Песок - Хауи Хью Страница 11

— Это потому, что мне не хочется здесь оставаться. — Он надеялся, что «здесь» прозвучало не столь общо, как в его мыслях. Речь шла не только о школе или насосной яме. Речь шла обо всем Шентитауне. — Идем. Притащим еще по одному грузу, и будешь на сегодня свободна.

Улыбнувшись, Глоралай закончила завязывать волосы. Ей было семнадцать, на год меньше, чем Коннеру, на бронзовой коже возле носа виднелись симпатичные веснушки. Коннер не признавался даже самому себе, но отчасти поэтому ему не хотелось уходить с насоса прямо сейчас. А притащить еще один груз — не так уж страшно, когда это не обязанность, а твой выбор.

За спиной Глоралай он заметил взбиравшегося по склону Райдера. Парень, похоже, уловил момент близости между двумя своими одноклассниками и развернул свое коромысло, тяжелые ведра опасно раскачивались так, что Коннеру пришлось уворачиваться, едва не потеряв равновесие на сыпучем песке.

— Осторожнее, — сказала Глоралай.

— Отвали, — бросил Райдер.

Глоралай нагнала Коннера, и оба зашагали вниз с пустыми ведрами. За беспорядочными крышами Шентитауна слышались ритмичные удары молотка и крики чаек. Коннер пытался впитать вид и звуки родного дома, идя следом за Глоралай обратно в туннель.

— Ты серьезно? — Она взглянула на него. — Я думала, тебе не терпится отсюда убраться.

— Ха, полагаю, ты точно так же не прочь. Может, если я потащу твой груз, ты купишь мне пиво в дайверском баре?

— Ты так думаешь? — улыбнулась она.

Коннер пожал плечами. У подножия зигзага из кривых досок печально кивало головой, качая воду из земли, стонущее чудовище. Коннер и Глоралай встали в очередь, ожидая, когда наполнятся их ведра. Когда песок уже начал сыпаться через край, Коннер заметил дайвера, который появился возле насоса, подавая инструменты помощнику. Вероятно, он ремонтировал какой-нибудь соединитель или трубу. Именно такой жизни хотелось Коннеру. Если бы он попал в дайверскую школу, все могло быть иначе. Сейчас он был бы дайвером, а не сизифом и, как его брат и сестра, разыскивал бы остатки древних городов. Может, тогда бы он так не выматывался, проводил бы больше времени не на ветру, не думал бы о том, чтобы уйти.

— Пошел, — рявкнул бригадир, и Коннер увидел, что его ведра полны. Глоралай уже взвалила свои ведра на плечи и поднималась по доскам. Она крикнула ему, чтобы он поторапливался, а то она выпьет и его пиво тоже.

11. Свидание?

Коннер и Глоралай опорожнили свои ведра и направились в сторону города. С вершины гребня открывался обширный вид на трущобы Шентитауна. Коннер мог различить помятую металлическую крышу маленькой лачуги, которую он делил с братом. На их жилище сзади наступала дюна, уже похоронив под собой его заднюю половину. Еще месяц, и песок свалится с крыши, сгрудившись возле входной двери. Какое-то время еще можно будет прокопаться, но потом придет пора смириться с потерями и перебраться в другое место — пока Роб не начнет жить самостоятельно. Его наверняка приняли бы в дайверскую школу, судя по надеждам, которые он подавал. Или Грэхем взял бы его в ученики. Или Палмер наконец бы остепенился и перестал носиться туда-сюда вместе с придурком Хэпом. Что-то должно было измениться.

За их домом, за разбросанными тут и там крышами и полузасыпанными лавками простирался Спрингстон с его торчавшими на ветру рядами пескоскребов. Коннер с трудом мог различить очертания огромной стены позади зданий, которая скрылась из виду, когда они с Глоралай спустились с гребня за дюны. Теперь виднелись лишь верхушки самых высоких строений, бесформенных нагромождений кубов — маленьких хижин, домов и лавок, построенных друг на друге без всякого плана и согласованности. С их крыш струились ручейки песка, вдоль карнизов завывал ветер. А потом исчезли и остатки города, и можно было определить лишь местоположение свалки, где торжествующе парили в воздухе стаи ворон, раскинув крылья на легком ветру, который шел с Ничейной земли, неся с собой грохот богов и песок, ставший бедствием для каждого.

