Песок - Хауи Хью Страница 12

— И как дела у Палмера? Он вроде как перебрался в Лоу-Пэб?

— Полагаю, все у него хорошо. Постоянно болтается туда-сюда. На прошлой неделе заходил к нам по пути на какую-то очередную работу. Вероятно, сейчас он снова у нас дома, если только опять за что-то на нас не обиделся. — Коннер глотнул пива. — Собственно, это он должен заботиться о Робе, а не я.

— Ты вполне справляешься. К тому же Робби и сам может о себе позаботиться.

— Будем надеяться. — Коннер сделал еще глоток и заметил вопросительный взгляд Глоралай. — За ежегодные традиции. — Он поднял кружку.

— Да, за сегодняшнюю дату. — Глоралай взметнула брови.

— Гм… Дата на самом деле завтра, — объяснил Коннер.

— Тогда за выходные, — предложила Глоралай.

— Угу, за выходные.

Они чокнулись кружками. Внезапно порыв ветра сдул с крыши песок, и оба, смеясь, прикрыли кружки ладонями. Ветер унес песок на запад, к заходящему солнцу; дюны в той стороне слегка вздрогнули, затрещали балки, и жители Шентитауна оторвались от своих дел, глядя на проседающие потолки и слыша карканье голодных ворон.

— Спасибо.

Коннер отсалютовал кружкой и, прислонившись к столбу, взглянул на краснеющее небо, на крошечных человечков, ползущих, словно муравьи, по Насосному гребню, на вспыхивающие в сумерках огни керосиновых и электрических фонарей, слыша вокруг зловещий шепот пустыни.

— Угу, — согласилась Глоралай, похоже поняв, что он имел в виду не только пиво. — Ну почему все время не может быть так же хорошо, черт побери?

12. Отцовские ботинки

Когда Коннер вернулся домой, было уже поздно. Выше на склоне дюны горели фонари, двое мужчин на лесах, стуча молотками, сооружали новый дом, который строился поверх его собственного. С лесов свалился кусок жести, воткнувшись в песок рядом с дверью. Один из рабочих посмотрел вслед упавшей жестянке, и леса слегка затрещали. Он даже не подумал извиниться за то, что едва не угодил в Коннера, лишь что-то раздраженно проворчал насчет шуточек гравитации и утомительной перспективы спускаться и забираться обратно.

— Я, знаешь ли, пока тут живу, — крикнул Коннер, но ему хватило одного взгляда на окружавший его дом песок, чтобы понять, что предъявлять претензии ему осталось не так уж долго.

Толкнув дверь, он сбил с ботинок налипь[7] и шагнул внутрь:

— Эй, братишка! Ты дома?

Чтобы закрыть дверь, пришлось навалиться на дверную ручку изо всех сил. С потолка посыпалась взвесь[8], затрещали стропила. Он не видел никаких следов Палмера: ни его ботинок, ни рюкзака со снаряжением, ни остатков от набега на кладовую с продуктами. Откуда-то снизу доносился приглушенный голос. Похоже, Роб. Стук над головой возобновился. Коннер показал потолку средний палец.

— Ужинал? — крикнул он, ставя на шаткий стол у двери принесенные из дайверского бара полбанки холодной тушеной крольчатины. Его младший брат что-то крикнул в ответ, но слов было не разобрать. Похоже, он находился уровнем ниже.

Коннеру хватило четырех размашистых шагов, чтобы пройти из прихожей в кухню, а затем в их общую спальню с двумя маленькими койками на ржавых пружинах. Кровать Роба была отодвинута в сторону, а три половицы под ней сняты. Внизу было темно. Единственным освещением в маленьком доме служил слабый свет фонаря, сочившийся сквозь потрескавшееся стекло во входной двери. Свеча у кровати Роба полностью догорела. Пошарив в ящике возле своей койки, Коннер отыскал фонарик и включил его, но тот не работал, и пришлось бросить его обратно в ящик. Еще три шага, и он принес из гостиной керосиновую лампу. Встряхнув ее и услышав плеск топлива, он на ощупь зажег фитиль.

— Собираешь снаряжение? — спросил он.

Роб не ответил. Коннер подкрутил фитиль, и комнату залило светом. Сев на пол спальни, он свесил ноги в дыру, затем спустился сам и забрал сверху лампу. Бледный свет заполнил чье-то бывшее жилище.

