Внедроман 2 - Алексей Небоходов Страница 9

Их движения были грубыми, почти животными, но в этой грубости была подлинная красота – красота чистой, необузданной страсти. Мужчина двигался мощно, каждым движением заставляя женщину выгибаться дугой и цепляться пальцами за мешковину. Пот блестел на его лбу, а тёмные волосы прилипли к вискам.

Женщине было около тридцати; лицо её было мягким, но уже огрубевшим от жизни и тяжёлой работы. Она запрокинула голову, обнажая белую шею. Губы её приоткрылись, и из них вырывались низкие, первобытные звуки. Ноги крепко обвивали талию мужчины, пятки упирались в поясницу, побуждая его двигаться глубже и сильнее.

Воздух вокруг них дрожал от жара тел. Запах пота смешивался с картофельной пылью и влажной мешковиной, образуя странный и пьянящий коктейль. Мужчина наклонился, губами касаясь ложбинки между грудей женщины, и она вздрогнула всем телом, выгнувшись ещё больше.

– Тише, – хрипло прошептал он, но в его голосе звучал скорее вызов, чем предостережение.

Она не сдержалась. Когда он сменил угол, нашёл нужное место, женщина задрожала и издала низкий, гортанный стон. Звук прокатился по ангару, отражаясь от стен, и вернулся эхом, усиленным бетонной акустикой.

Михаил наблюдал заворожённо. Он видел многое в прошлой жизни – дорогие оргии в элитных особняках, изысканные развлечения высшего общества. Но в этой сцене было что-то более подлинное и честное. Никаких масок и притворства. Просто двое людей, укравших миг счастья посреди серой советской повседневности.

Ритм их движений ускорялся. Когда мужчина опёрся руками о мешки по бокам от женщины, мышцы его рук напряглись до предела. Капли пота падали на вздымающуюся грудь женщины. Она подавалась навстречу каждому движению, её бёдра двигались в древнем танце, который тело знало само по себе.

Брезент под ними промок от пота, прилипая к коже. Грубая мешковина оставляла красные следы на её спине, но женщина не замечала этого, словно боль лишь усиливала наслаждение. Пальцы её запутались в волосах мужчины, притягивая его голову ниже. Их губы встретились в голодном, почти отчаянном поцелуе.

Михаил почувствовал, как его тело реагирует на эту сцену – жар поднялся снизу живота, участился пульс. Он сжал кулаки, удерживая контроль. Терять его нельзя – не здесь и не сейчас.

Женщина первой достигла пика. Тело её напряглось, выгнулось дугой. Из горла вырвался крик – негромкий, но такой силы, что Михаил ощутил вибрацию ангара. Мужчина зажал ей рот ладонью, но было поздно – звук уже улетел в пространство.

Несколько последних толчков – и мужчина последовал за ней. Тело его содрогнулось, он уткнулся лицом в её шею и сдавленно зарычал – звук скорее животный, чем человеческий.

Потом наступила тишина. Лишь тяжёлое дыхание нарушало покой ангара. Они лежали, не желая или не имея сил разъединиться. Женщина нежно гладила мужчину по влажной спине, её прикосновения были почти материнскими.

Михаил наблюдал несколько мгновений, испытывая одновременно неловкость от собственного присутствия и искреннее восхищение их неподдельной страстью. Особенно поразили его языки – движения губ и кончиков языков обоих любовников выглядели столь живописно и старательно, что Михаил невольно подумал, будто они репетируют давно отложенную, но наконец-то разрешённую сцену из запрещённого советского кино.

«Вот тебе и актёры, – усмехнулся Михаил про себя, чувствуя, как по лицу расплывается улыбка. – Такие таланты среди овощей пропадают!» Не удержавшись, он произнёс вслух достаточно громко, чтобы быть услышанным:

– Ну, товарищи, вы приняты!

Парочка одновременно вздрогнула и резко обернулась. В глазах грузчика на мгновение вспыхнуло недовольство, смешанное с испугом, но он тут же справился с собой, хмуро рассматривая незнакомца и прикрывая женщину, которая поспешно поправляла халат, избегая смотреть в глаза Михаилу.

– Извините, товарищ начальник, мы тут… – начал было грузчик, но запнулся, не найдя подходящего объяснения.

Михаил, спокойно подняв ладонь в примирительном жесте, слегка улыбнулся:

– Спокойно, товарищи, я вас не осуждаю. Наоборот, скажу прямо – такого реализма и эмоций я давно не видел. И если уж вы можете быть настолько естественными здесь, среди картошки и мешковины, то на настоящей съёмочной площадке вам вообще цены не будет.

Грузчик удивлённо вскинул брови, переглянувшись с женщиной, которая наконец осмелилась посмотреть на Михаила с осторожным интересом:

– На съёмочной площадке? В смысле, в кино что ли? – спросил он, постепенно осознавая, что наказания не будет.

Михаил кивнул, сохраняя доброжелательность и лёгкость тона:

– Именно так. Завтра заходите, обсудим детали. Поверьте, вам понравится.

Женщина тихо хихикнула, приободрившись и окончательно справившись с замешательством, а грузчик, скрывая улыбку, пробормотал уже совсем другим тоном:

– Ну, раз уж такой разговор, почему бы и не попробовать.

Он тактично отвернулся, позволив парочке привести себя в порядок. Пока они тихо переговаривались, приводя одежду в приличный вид, Михаил отошёл в сторону и задумчиво провёл рукой по мешку с картошкой.

«Идеальное начало, – подумал он. – Вот и первые новые звёзды нового кино. Голливуд рядом не стоял.»

Уже предвкушая, как будет пересказывать друзьям это яркое пополнение актёрского состава, Михаил вышел из ангара с победной улыбкой.

Вернувшись домой, он с видом полководца, взявшего неприступную крепость, сообщил друзьям о своей безоговорочной победе. Он с удовольствием описал переговоры с Владимиром Фёдоровичем, комично подчёркивая его суровый галстук, застрявший в молнии ватника.

– Представьте себе картину, – живо рассказывал он, разводя руками, – стою я в кабинете, вокруг огурцы, масло машинное и Пахоменко из радиолы на полную мощность. А Владимир Фёдорович мне говорит: «Учтите, Михаил, такой кинематографической судьбы наша овощная база ещё не знала». И я понял – место у нас золотое!

Все рассмеялись, но быстро стихли, позволяя ему говорить дальше:

– Но это ещё не всё, – продолжил Михаил, выдержав паузу. – Захожу в ангар, темно, пыльно, картошка, крысы бегают. И вдруг слышу звуки… не совсем складские. Продвигаюсь осторожно, и что вы думаете? Прямо на мешках, на брезенте грузчик с фасовщицей отмечают конец смены. Причём так отмечают – Тарковский обзавидовался бы таким крупным планам! А как языками работают – идеальная сцена для кульминации! Даже свет через окно упал, словно из софита.

Компания разразилась громким смехом. Катя уронила подушку, Алексей подавился чаем, а Сергей с серьёзным видом спросил:

– Надеюсь, ты предложил им контракт?

– Разумеется! – торжественно кивнул Михаил. – Сказал прямо: «Вы приняты! В ангаре снимать вам привычно, сценарий обсудим позже». Женщина хихикнула, а грузчик ответил, что у него смена, но ради репетиций он готов остаться. Я чуть не рухнул со смеху, но держался! В общем, актёрский состав у нас почти укомплектован. Осталось найти оператора, который не засмеётся во