Сквозь шум ветра и хруст песка под ботинками Коннер слышал едва различимый далекий барабанный бой. То были громодобные удары, отражавшиеся у людей внутри, эхо бомб мятежников, с которым вернулся ужас гибели разорванных на куски любимых. То был звук, который никогда не прекращался, вторгавшийся в сновидения и преследовавший в часы бодрствования, пытка, все больше сводившая с ума, пока не становилась невыносимой. Люди бежали в горы, и никто о них больше не слышал. Или уходили в Ничейную землю в поисках источника этой напасти, умоляя ее прекратиться. Именно потому люди забирали свои семьи и отправлялись искать другую жизнь — или бросали их в потрепанной палатке.

— Когда-нибудь мечтала выбраться отсюда? — спросил Коннер.

— Постоянно, — кивнула Глоралай. Она встряхнула платок, избавляясь от крошки[5]. — У меня есть брат в Лоу-Пэбе, он говорит, что может найти там для меня работу в баре. Он вышибала. Но придется подождать, пока мне не исполнится восемнадцать.

— Что за бар?

Коннер знал, для каких работ требуется определенный возраст. Он попытался представить Глоралай, занимающуюся тем же, чем и его мать, и почувствовал, как его охватывает злость.

— «Счастливчик Люк». Дайверский бар.

— Ах этот…

Коннер провел пальцами по волосам, вытряхивая спут[6].

— Знаешь его?

— Знаю про него. Моя сестра в свое время там работала. Барменшей. Тогда для этого еще не требовалось быть старше восемнадцати.

— Для барменши и сейчас не требуется. — Глоралай вывела его на шедшую справа от дюны дорожку. Мимо промчалась компания ребятишек на жестяных листах, крича и смеясь. — Нужно быть старше восемнадцати, чтобы работать в борделе наверху.

Коннер подавился песком. Он потянулся к фляжке, хотя знал, что там осталось лишь несколько капель.

— Я пошутила, — рассмеялась она. — Мой отец говорит, что, пока я не стану взрослой, я должна жить с ними и подчиняться их правилам. Типичная родительская чушь.

— Угу, типичная, — кивнул Коннер, но подумал, что было бы здорово, если бы правила мог устанавливать кто-то другой. У них с младшим братом не было никого, кроме их самих. Палмер и Вик отправились зарабатывать дайвингом, предоставив им самим о себе заботиться. Когда их отец исчез, он оставил всю семью без гроша, хотя когда-то у них имелось все. А их мама… Коннер даже не знал, что тут сказать. Порой он жалел, что у него вообще была мать.

Он выбросил из головы эту мысль, одновременно загнав в самый дальний угол завтрашний поход с палаткой, и сосредоточился на шедшей рядом Глоралай, пытаясь по возможности жить настоящим. Вместе они свернули к полузасыпанному ряду лачуг, торчавших из невысокой дюны. На крыше одной из них грохотал и дымил генератор. Внутри горел свет, а с занесенной песком крыши свисала неоновая реклама пива «Курс» с зубчатыми очертаниями западных пиков, подсвеченных сверху. Коннер едва не сказал, что эту вывеску отыскала его сестра — как часто бывало, когда он видел какую-то из найденных ею под песком находок.

— Эй, — спросила Глоралай, — идешь в субботу на вечеринку к Райдеру?

— Гм… Нет.

Похоже, она заметила, как он поморщился.

— Слушай, он, может, кретин еще тот, но оторваться можно по полной. Будет играть «Смех до упаду». Приходи обязательно.

Показав два пальца мужчине в окошке, Глоралай положила на прилавок несколько монет. Коннер заметил на ее запястье маленькую самодельную татуировку, и ему стало интересно, есть ли у нее другие.

— Да не в нем дело, — ответил он. — Мне насрать на Райдера. Просто мы с братьями в выходные идем в поход.

— Вы с Палмом берете с собой в поход Роба? Здорово.

— Ну, если честно, не так уж здорово. У нас такая традиция, раз в год.

Он не стал говорить, что будущее его пугает и что он готовится к гораздо более долгому походу. Слишком уж хорош был момент, чтобы его портить.