Когда-то поддерживавшие крышу стропила превратились в балки под полом в доме Палмера. Под их домом стоял чей-то еще, давно заброшенный и никем не занятый. Вскоре и дому Коннера предстояло стать чьим-то подвалом, заполненным песком. Так продолжалось из года в год — груды песка поднимались все выше к небесам, а дома проваливались ближе к преисподней.

Коннер обвел лампой небольшое пространство, где они с Робом хранили свое скромное имущество. Мешок с палаткой и походное снаряжение выглядели нетронутыми, лежа там, где их оставили год назад. Коннер смахнул с мешка взвесь, думая, куда, черт побери, подевался Роб. Толкнув дверь в старую ванную, он увидел еще несколько снятых половиц. Внизу плясал свет.

— Что ты там делаешь, черт побери? — спросил он.

Роб взглянул на него из дыры в старом полу, виновато улыбаясь. Он сидел на груде песка еще одним уровнем ниже. Дальше было не проникнуть — следующий погребенный дом практически полностью заполнился наносом[9]. Волосы брата прилипли к потному лбу, будто он вконец выбивался из сил. Коннер быстро отвел взгляд.

— Эй, братишка, ты же не затем туда залез, чтобы подрочить?

— Нет! — пискнул Роб, и Коннер, снова заглянув в дыру, увидел, что его брат ерзает туда-сюда. Роб поднял глаза, с досадой кусая губы.

— Где ты был? — спросил он. — Я все зову тебя и зову.

Коннер только теперь понял, что его брат угодил в переплет. Присев, он опустил лампу ниже половиц и увидел, что Роба по пояс засыпало песком. Виднелись следы в тех местах, где он пытался копать руками.

— Что ты натворил, черт бы тебя побрал?

— Я просто играл, — ответил Роб.

Повесив лампу на гвоздь, Коннер спустился еще на один уровень.

— Я же тебе говорил, чтобы ты туда не лазил. Песок может обвалиться, и моргнуть не успеешь.

— Знаю. Но… он не осыпался. Я вроде как сам в него зарылся.

Коннер заметил тянувшиеся из песка провода. Он попытался вытащить брата, но Роб не сдвинулся с места. Песок вокруг него твердостью походил на бетон.

— Что ты сделал?

— Я… кое над чем работал. — Роб показал Коннеру оголовье маски, от которого шел пучок проводов, исчезая в толще песка. — Я не нырял, честно. Вовсе нет. Просто хотел посмотреть, что получится сделать с моими ботинками…

— С твоими ботинками?..

— С ботинками отца.

— Имеешь в виду — с моими ботинками? — Коннер выхватил оголовье из руки брата. — Черт побери, тебе уже одиннадцать, Роб. Эта хрень — вовсе не игрушки. Может плохо кончиться. Где ты взял эту штуку?

— Нашел.

— Украл?

Коннер встряхнул оголовье в руке. У него мелькнула мысль оставить братишку здесь на ночь, просто чтобы преподать ему урок.

— Нет. Нашел. Клянусь.

— Знаешь, что сделал бы с тобой Палм, увидев, что ты с этим играешь? Или Вик? — Коннер осмотрел оголовье. Оно принадлежало какой-то старой маске, с которой сняли экран. — Ты что, в мусоре эту хрень отыскал? Ей там самое место.

Роб не ответил, что было равнозначно признанию.

— Ты сам подключил провода?

— Да, — прошептал брат. — Кон, я ног не чувствую.

Коннер увидел, что брат плачет. Одну его руку зажало в песке. Робу не нужно было объяснять, насколько серьезно его положение.

— Послушай, — сказал Коннер, — нельзя оставлять эти контакты открытыми. Они немного поработают, пока ты не вспотеешь, а потом замкнутся. — Он протер рубашкой внутреннюю сторону оголовья. — И тогда, что бы ты ни пытался сделать, будет только все хуже и хуже. Ты уплотнял песок, вместо того чтобы его разрыхлять. Нужно всего лишь отключить питание, и песок тебя отпустит.

Роб шмыгнул носом.

— Я поставил выключатель в левый ботинок, — сказал он.

— В ботинок? Зачем, черт побери?

Роб утер щеку свободной рукой:

— Я подумал, что сумею сделать дайверский костюм без костюма. Только ботинки.

— Господи, и как ты только дожил до одиннадцати лет?