе в открытом виде, поэтому скажу главное. Я решила рискнуть и несмотря на твоё предупреждение, остаться во Франции, которая полюбила меня, а я её. Тем более мой супруг всё осознал и покаялся за своё прежнее невнимание ко мне, и теперь полон мужской силы, делая Франции наследника каждую божью ночь.

Спасибо за всё, Ингеборга Французская».

От подобных новостей в груди стал разгораться пожар гнева, и с трудом сдерживая себя, я дочитал приписки, оставленные после основного текста.

«P.S. Спасибо за подсказку, рыбий пузырь и правда сотворил чудо!»

«P.P.S. И да, во дворце, когда привезёшь Людовика, лучше не задерживайся, по понятным причинам, я всё ещё немножко тебя боюсь».

«P.P.P.S. А лучше вообще не приезжай, пришли его с кем-нибудь другим!».

«P.P.P.P.S. Не сердись пожалуйста, ну правда, зачем мне эта далёкая Польша? После тебя она наверняка разорена и пуста, да и соседи будут всё время заглядываться на пустые земли. Оно мне нужно?».

«P.P.P.P.P.P. Надеюсь по количеству приписок ты понимаешь, как тяжело мне далось это решение, а новое королевство можешь оставить себе. Правда это будет совсем капельку незаконно, но уверена, ты что-нибудь придумаешь. Всё, теперь точно всё. Прощай Витале».

«Тварь! Лживая, наглая тварь!», — рычание, а ни слова вырвались у меня из горла, и выхватив меч, я стал крушить всё, что попалось под руку. Досталось всему: кроватям, сундукам с мебелью и стульям. Только сломав меч обо что-то железное, я